Глушь (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 7

Она уехала так быстро, как только смогла.

— То, что случилось с вами тогда, мозг навсегда привязал к конкретной локации, — продолжил он, поглаживая пальцами пресс-папье в виде синей таблетки с огромной надписью «Стелазин». — Я бихевиорист и придерживаюсь консервативных взглядов в интерпретации человеческих поступков. Другие специалисты скажут вам, что убегать от своих травм нездорово. Что они остаются в вашей душе, даже если вы забываете о них. На мой взгляд, это неверная позиция в отношении проживания того, что с нами происходит. Если, покинув Аган-Пойнт, вы восстановили свою функциональность, значит, ваш способ сработал. Вы стерилизовали травму — отдалили от своей жизни настолько, что она больше не имеет к ней никакого отношения и не будет иметь, если вы сами того не захотите. Вам не нужны антидепрессанты и дорогостоящая психотерапия, чтобы справиться с травмой. Все, что вам нужно, — находиться подальше от области ее возникновения. И прямо сейчас вы успешно реализуете эту стратегию поведения: карьера юриста идет в гору, складывается брак. Я прав?

Патриция свесила руки с кушетки.

— Да.

— Вы ведь не травмированы тем, что случилось с вами, когда вам было шестнадцать? Вы психологически уравновешенный человек. Это событие в вашем прошлом не уничтожило вас. Можете ли вы сказать, что трагедия, которая произошла двадцать пять лет назад, все еще довлеет над вами и отравляет жизнь?

Патриция чуть не рассмеялась. Ползучее отчаяние сменялось легкомысленной радостью от того, что психолог пытался ей внушить.

— Нет, доктор. Я не могу этого сказать.

Его взгляд ничего не выражал.

— В чем же ваша проблема?

Она собралась с духом и произнесла эти слова:

— Вы правы. Это больше не проблема.

Он поднял палец.

— Нет, проблема есть, но она одна — близость к месту травмы. Всякий раз, когда вы возвращаетесь в Аган-Пойнт, трагедия взывает к отчаянию. Когда вы находитесь вдали от Аган-Пойнта, ваш ум функционирует так, как будто травмы никогда не существовало. Вы знаете, что я прав, ведь все аспекты вашей жизни подтверждают мои слова. Позвольте мне использовать сложную клиническую терминологию, Патриция. К черту Аган-Пойнт. Насрать на Аган-Пойнт. Пусть Аган-Пойнт горит в адском пламени. Как вам?

Патриция засмеялась.

— Ваше отчаяние активируется только тогда, когда вы возвращаетесь в Аган-Пойнт, поэтому мой профессиональный совет — никогда не возвращайтесь туда. Не нужно делать то, что делать необязательно. Навестить родственников? Пусть они приезжают к вам. Аган-Пойнт — это дерьмо, которое вы спустили в унитаз несколько лет назад. Просто не спускайтесь в канализацию.

И все. Поездка на свадьбу сестры выбила Патрицию из колеи, но доктору Салли хватило всего одного приема, чтобы вернуть все на свои места. Кроме того, Патриция осталась в восторге от самого сеанса.

«Теперь, когда я вдали от этой адской дыры, — думала она, — я чувствую себя прекрасно».

Положительный эффект сохранялся, пока Джуди не позвонила ей и не рассказала об убийстве своего мужа.

«Я спускаюсь в канализацию, — вспомнила Патриция метафору доктора. — Но я не знаю, можно ли поступить иначе. Она моя сестра...»

Приехать и поддержать сестру — единственное, что она могла сделать, и она это знала.

«Мне просто нужно расслабиться и постараться наслаждаться моментом, — сказала себе Патриция. — Это случилось так давно. Я веду себя как ребенок».

Признаться в этом было проще, чем трезво взглянуть на свой вынужденный оптимизм.

Она позволила дороге полностью захватить ее внимание. Каждый новый поворот по сельской дороге увозил Патрицию все дальше от столичного мира. Дебри Южной Вирджинии являли собой совсем другой мир, противоположный большому городу: фермы вместо небоскребов, старые пикапы и тракторы, громыхающие по тихим дорогам, обрамленным деревьями по обе стороны, вместо безумного трафика в городе. Она знала, что дом приближается, по отчетливым признакам.

«Крабовые котлеты из Аган-Пойнта» — хвастался придорожный ресторан. А через пару километров вывеска на местном фермерском рынке: «Мы продаем мясо крабов из Аган-Пойнта».

