Научи меня верности (СИ) - Рассл Алиса - Страница 30

— Нагулялась? — спросил, брезгливо оглядывая ее с головы до ног.

Ульяна снова покосилась на картинки, от которых ее муж не мог оторвать ненавидящего взгляда. Олег тем временем взял их в руки — посмотрел Ульяне в глаза взглядом, полным отчаяния и боли. Так умирающий смотрит на врача, поставившего больному смертельный диагноз. С мольбой: ну, скажите, что это все ошибка и я буду жить! Но реальность — суровая штука, она не дает ложных надежд. Рубит на куски мечты о будущем и хохочет, сидя в уголке, любуясь плодами своих трудов.

«Он все знает! Все знает!» — пронеслось в сознании, и Ульяна обессиленно осела на пол, закрыв лицо ладонями, спрятавшись в кокон от этого прожигающего взгляда.

— Я всегда говорил тебе, — неожиданно громкий голос, прозвучавший в тишине комнаты, заставил Ульяну вздрогнуть и отнять руки от лица. — Ты такая красивая.

Олег взял в руки одну фотографию. Ульяна уже догадалась, что там изображено.

— Ты невероятно фотогенична, я всегда знал это, — голос звучал сдавленно и глухо, словно каждое слово приносило сильную боль

— Олег…

— Заткнись! — рявкнул он, ударив раскрытой ладонью по гладкой поверхности тумбочки.

От резкого звука женщина дернулась и снова спрятала лицо в ладонях.

— Какая же ты сука, Ульяна, какая сука! — простонал Олег, швыряя в нее стопку фотографий, которая, больно ударив ее по руке, рассыпалась вокруг. Точно так же, как и ее жизнь сейчас рассыпается на кусочки.

Он опустился рядом с женой на колени, протянул руку, желая дотронуться до любимого тела. Уля опустила руки и посмотрела в родные глаза, полные горечи и тоски. Олег аккуратно дотронулся до её щеки, прошелся подушечками пальцев по шее, заставляя сердце стучать в ускоренном темпе.

Никогда прежде Олег не бил женщин, а сейчас ему просто хотелось разорвать предательницу на части, задушить голыми руками и выбросить, словно ненужную, сломанную куклу. Он запустил руку ей в волосы, лаская, и резко, с силой сжал их на затылке. От внезапной боли женщина вскрикнула, и он тут же поймал этот звук жестким ртом. Олег рычал и кусал ее пухлые губы до крови, то больно сжимая хрупкие плечи, то нежно лаская, словно извиняясь за причиненную боль, целовал ласково и нежно. А потом, будто опомнившись, набрасывался вновь. Олег распластал ее прямо на ковре, навалившись всем весом, придавливая. Ульяна не сопротивлялась, позволяла ему делать с ней все, что вздумается. Лишь впивалась пальцами в его широкие плечи и скулила сквозь зубы от той очищающей душу боли. И глядя в обезумевшие глаза, она тихо плакала. Решил наказать ее? Пусть так. Она, лживая тварь, заслужила. Может, после ей удастся хоть немного унять пожирающее ее изнутри чувство, что родилось в ней тогда, когда предала самого близкого ей человека. А Олег тем временем лихорадочно сдирал с нее лишние тряпки, кусал и мял оголившиеся части тела, словно пытаясь стереть с нее следы того, о котором он догадывался уже очень давно. Но одно дело догадываться, а другое — видеть все своими глазами. Он знал, что делает ей больно и, словно безумец, старался оставить на ее теле как можно больше отметин, чтобы знала, кому принадлежит, чтобы не смела больше смотреть по сторонам! Хотел показать ей хоть толику своей разрывающей на части боли. Словно острые иглы разрастались в груди, причиняя страдания с каждым вздохом.

— Сука, — между поцелуями стонал он. — Тварь, как же я любил тебя! Что тебе еще было надо?

Последнее слово Олег прокричал в лицо этой стерве и, отодвинув белье в сторону, вошел в нее до предела, срываясь сразу на бешеный темп. Он выплескивал всю обиду и ярость, скопившуюся внутри. Положил ладонь ей на горло, тихонько сдавливая. Как не задушил совсем — загадка. А она лишь смотрела в его лицо широко раскрытыми глазами, стараясь запомнить, во что она превратила их чувства, когда впустила в тихую гавань огромный, разрушающий крейсер, который шел, сминая все на своем пути. Это она виновата и только она.

