Дороги Гвенхейда (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 28

— Вы что, не поможете Астрид? — Марта приготовилась испепелить взглядом.

— Есть смысл? — осведомился Патрик. — Не спорю, открывшееся нам зрелище кошмарно… как бывает кошмарным любой дурной сон. Тот, кто создал это место, использует мои страхи, мое чувство вины. Сперва выставил призраки родителей, чтобы сразить меня укоризной. Неплохо придумано, я ведь действительно провинился перед семьей. Затем госпожа Шефер… Мы поступили не лучшим образом, оставив ее в темнице, и наш враг использует это, желая лишить нас самообладания, а потом, наверно, ударить уже по-настоящему, — лишь бы не думать о том, что в настоящем замке Тенвент, вполне вероятно, происходит сейчас нечто подобное.

— Вы не освободите ее? — кажется, это все, что Марта услышала из его речи.

— Проще убить. Развеять иллюзию, как сон по утру.

Он двинулся вперед, поднимая шпагу и глядя прямо в перепуганное побледневшее лицо. «Нет сомнений, поставлено просто прекрасно, как залихватская пьеса — можно и увериться в реальности происходящего». Астрид больше не пыталась ничего не говорить, даже не умоляла о пощаде, просто смотрела, как приближается острие клинка — медленно, медленно, будто в бреду, Патрик и сам не мог понять, отчего движется столь неспешно. «Неужели сам до конца не верю, что столкнулся с фальшивкой и мороком?» Марта неожиданно повисла у него на руке, стараясь помешать, и вдруг от дверей послышался оклик:

— Граф Телфрин! Извольте объясниться, что здесь происходит.

Патрик и Марта рывком обернулись. Делвин Дирхейл, чумазый, всклокоченный, почему-то босой, стоял на пороге. На плечах — драный в паре мест военного покроя колет, в одной руке — фамильный палаш, в другой пистолет, и его черное дуло смотрит прямо на Патрика. Выражение лица — решительное до крайности, совсем как в Димбольде перед несостоявшейся дуэлью или в Наргонде перед открытием червоточины. Под левым глазом виднелся здоровенный синяк, сам глаз малость заплыл, но смотрел с бешенством, равно как и правый.

— Граф Телфрин, — повторил капитан с ненавистью, — остановитесь.

— А не то, вынужден полагать, вы приметесь стрелять?

— Если потребуется, — щелкнул взводимый курок. — Я подслушал ваш разговор. Не знаю, какое безумие овладело вами, хорошо хотя бы, что вы решились вернуться… но мы не какие-то демоны, не пытаемся вас одурачить! Меня пытали в камере этажом ниже, я насилу смог вырваться, отобрал у тюремщика свое оружие, отыскал Астрид… А вы пытаетесь ее убить! Что на вас нашло, какой дьявол вцепился?! Сначала сбежали, теперь желаете смерти моей возлюбленной?

— Уже возлюбленной? Как мило. Мне казалось, она просто ваша девка.

— Патрик, — прежде Марта старалась не звать его по имени, — а если ты ошибаешься и нас выкинуло из того дворца в настоящий Тенвент? Что если… что если все взаправду на этот раз? Труп тюремщика, посмотри… он вовсе не пропал! Твоя мать, правда, тоже не пропала… но что если это больше не морок? Ты ведь хотел выбраться из страны теней, вдруг ты неосознанно нас сюда перенес? Подобно тому, как это сделал Дирхейл! Ты ведь из Дома Драконов, ты на такое способен.

— Способен, — бросил Дирхейл, — и сделал, да только теперь обезумел.

Следовало соображать, и соображать крайне быстро. Астрид, тихо и нечленораздельно скулившая за спиной, производила весьма правдоподобное впечатление. Она впала в ступор, как сделали бы многие нормальные люди на ее месте, а вовсе не вещала с пафосом очередную укоризненную инвективу, как это делали клоуны, пытавшиеся изобразить лорда Тейриса и леди Аманду. И Дирхейл выглядел вполне натурально избитым и достоверно разозленным.

Способен ли дядя, в своем первом браке не сумевший зачать наследника, пожелать, чтобы ребенок Волфалеров родился у так кстати попавшего ему в руки Дирхейла? Возможно, при условии, что Делвин рассказал ему правду о своем происхождении или выдал ее под пытками. Гвенхейду действительно понадобится хотя бы еще один Волфалер — теперь, когда начинается война с Алгерном. Хотя бы как страховка, если сам Кледвин погибнет — чтобы император Максимилиан, состоящий в дальнем родстве с гвенхейдской династией, не заявил права на трон. Но мог ли дядюшка отдать Астрид на поругание своим скотам, если бы попытка зачать ребенка не увенчалась успехом?

