Добро из зла (СИ) - "Терран" - Страница 35

— Я боюсь ее, — прошептала она, похоронив лицо в изгибе его шеи. — Я проиграла ей, когда не была калекой и не имею ни малейшего понятия, как смогу победить сейчас. Когда мы встретимся в следующий раз… если я не придумаю что-то, не найду какой-то волшебный способ — мне очень повезет, если она просто убьет меня, а не сделает тоже самое, что сотворила с Эмбер.

Пару секунд она, замерев в беспокойном ожидании, слышала только его дыхание. Глупо было бояться его разочарования — после всего, через что они прошли, но… она боялась.

— Знаешь, меня учили, что смерть — лучший друг воина, — наконец сказал он. — И когда я беру в руки оружие, то выбираю смерть, будет ли она от клыков и когтей Гримм, от меча или пули. Что смерть не приходит внезапно, не подкрадывается втихаря — она навсегда встала за моим левым плечом в момент, когда я родился. Что смерть — это вызов, который получает каждый из нас, будь он пекарем или Охотником, преступником или правителем, а жизнь — это просто поле боя, арена, на которую выпихнули каждого из нас, не спросив согласия.

— Походит на тупую заумную философию.

— Возможно. Я лишь рассказываю, чему учили меня. Этот сработало — когда я шел сражаться с Адамом, в первый раз и во второй, последнее, о чем я волновался, так это о собственной смерти, — он невесело хмыкнул. — С другой стороны, это просто значит, что ты начинаешь бояться других вещей.

Отстранившись, она заглянула ему в лицо.

— И чего боишься ты, Плюшевый?

Его взгляд мгновенно вильнул в сторону, а лицо закаменело в бесчувственной маске, так похожей на стальное забрало Белого Клыка. Проследив за его взглядом, Янг поняла, что он смотрит на меч Адама.

— Ты никогда не станешь, как он.

— Я никогда не думал, что Адам станет, как он.

Улыбнувшись, она положила ладони ему на щеки и силой развернула к себе, заставив посмотреть в глаза:

— Ты никогда не станешь, как Адам, — повторила она. — До тех пор, пока у тебя есть я, этого не случится, обещаю.

— У Адама была Блейк. И она не смогла его удержать.

Она покачала головой, не переставая улыбаться:

— Я не Блейк. Если ты сделаешь что-то неправильное, я тебе об этом скажу. Если ты не сможешь убедить меня в необходимости этого, — она подмигнула. — Я надеру тебе задницу.

Мгновение он просто смотрел ей в глаза, будто пытался отыскать там какое-то сомнение, хотя бы капельку неуверенности в своих словах, а после напряженное лицо расслабилось, а губы растянулись в слабой, непривычно хрупкой улыбке. Притянув к себе, он осторожно поцеловал ее в лоб.

— Ты не понимаешь, Янг. Я вижу путь, по которому он прошел, мысли, которые он думал, чувства, которые подтолкнули его. Злоба, которая жила в нем, живет и во мне.

— Если я не понимаю — объясни. Тогда тех, кто понимает, станет двое — и это всегда лучше, чем один.

Прежде, чем ответить, он рассеяно поправил обернутый вокруг нее спальный мешок, сбившийся из-за резкого движения.

— Как ты думаешь, мог ли Адам стать Охотником? — наконец спросил он.

— Что? — растерялась она. — Террорист с кровью на руках?

— Ты предлагала мне это, — Браун пожал плечами. — И я вполне подхожу под это описание. Сильным, по-настоящему сильным бойцам могут простить прошлое, на определенных условиях, под наблюдением и с урезанными правами, но могут. Адам был силен — только три или четыре человека в Вейл были сильнее него.

Янг не нашлась, что на это ответить. Мгновение она озадаченно молчала, не понимая, куда он клонит, а после кивнула:

— Ну хорошо, предположим, возможность была. К чему ты ведешь?

— Охотники — очень опасная, но вместе с тем предельно простая и однозначная профессия. Ваши враги — Гримм. Обычный, среднестатистический Охотник очень редко сражается с людьми. Там никого не волнует, фавн ты или человек, дискриминация если и есть, то куда меньше, чем в любом другом месте. Это жизнь в уважении и, что куда более важно, это честная жизнь: за вами не охотятся власти, не устраивают облавы, загоняя как дикого зверя. Охотникам нет нужды прятаться. И при всем при этом — Адам выбрал Белый Клык, путь насилия и крови, где не заслужишь уважения и чести, а от принимаемых решений временами хочется нажраться до потери сознания.