С каждым мгновением что-то словно трескалось внутри Ульяны, умирало в душе, принося дикую, до безумия дикую боль. Он вбивался все яростнее, и она принимала эту боль, хотела забрать себе хоть толику этих страданий, что принесла мужу сама, своими руками. Ульяна уже не кричала, лишь только тихо подвывала в такт его яростным рыкам и громкому дыханию. Содранная о ковер спина саднила, кисти, зажатые в стальной хватке, онемели, и Ульяна мечтала, чтобы так же онемело и его сердце, перестало кровоточить. А ее пусть болит, она перетерпит. Несколько рваных движений, и Олег, больно прикусив кожу в районе ключицы, излился в нее, отдавая часть своей отравляющей душу горечи. Сознание Олега немного прояснилось, и спешно отстранившись, Потапов посмотрел на распластанное под ним тело некогда самой любимой женщины. Он встал, застегнул ширинку, запустил руку в отросшие темные волосы. Поморщился, потому что лежащая на полу, дрожащая от холода женщина четко следила за каждым его движением. Мужчина еще раз глянул на разбросанные по полу фотографии, на которых его жена обнимается с другим мужиком, целуется и идет с ним в гостиницу, пнул эти ненавистные доказательства ее лицемерия и, надев на ходу свитер, быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Ему было куда пойти. Он знал дом, в котором его всегда ждут и примут. А Ульяна? Пусть теперь делает со своей жизнью что хочет.

Ульяна проводила мужа взглядом до двери и вздрогнула, услышав хлопок. Аккуратно приподнялась, стараясь не делать резких движений. Все тело ломило от боли. Уля тихонько доползла до кровати и уставилась на тот бардак, что они учинили — разодранная в клочья одежда, разбросанные по полу снимки. Все это она уберет завтра, ведь перегруженный событиями мозг готов был вот-вот отключиться. Женщина собрала последние силы, чтобы завернуться в теплое одеяло, и отключилась, едва голова коснулась подушки. Напоследок подумав лишь о том, что она даст ему время остыть, а потом вернет. Во что бы то ни стало.

Глава 20

Этот месяц стал для Ульяны сущим адом. Во-первых, от грубых действий Олега поначалу ломило и болело все тело. Лиловые кровоподтеки и ссадины проходили быстро, а вот фантомная боль… Во-вторых, каждую чертову ночь ей снилось, как муж насилует ее, потом плюет ей в лицо, брезгливо встает и уходит. Потапова понимала, что кошмары еще долго будут мучить, да и не знала на самом деле, хотела ли она от них избавиться, ведь хоть так, но Олег был с ней. Через пару дней после того, как Олег ушел, хлопнув дверью, ей позвонил Вадим и бодрым голосом стал расспрашивать о делах. А Ульяна даже говорить толком не могла.

— Вадь, — шептала она тогда сквозь слезы. — Вадя-а-а.

Мир словно померк, исчезли краски, как и голос пропал. Вадя тогда все сразу понял и примчался, как только смог. Переступив порог ее квартиры и, видимо, оценив масштаб катастрофы, удивленно присвистнул.

— Молчи сейчас, — с трудом проталкивая слова через горло, просипела Уля. — Ты говорил, ты предупреждал. Ты умный, а я дура-а-а.

Приглушенные рыдания толчками вырывались на волю, а Вадик не успокаивал, ничего не говоря, он просто сидел рядом и гладил непутевую сестру по голове. Что ж такое, какие же эти взрослые идиоты!

— Все будет хорошо, Уля. Ты, главное, давай не хандри.

Смотреть на сестру в таком состоянии было невыносимо. Черт, он понимал, конечно, что измена — это больно, но что теперь, убить ее надо?

— Уля, ты скажи, он тебя бил? — осторожно дотронулся до рассеченной подживающей губы, но Ульяна поморщилась и лишь покачала головой. Ясно, тянуть из нее признания сейчас совершенно бесполезно.

— Так, дорогая! — строго проговорил брат. — У тебя горе и все дела, но я не позволю тут лежать и покрываться плесенью. Мы с Сашей сегодня идем в цирк, и ты идешь с нами.

Ульяна нахмурилась и посмотрела на него, как на последнего идиота. Совсем, что ли, с катушек съехал? Ей тут сдохнуть хочется от боли, а он в цирк ее тащит. Но Вадя был непреклонен. Смотрел на нее строго, но ласково. Как когда-то мама в детстве, когда заставляла убирать за собой в комнате или мыть посуду. Не отвертишься.