Дважды в жизни (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 43

Он нахмурился, и тени на его лице подчеркнули годы, пролетевшие между нами.

— Женат?

— Твоя жена? По телефону? Я слышала, ты говорил с Кэти. А девочки?

Лицо Сэма посветлело.

— Кэти – моя бывшая жена, Тейт. Бывшая.

Земля качнулась подо мной.

— Ох.

— Все это время ты думала, что я – женат?

Да, думала.

— Мы развелись три года назад, но остались друзьями, — сказал он. – Она встретила нового парня пару лет назад, у них родились близнецы. У одной из девочек не все благополучно, она перенесла операцию на сердце.

— Ох, мне так жаль.

— Она будет в порядке, — Сэм махнул рукой. – Малышка крепкая и сильная.

Я не знала, какое чувство было сильнее: облегчение или горечь. Облегчение, что Сэм не женат. Горечь, что Сэм одинок.

— И как давно…

К счастью, он меня понял.

— Мы встретились, когда мне было двадцать девять. Довольно быстро сыграли свадьбу, — он провел ладонью по бороде. – Уже потом пришло осознание: я просто хотел, чтобы Лютер и Роберта увидели меня крепко стоящим на ногах. Чтобы не переживали за меня. Через три года мы расстались.

Я пыталась уместить новую информацию в историю, которую создала – картинку с ним, идеальной женой, идеальной жизнью – и не могла. Я так долго злилась, и уже даже не знала на что. На его жизнь или на свои ошибки?

— Я не был отличным мужем, — он сделал паузу и прищурился. – Она – прекрасная женщина, и мне повезло, что мы все еще не потеряли нашу связь. Послушай, я сразу рассказал бы тебе все. Почему ты не спросила?

— О чем бы я спросила?

— О чем угодно. О жене, которая, как ты думала, у меня есть. О дочерях. Если бы поговорила со мной, мы избежали бы не меньше половины проблем.

— Из-за твоей репутации, — сказала я, сердце забилось быстрее. – И из-за того, что защита моих чувств и моей правды всегда на первом месте в твоем списке приоритетов.

— Ты сказала мне не лезть, и я держался в стороне, только говорил, как хорошо тебе удавалась роль. Каждый раз, когда мы доходим до крайностей, ты выдумываешь себе невесть что. Хочешь правду? – спросил Сэм, сунув руки в карманы и склонившись ближе. – Мне не нравилось видеть тебя с Ником. Не нравилось смотреть на вас в постели. Я не имею права, но ничего не могу с этим поделать. Каждый раз, когда ты близко, я не могу коснуться, притянуть тебя ближе. Могу только сидеть и об этом думать. Ты красивая и амбициозная. Ты все еще… — он замолк и покачал головой. – Я должен понять, что имел и потерял. Но нельзя жалеть себя, да? Выбор сделан, — он отошел от меня на шаг. – Мне с этим жить, — еще шаг. – Я извинюсь еще миллион раз, клянусь, просто можно сегодня побуду в хреновом настроении?

Сэм повернулся и пошел прочь. Он шагал в сторону дальней парковки, где стояли длинные полуприцепы со съемочным оборудованием.

— Куда ты идешь? – я торопливо перебирала ногами, отставая на пару шагов. Подо мной хрустел гравий, так что Сэм должен знать, что я иду следом.

— В свой грузовик.

Я споткнулась о какую-то палку. Было темно, лишь звезды мерцали наверху.

— А что потом?

— Не знаю.

Мы шли в тишине, шуршание гравия не перебивало стрекот сверчков в траве. Я могла повернуться и уйти в свой домик, выпить бокал вина и все обдумать: ревность Сэма, вину Сэма, великолепие Сэма. И смесь радости, истерики и гнева, бурлящую во мне. Но я не закончила этот разговор.

Потому шла за ним во тьму.

Можно назвать меня тряпкой? Мы уже несколько недель снимаемся в какой-то глуши, а он говорит, что сожалеет и ревнует… И все? Четырнадцать лет, а я готова вернуться к тому, на чем мы расстались?

Я ненавидела себя, но не могла остановиться. Голос во мне говорил: «Ты стираешь черный слой. Узнай, что под ним. Не сбегай, будь настойчивой и не отступи».

Сэм замедлился перед большим красным грузовиком – наверное, арендованным – и, склонив голову, прижал ладони к капоту. Его пальцы были длинными, ладони – широкими. Я знала эти ладони, эти пальцы, то, как они сжимают и хватают. Я знала эти руки, эти плечи и эту шею.

