Не тот факультет (СИ) - Агапова Ника - Страница 18

Шуршала тряпка, плескалась вода, гремело переставляемое с места на место ведро.

Потом послышался тяжелый вздох. Неизвестный, судя по звуку, сел на пол.

Теперь он не пел. Лишь едва слышные редкие всхлипы выдавали присутствие постороннего. Плачет?

Похоже, этот чулан — тайное место какого-то несчастного. Может его обижают, и сюда он приходит выплакать обиды…

Чуть привстала, пытаясь увидеть через щелочку незванного гостя.

Он сидел, прикрыв руками спрятанную между коленями голову. В этой неестественной позе было столько боли, что я вздрогнула.

Меж тем всхлипы переросли в беззвучные рыдания. Вспыхнула аура. Этот цвет называется отчаяние. И никогда прежде я не видела его столь насыщенным.

Такая аура убивает. С такой аурой нельзя оставаться одному.

Ругая себя последними славами, выбралась из убежища.

Услышав шум отодвигаемых коробок сидящий поднял голову.

— Айлльв! Ты все-таки пришел!

Онемев от ужаса и удивления я смотрела, как профессор Финор подбирает под себя ноги, становясь на колени.

— Так вырос, возмужал…. о, Айлльв, я так одинок….

Вытерев руковом слезы, самец сделал было движение вперед.

Я отскочила.

— Боишься меня? Или я стал тебе отвратителен? Пожалуйста, не молчи…

Что я могла сказать? Ложь претила мне, особенно столь циничная.

— Я не тот, за кого вы приняли меня. Я понятия не имею, кто такой Айлльв.

— Что?

Еще раз протерев глаза, профессор окинул меня пристальным взглядом.

— Не Айлльв… тогда что ты тут делаешь? Разве не знаешь, что спускаться в этот чулан запрещено?

— Не знал… простите, я уже ухожу..

— Нет уж, постой. — все так же, не в ставая с колен, возразил господин Финор. — ты один из вернувшихся из эвакуации птенцов? Мажордом решил тебя в услужении оставить?

Вот чудо, мне даже придумывать не надо ничего, знай себе кивай!

— У нас в доме не хватает рук. Многие погибли. Твоя семья далеко?

— Я из приграничья…

— Скажи Мирану, он распорядится пригласить твоих родителей. Кто они?

— Отец кузнец, мать — пряха…

— Это хорошо. Профессии полезные, в замке пригодятся, буде захотят остаться.

Тебя звать- то как?

— Крри — назвалась я именем брата.

— Тебе уже опредилили обязанности, Крри?

— Пока нет, господин.

— Предпочтения есть?

— На любую работу готов — попыталась улыбнуться я.

— Похвально. Ну а чем ты увлекаешься? Может любишь мастерить? Или охотиться?

Ситуация, где господин стоит на коленях перед нанимаемым слугой, честно говоря, меня страшно нервировала. Финор кан Рута же, казалось, вообще не замечал странности происходящего.

— Я ни чем таким не увлекаюсь, господин.

— Читать любишь? Вижу, угадал. Ну а магию какую предпочитаешь?

— Бытовую

Уж тут я не солгала!

— Бытовую? — и много ли ты умеешь? Пол очистить? Одежду освежить? Прическу, маникюр?

— Могу…

— Ммм… ты ценный птенец, Крри. Понимаю, почему Миран оставил тебя. Желал бы ты пойти камердинером к вожаку? По думай, не торопись.

— Это слишком большая честь для меня!

Вот уж чего мне совершенно не надо, так это становиться слугой премьер-министра!.

— Конечно честь. И возможность.

Однако для будущей карьеры все таки посоветовал идти в услужение ко мне.

— Я бы лучше за грифонами ухаживал…

Брякнула и только потом поняла, что сказала. Он же убъет меня!

Но Финор только расхохотался

— Это надо, такое ляпнуть!

Профессор, наконец, поднялся.

— Идем. Можешь считать меня грифоном. Главное мышами не корми.

Вот так вляпалась! Ой-ё-ёй! Камердинер! Это еще с меня за невольно подсмотренную слабость не спросили!

Мы прошествовали в покои сына вожака. Мило так. Ну, что у завкафедры эмпатики хороший вкус, это я уже поняла. А вот то, что он живет, по сути, в библиотеке, стало сюрпризом.