— Потому что жизнь Охотника не поможет фавнам, — догадалась Янг.

— Да. Охотники-фавны были всегда. Были герои, были знаменитые бойцы — это не меняет ничего. Охотники не лезут в политику — это закон, соблюдаемый куда строже многих других. Ничего не изменится от того, что фавн спасет одного человека, сотню или тысячу, до тех пор, пока у нас не будет рычага воздействия на тех, кому выгодно текущее положение дел.

Он замолчал на секунду. Янг закусила губу, наконец догадавшись, что он хочет сказать.

— Я сделал тот же выбор.

— Ты не он, — упрямо прошептала она.

— На руках Адама много крови, — продолжил Браун, словно не слыша возражений. — Иногда это была самооборона, иногда — случайность, порой — результат тяжелого решения, вызванного необходимостью, ошибки, когда гибнут непричастные или справедливого возмездия. Каждая из этих смертей была лишь еще одним шагом на пути к Падению Бикона.

— И ты делал все это.

— Каждый из пунктов.

Браун смотрел ей прямо в глаза и в этом застывшем каменном выражении лица, каким-то образом, сама не понимания как, она видела неуверенность; в тяжелом взгляде карих глаз, на самой глубине черных зраков, различала страх. Вряд ли она смогла бы увидеть это пару месяцев назад, но сейчас… сейчас не было ничего очевидней.

— Но и это не главное. Главное, что привело Адама к Падению Бикона — это отчаяние. Когда все его усилия, злые или добрые, законные или нет, не приносили плодов. Когда каждая принесенная жертва делала лишь хуже. Десять лет назад, когда он только присоединился к Белому Клыку и у власти еще был Гира, было лучше, чем пять спустя. Пять лет назад было лучше, чем в прошлом году. Чтобы мы не делали, как бы не кричали, как бы сильно не били… Становится. Только. Хуже. На этом пути он потерял всех, Янг — наставников, которые приняли мальчишку с улицы в курьеры и дали дом. Друзей, с которыми начинал этот путь. Девушку, которую любил. Ученика, которого вырастил и научил всему, что знал сам. И в тот момент, когда у него не осталось ничего…

— У тебя есть я, — перебила Янг. — У тебя всегда буду я, Плюшевый.

— И когда Адам, после ухода Блейк, спросил меня, останусь ли я с ним, я ответил "всегда", — горько улыбнулся он. — Я иду по тому же пути, Янг, потому что он вырастил меня, он учил меня, вкладывая себя в мою память, как…

Его глаза вновь инстинктивно дернулись к оружию Адама, но Янг силой удержала голову на месте.

— Как до поры клинок ложится в ножны, — закончил он. — Я это он пять лет назад.

— Хрень! — вскрикнула она, даже не сразу сообразив, почему эти слова привели ее в такое бешенство. — Мы не наши родители!

Она вскочила на ноги, в очередной раз забыв о своей инвалидности. Ногу тут же прострелило болью, она тихо вскрикнула, заваливаясь на бок, уже заранее готовясь к удару о холодный камень… разумеется, он не дал ей упасть: аккуратно подхватил и держал на весу, пока она вновь не обрела равновесие.

— Родители? — только и сказал он, делая вид, что ничего не произошло.

Она молчала, смущенная своей глупой вспышкой и очередной демонстрацией собственной беспомощности.

— Ты ведь знаешь, что у меня и Руби разные матери? — наконец спросила она, глядя в сторону.

— Было нетрудно догадаться, учитывая, что у вас разные фамилии и внешность.

— Моя бросила нас с папой сразу после моего рождения.

Даже само воспоминание об этом заставило слабо светиться волосы, а Эмбер внутри нее обеспокоенно завозилась — Янг пришлось приложить усилия, чтобы не дать вспыхнуть пламени.

— И я знаю, что похожа на нее — внешне и во многом по характеру. Мне об этом говорили и дядя, и отец, но еще чаще — молчали, хотя я видела по глазам, что они сравнивают меня с ней.