— Ты решил, куда поедешь? – спросила я.

Сэм повернулся.

— Нет.

— Собираешься просто отступиться и сбежать?

Он зарычал, сделал шаг вперед и вплотную приблизился ко мне.

— Что ты хочешь от меня услышать, Тейт? Что я должен сказать? Что пытаюсь разобраться в себе? Стараюсь держать себя на расстоянии, потому что схожу с ума рядом с тобой? Все это? Это правда. Когда ты так близко, меня разрывает на куски и… Что ты хочешь услышать?

Я отпрянула на шаг и не выдержала. Мой голос эхом отскакивал от грузовиков вокруг нас.

— А что я должна сказать? Что рада твоему разводу? Удовлетворена, потому что ты разбил мое сердце не ради веселья? Сколько еще мне тут унижаться? Ты меня ранил! Не пытался отыскать все эти годы. Но я тут, иду за тобой на чертову парковку, пытаюсь вернуться к тебе!

Жар, исходящий от груди Сэма, пьянил. Я выпила два бокала вина, но казалось, будто целую бутылку. Рядом со мной он был таким огромным. Я подняла ладонь, опустила ее над его солнечным сплетением. Дыхание Сэма сбилось, он сжал мое запястье.

— Не так.

— А как? – я махнула свободной рукой. – Как-нибудь никогда?

— Не когда ты злишься.

— Это я злюсь? – сказала я, резко рассмеявшись.

Он отпустил мою руку и задрал голову к небу.

— Я не злюсь, Сэм. Я в смятении.

— Это лучше?

Еще одна деталь к общей картине – он думал, что только ему решать, когда или как это произойдет? Я шагнула ближе, скользнула ладонью выше и обвила рукой его шею. Привстала на носочки и замерла в дюйме от его губ. От Сэма пахло вином и клубникой из десерта, и это был удар в самое сердце: в тот день у него был вкус клубники, и мы ели ягоды под деревом, а потом он бережно уложил меня в кровать и подстелил под меня полотенце.

Я чувствовала, как тело Сэма дрожит под моей ладонью, и, положив другую руку на его грудь, ощутила биение сердца, этого бесценного сокровища за каменной стеной. Я гадала, что оно чувствовало, сколько раз билось с такой болью, что Сэм задавался вопросом, не умирает ли.

Он сделал это со мной.

Была ли я его единственной ужасной ошибкой?

Я толкнула Сэма, и он отпрянул к грузовику. Мои ладони опустились на его рубашку, сжали хлопок в кулаках. Хотелось сорвать с него одежду, впиться в кожу и вытащить сердце.

Широкие ладони медленно опустились на мои бедра, останавливая.

— Чего ты хочешь, Тейт? – Сэм прикрыл глаза. – Чтобы я ушел? Остался? Я не знаю правильного ответа.

Нужно ли отвечать? Он умен, сам может понять. Я устала, что правду не удается сдержать никакими барьерами: я хотела, чтобы он желал меня. Чтобы страсть пожирала его изнутри, как смертельная болезнь. Я стояла, глядя на него, на его широко распахнувшиеся глаза. На то, как нерешительность на его лице сменяется сомнением, а затем облегчением. Сэм отрывисто склонялся ко мне, будто давал шанс передумать.

Его губы просто нежно прикоснулись к моим, но я словно сорвалась и не могла остановиться. Он издал хриплый звук радости, и я вспомнила, каково это — стоять на носочках, обвивать его шею, притягивать к себе, требуя больше и глубже, желая почувствовать его язык и услышать волшебный стон, словно великан умоляет о сокровищах.

Сэм сжал мою талию, удерживая мои бедра вплотную к своим. Он придвинулся, зубы задели мою губу, нежно прикусили, потянули, и гнев и обида четырнадцати лет полились из меня. Я с силой впилась в его волосы, дернула и укусила в открытую шею. Сэм вскрикнул, схватил меня одной рукой и, прижав к боку, грубо поднял.

Открыв заднюю дверь грузовика, он швырнул меня внутрь, и я отпрянула от него вглубь, будто он был хищником, а я — жертвой. Или, наоборот, я была паучихой, заманившей его обещанием дать то, что он никогда не получит.

Как же я хотела, чтобы все мечты и желания Сэма были только об этом. Монетка в фонтан. Первая звезда. Ресница. Одиннадцать часов одиннадцать минут. Только чтобы это повторилось.