В конце концов пейзаж начал успокаивать нервы Патриции, и она улыбнулась. Может быть, травма отступила, ушла в глубины памяти и больше никогда ее не побеспокоит? Ведь это случилось десятилетия назад.

«Она просто стерлась. Стерлась», — надеялась Патриция.

Появился указатель:

АГАН-ПОЙНТ — 5 КМ

Она резко выпрямилась.

«Это неважно. Неважно! Мне все равно!»

Ужасные слова вернулись.

Слова ее собственного отца...

«Как ты позволила этому случиться?»

Глаза Патриции наполнились слезами. Она мгновенно потеряла контроль и забыла, куда едет. Ее словно лишили возможности осознавать происходящее. Не вполне понимая, что делает, она остановила кадиллак на обочине и вышла. Сердце бешено колотилось, под рыжей челкой выступил пот. Прохожий подумал бы, что сумасшедшая собирается убежать в лес. Слезы застилали ей глаза. Ноги сами понесли прочь от автомобиля.

Несколько минут спустя она упала на колени, подняла глаза, захлебываясь от рыданий, а затем увидела небольшой знак перед поворотом на узкую проселочную дорогу. Ей пришлось долго щуриться, чтобы сквозь слезы наконец прочитать слова:

ПОЛЕ БОУЭНА

Патриция вскрикнула, ее вырвало на траву, и она потеряла сознание.

Часть вторая

— Мне это показалось странным, мистер Шериф, — соблазнительная девушка с взъерошенными волосами наклонилась к окну водителя полицейской патрульной машины департамента Аган-Пойнта.

Странный акцент выдавал ее больше, чем бледная кожа и черные волосы, не говоря уже о «мистере».

«Поселенка Стэнхёрда», — понял шериф Саттер. Они всегда называли его мистером. Эту женщину он видел впервые, что было неудивительно: шериф редко обращал внимание на Поселенцев — не было нужды. Они держались особняком, вдали от неприятностей, и просто работали. Большинство из них — на крабовую компанию. Шериф Саттер был разумным человеком.

«Выполняйте свою работу, платите налоги, подчиняйтесь закону — и у вас не будет со мной проблем», — говорил он.

Однако прямо сейчас у шерифа Саттера возникла проблема с самим собой из-за девушки, которая остановила их на Пойнт-роуд. Когда она склонилась у окна, чтобы сообщить о какой-то неурядице в «Квик-Марте», ее груди уставились ему в лицо. Томатно-красный топик, сшитый вручную, едва сдерживал богатство, которым природа одарила девушку. К тому же стежки кое-где расходились, оголяя участки тела, не предназначенные для чужих взглядов. На ней также была узкая поношенная юбка, туго обтягивающая бедра. Поселенцы сами шили себе одежду из обрезков ткани, которые покупали в секонд-хендах, поэтому ни о каком собственном стиле девчонки говорить не приходилось. В паху Саттера вспыхнул пламень. Слушая ее, он нет-нет да и заглядывался на ее голый живот и крутые бедра.

«О Господи», — посочувствовал он себе. Девчонка стояла скрестив ноги. На правой миниатюрной, чувственной ступне болтался дешевый шлепанец.

«Твою ж мать, у меня бы и на одну ее пятку встал», — подумал шериф.

В этом и заключалась «проблема» шерифа Саттера. Фантазии отвлекли его, и он обнаружил, что кивает, будто бы внимательно слушая, но почти не слышит ее слов.

— Они скалились и рассматривали меня, — тем временем говорила она, — ну, знаете, как парни делают. Мне стало неудобно от этого, а когда я сказала, что не хочу ничего покупать, они ответили что-то вроде: «Не парься, мы дадим тебе просто так, если поедешь с нами потусоваться».

Поселенки не особо хороши выше шеи: широкие скуластые лица, плоские носы, не самые ровные и белые зубы и эти блестящие черные волосы.

Но ниже шеи...

«Черт подери», — подумал Саттер. У всех Поселенок такие тела, что моделям из «Плейбоя» впору начать сомневаться в себе.

— Так что, говоришь, они хотели? — спросил Трей. Саттер мог бы поклясться, что его напарник испытывает ту же самую «проблему». Его выдавал тон голоса и то, как он щурил глаза. Работа любого офицера заключается в том, чтобы докопаться до фактов, но практически выпавшая из топика роскошная грудь Поселенки мешала ее выполнять. Хоть как-то.