Патрик не знал. Не решался предполагать с точностью до наверняка.

В конце концов, любая мерзость возможна в этом самом паскудном из всех миров.

— Я устал ждать, — проговорил Дирхейл. — Опустите шпагу, граф.

— Погодите-ка, капитан, — Патрик двинулся наперерез направленному на него стволу, не обратив внимания на предостерегающий возглас Марты. — Запугиваете убедительно, спору нет, и во многое в вашей истории я вполне согласен поверить. Даже в ваше чудесное освобождение из застенков — мало ли какие повороты допустимы в истории столь невероятной, как наша. Лишь одно я знаю со всей определенностью — мой дядя Кледвин не идиот. Он ни за что не оставил бы редкий артефактный меч пытающему вас тюремщику. Он держал Убийцу подле себя, недаром он так интересовался им, расспрашивал о нем меня… а раз это брехня, значит и все остальное тоже!

Палец лже-Дирхейла дернулся, коснувшись спускового крючка, но Патрик еще раньше успел швырнуть чистой силой, даже толком не оформленной в заклинание. Пистолет в руках фальшивого капитана осыпался черным пеплом, не успев выстрелить пулей, а Патрик уже оказался на расстоянии удара, делая глубокий колющий выпад. Лже-Дирхейл пытался парировать, но руны на его палаше не горели огнем. Это лишний раз подтверждало, что Убийца — не настоящий, равно как и его якобы владелец. Противник не успел парировать, Патрик пронзил ему глотку, забившую кровью, и, щелкая каблуками, развернулся к Астрид, уже встававшей со своего пыточного ложа.

Как он и надеялся, наручники и цепи оказались бутафорией и рассыпались прахом. Девушка менялась прямо на глазах — превращалась в странное, не имеющее признаков пола, покрытое тысячелетними морщинами высохшее существо, тянувшее вперед длинные когтистые пальцы. Глаза — желтые, с огромной радужкой и маленькими иглами зрачков, полностью безумные. Рот оскален, клыки острые, с них тонкими нитями свисает слюна, из глотки доносится рык, подобный звериному.

Тварь успела соскочить со стола, но так и не добралась до Патрика — Марта, подхватившая оброненный тюремщиком топор, накинулась на костлявое обнаженное существо, вонзая лезвие ему в шею. Девушка высвободила окровавленный топор, сплюнув под ноги плевок и ругань, а потом ударила еще и еще. Тварь рухнула к ее ногам грудой дряблой, источающей трупную вонь плоти, на серой коже стремительно проступали признаки разложения.

Патрик едва успел подхватить Марту, когда пол под ней принялся проваливаться в бурлящее серое ничто. Окружавший их пыточный покой рушился точно также, как сгинули перед тем дворцовые чертоги. Стены распадались, исчез потолок, стол, на котором пытали ложную Астрид, закрутило и унесло прочь с обрывками цепей. Патрик и Марта, крепко обнявшись, зависли в пустоте посреди ревущего, кипящего хаоса, напоминавшего воронку кротовой норы, из которой они вывалились недавно в Тенвент. Марта, прижавшись к нему, выронила топор, его собственные пальцы сжимали бесполезную сейчас шпагу, опора под ногами, пусть и незримая, сохранилась какими-то непонятным чудом, мозг лихорадочно работал.

«Если Делвин Дирхейл сумел, как делали это наши предки, перемещаться в пространстве, чем я хуже его? Должен найтись способ спастись, прежде чем мы пропадем окончательно!» Патрик отчаянно ухватился за образ Аматриса, вновь попытался представить Принца Пламени перед собой во всем его сомнительном великолепии — с самодовольной ухмылкой, задранным носом, манерами сумасшедшего паяца. Дотянуться бы… дать о себе знак… проложить мостик сквозь пустоту… «Всем на свете богам молюсь, помогите! Не ради меня, так ради бедной девицы, которую я во все эти сомнительные приключения втянул!»

Хаос ревел, буря набирала обороты, Марта держалась крепко, сжав зубы, стараясь не выдать паники, но по ее глазам Патрик понимал, что девушка на грани шока. В мельтешении теней и света проступали издевательские хохочущие лица. Отец и мать, дядя Кледвин, Делвин Дирхейл — они обрушивались на него с проклятиями, желали ему скорее упасть в беспредельную пропасть. «Если у междумирья имеются обитатели, они меня ненавидят». Патрик приложил еще одно, последнее усилие, стараясь направить энергию через воображаемую нить, связавшую его с образом Аматриса, созданным в его голове — а потом этот образ неожиданно дернулся, обретая объем и плотность. Шевельнулся, мотнул головой, прищурившись, всполошено замотал руками.