Шут из Бергхейма. Книга вторая (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 23

Однако к концу песни четверть огней погасла. И тут крикнул Игнат:

— Стой.

Я замер, радостный, что больше не нужно заниматься мазохизмом. Кишки горели огнем, в груди болезненно екало. Дурацкий квест.

Охотник показывал пальцем на свечу, которую затушил первой. Она снова горела. Почти сразу же вспыхнули огарки на полу, из срубленного канделябра. Я с унынием наблюдал, как пламя возрождается из оплавленных обломков. Воск шипел, раскармливая огонь.

— Твою ж мать… — поделился я радостью. — Это, кстати, ни разу не приятно. Как процесс, так и гребанный результат. Походу, придется и вам вкусить всю прелесть пожаротушения… Тимворк, все дела. Один не затащу.

— Мелодия лечит всех, но я не знаю, сумею ли, — признался бард. — Тебя пару раз чуть не уронил.

Свечи все загорались и загорались. Воск дымил, вонял, но на дерево пламя не перекидывалось.

— Как там называлась эта штука в рейдах? Хпс-чек? — буркнул я.

— Что, простите?

В доме наверху кто-то застонал. Я задрал голову, вслушиваясь, и продолжил:

— Ну, бывают боссы, которых надо завалить за определенное время, иначе он становится большим, злобным и шотает всю команду. Энрага, все дела. Туда берут побольше дамагеров, хилов поменьше, танков с уроном повыше. А здесь, видимо, за определенное время надо затушить все свечи. Медленно не получится — загораются. Тушить надо в течении 2–3 минут, сколько там песня длится? Если тут, допустим, тыща свечей, это значит Стас должен выдать сто тысяч здоровья. А его хилки восстанавливают по 200 за тик. Ну, допустим, тик раз в секунду. Я не засекал. Значит в минуту Стас нарегенит мне двенадцать тысяч. За три минуты тридцать шесть. А должен сто.

Бард беспомощно смотрел на меня. Охотник тоже дай бог половину понял.

— За две минуты с точки респа не добежим, — подал голос Женя. Он тоже вошел в Хёрг, и оказался единственным, кто осознал глубину проблемы.

— Если их собрать все вместе? — спросил Стас.

— Шотнет танка, — пожал плечами призыватель. — Не то чтобы меня это расстроило…

— Ой завались. Отложим на потом нашу любовь, лапушка, — поморщился я. — Будь профессионалом.

Евгений хмыкнул, но промолчал.

— И что делать? — потерянно поинтересовался бард.

— Что у тебя есть из аур? Может имеется какая-нибудь зараза с сопротивлениями? Фаер, мать его, резист! — я повернулся к Стасу. Тот покачал головой.

— Так, давайте математикой. Нас четверо, так? Если разом поскачем тушить, а Стас еще и петь будет — то теоретически справимся. Тридцать шесть на четыре — и вот вам уже сто сорок тыщ с хреном.

— Это если свечей тысяча, — вставил Женя.

Я окинул взглядом зал. Считать огарки не хотелось. Но может и правда их тут две, или три тысячи.

— Надо пробовать. В крайнем случае прогуляемся. Давайте делить сектора. Каждый тушит свой край. Следите за здоровьем, много не берите. Ждите хила. Шмотки если есть на здоровье — натягивайте.

С этими словами я залез в инвентарь. Долго перебирал разнообразный и подходящий под событие хабар. И через пять минут уже довел свое здоровье до четырех с половиной тысяч. Космическая сумма, вспоминая стартовые бои. Прогресс на лицо.

Дольше всех возился Стас, он хмурился, морщился, шевелил губами, подбирая вещички. Обрадовано сообщил, что у него нашлись сапоги с защитой от огня на 5 %, но на тридцать второй уровень. Под нашими взглядами бард угас, но, в конце концов, закончил с колдовством.

Еще минут десять мы демонтировали люстры, снимая их с цепей. Чтобы не прыгать зайцами по столу.

Наконец, время пришло.

Мы разошлись по залу, каждый взяв свой угол. Переглянулись.

— Станислав запе-вай!

Стас кивнул, выдохнул и затянул:

— Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье, и тебя приведу в этот собственный дом!

Мы бросились на огонь. Бард чуть запинался, топча свечи, но Мелодия Жизни исправно капала, и здоровье восстанавливала. Соратники сквозь зубы шипели от боли. Сверху то и дело раздавался зловещий стон.

Свечи гасли.