— За книгами я сам слежу, не волнуйся. Твоя забота — спальня да купальня. Ну и гардероб, конечно. Нет, все-таки ты до дрожи похож на Айлльва. Уверен, что ты не дух?

Финор кан Рута протянул руку и довольно бесцеремонно потрепал по щеке.

— Твоя комната смежна со спальней. Девочек не водить, спиртное не распивать. Мыться можешь в моей купальне. Если хочешь, заведи себе там шкафчик. Утром с тебя завтрак в постель и комплект чистой одежды. Днем порядок и чистота в покоях, возможно-мелкие поручения. Вечером — водные процедуры, теплая постель и тишина.

— Теплая постель?

— Ну да. Ты чего испугался-то?

— Нне испугался — соврала я.

— Нда? Ну ладно. Жалование твое будет составлять три золотых в месяц. Плюс премии, если заслужишь.

— Это очень щедро, благодарю.

Я в своем уме вообще? Какое жалование?! Бежать надо!

— Обязанностей не много, но выполняться они должны неукоснительно. За серьезные промахи я штрафую. За сознательное неповиновение — бью. Дважды повторенный промах — неповиновение. Дважды повторенное неповиновение — личное оскорбление. За личное оскорбление — дуэль. Вопросы есть?

— Может я лучше к грифонам?

— Это второй промах, Крри. — Финор легонько щелкнул меня по носу. — не дерзи.

— Простите, господин.

— Наказание получено, извинений не требуется. Я не монстр и не садист. И даже шутки иногда понимаю. За авансом завтра к бухгалтеру подойдешь а сейчас займись уборкой.

Притянув магией к себе одну из стоящих на полке книг, мой внезапно обретенный господин углубился в чтение.

Может, все не так уж и плохо? Продержусь неделю самцом — камердинером и назад, в Академию? Миран прикроет мой обман… а Риит кэр Миа пока в беглянках пусть числится. Да, так безопаснее всего. Хочешь что-то надежно спрятать — спрячь под носом ищущего.

Уборка была мне привычна, даже доставляла удовольствие. Я лихо кастовала заклинание росы, горячим паром очищая обивку мебели, с филигранной точностью управляла утюжком, разглаживая на кружеве малейшие складочки, благодаря полирующему заклинанию придала блеск сантехнике…

— Крри! — оторвал меня от наведения чистоты усталый голос.

— Бегу, господин! — я и правда прибежала.

— Куда торопишься? Не усердствуй так, надорвешься. Сядь.

Финор указал на стоящий неподалеку стул.

— Ты пишешь стихи?

— Стихи?

— Ну да. Влюбленные часто пишут стихи.

— Честно сказать, никогда…

— Не писал стихов?

— Не влюблялся

— Это печально. В столь юном возрасте влюбленность — естественное состояние жарптицы.

Я сидела на краешке стула, обескураженная происходящим. Болтать о любви с камердинером?

— Я в юности постоянно был в кого-нибудь влюблен. Столько стихов написал! Правда потом все сжег.

— Почему же?

— Да кому они нужны! Это лишь слова. А слова — всегда ложь. Посмотри вокруг! Столько сил мыслящие потратили, выводя буковки на бумаге, а что в результате? Каждый понимает текст как придется. Додумывает что-то свое, переиначивает, перевирает….

— Вы считаете, что книги не нужны?

— Я считаю, что мыслящие говорят на миллионах разных языков. Не понимают друг друга.

Я говорю одно, ты слышишь совсем другое… получаются обиды и вражда.

Как спать хочется!

— Постелить вам?

— Ммм… пожалуй. Но сначала наполни ванну.

Хлопоча в купальне, внутренне ликовала. Неужели наконец повезло, и прапажа моей скромной персоны останется сегодня не замеченой?

— Готово?

Прошептал над самым ухом бархатистый голос.

Я вздрогнула, уронила кувшин. Хорошо хоть, пустой.

— Растяпа — мягко упрекнул профессор и, взяв за плечи, развернул к себе лицом.

— Потом достанешь. Раздень меня.

Нет, я конечно понимала, что в обязанности камердинера входит помощь с костюмом, но…

Внезапно ослабевшими пальцами я принялась расстегивать пуговицы бархатного камзола.

— Ты что, стесняешься? Крри, птенчик мой, я самцами не интересуюсь. Даже такими хорошенькими.

Знакомым жестом Финор заложил руки за спину, чем смутил меня еще сильнее.