Однако, я только успел расправиться со своим углом, когда первая из затушенных опять загорелась.

— Стоп! — гаркнул я. — Надо быстрее. Давайте с начала.

— Это сложно. Больно и петь…

— Не сложнее чем шутить, — подмигнул я ему, забыв, что под маской он этого не увидит.

— Твой юмор не сложный. Если это вообще юмор, — вставил Евгений.

Я показал ему средний палец.

— Отхиливаемся, и теперь быстрее. Подгадывайте под тики Мелодии, но не слишком медлите.

— Дурацкая затея, — подал голос Игнат.

Вторая попытка прошла чуть лучше. Я даже успел перейти на край Стаса, чтобы помочь ему со свечами. Но все равно не вышло.

— Отхиливаемся, и еще быстрее!

На третьей от веселого времяпровождения в борьбе со свечами нас отвлек звук падения. Стас рухнул на пол, огонь обхватил барда, а затем тело исчезло, и жадное пламя сразу утихло, обратившись в десятки огоньков.

— Классика, — сказал я. — Хил себя не прохилил. Бывает.

— Я напоминаю про идею собрать все свечи вместе и затушить одному разом. Шотнет, но мороки не будет, — произнес Женя. Губы его слегка подрагивали. — Очень больно, дядь.

У меня кружилась голова. По телу разливалась слабость. Рецепторы наелись ощущениями и теперь грозили вырубить тело. Чертовы нервы.

— Хочешь, чтобы кто-то тушил, или сам готов? — выдавил я. Пальцы тряслись. Игнат сел на пол, прямо в воск и смотрел в пустоту взглядом в тысячу ярдов.

Женя вскинул голову.

— Могу и сам.

— Это хорошо. Хоть и неожиданно от тебя.

— Пошел ты.

— Идем встречать Стаса, — закончил я пикировку. — Вдруг бульдоны реснулись…

Свана так и стояла напротив двери, глядя в пустоту, как ждущий чего-то пес. Мы выбрались из вонючего Хёрга, вдыхая относительно свежий воздух. Стас уже появился на месте респа и шел в нашу сторону.

Райволг что-то ему крикнул.

Стоп…

Я широко улыбнулся.

В репертуаре менестреля из Рассветного нашлась песня с защитой от огня. И еще одна Мелодия Жизни, как у Стаса, хоть и не такая раскаченная. Так что на четвертый заход мы отправились воодушевленные.

Хоть и с настроением как перед визитом к стоматологу, не признающему обезболивающие. Свечи жалили очень больно, и каждая словно сильнее предыдущей.

Мы вышли в комнату. Разошлись по точкам. Я оглядел товарищей. Лица собранные, мрачные. Взгляды даже чуточку затравленные.

— Прорвемся, — сказал я. — Сейчас все закончится. Запевай!

Шансон и что-то из местного фольклора сошлись в одну какофоническую песню и мы бросились на свечи.

— Блядь, блядь, блядь, — матерился от боли Игнат. Мне самому хотелось выть. Точно усилился эффект. Жизни снимает меньше, хила больше, и теперь первым стопором на пути к успеху осталась только боль.

Приходилось заставлять себя двигаться. Беспрестанно шипел, почти плача, Евгений. Стас сбивался, сдавленно продолжал и тушил огни очень медленно, как будто сомнамбула. Я поднажал, чтобы помочь барду, и, когда закончил со своим куском — оттолкнул певца подальше от свечей.

— Справлюсь, — выплюнул ему сквозь зубы. Не из злости. От боли.

Стас еле дошел до стола. Облокотился на него, но песнь окрепла.

И, наконец, последняя свеча погасла.

— Есть! Есть, блядь! — гаркнул я. — Есть!

Ноги еле держали. Я прислонился к стене, сполз на пол.

— Сделали!

— ОН ИДЕТ! — завизжала с улицы Свана. — ОН ИДЕТ!

— Да жеваный ты крот, — выдохнул я.

Воск забурлил, устремился к столу вязкими потоками. Ручьи сошлись в один, питая собою нечто поднимающееся из пола. Стас отшатнулся от приподнявшегося стола.

— Валим! — гаркнул я, но опоздал. Вязкая дрянь выстрелила в разные стороны упругими струями. Воск пробил Стаса насквозь, затвердел и поднял над полом. Бард умер сразу. Безвольное тело поднялось к потолку.

Радиус атаки оказался небольшим. До меня воск не добрался. Женя и Игнат вжались в стену на противоположной стороне и тоже уцелели.