(Не)реальный (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 36

— Слушаюсь, мастер, — улыбнулась Аленка, и эта слегка глуповатая улыбка сохранялась на её лице еще некоторое время, после того как она наконец перестала отвлекать Макса от его работы. Теперь уже пофиг было даже на грядущую встречу с Вадиком. Интересно, что там придумал Макс…

Глава 31

Встреча с Вадиком прошла «в штатом режиме». Как профилактический поход к зубному врачу — и пусть бывший зудел как бормашина, но все-таки он не соврал. Сережки Кислицын действительно вернул. И Аленка долго придирчиво рассматривала блеск фамильных бриллиантов на свет, пытаясь разглядеть клейма. Увы, зрения было не такое, как у ювелирных луп. Да и все те показатели, в которых разбиралась мать, вроде чистоты, цвета и происхождения, для Аленки были как темный лес.

— Даже камушки не подделал? — подозрительно поинтересовалась Аленка, хмуро разглядывая Вадика из-под нахмуренных бровей. Выглядел бывший женишок бодреньким, отощавшим и по-прежнему ушлым. Вот и тогда он Аленкиной интуиции не понравился, но мама же зудела, что «мальчик — серьезный журналист»… И вроде как «стерпелось» и даже «слюбилось» слегка. Приглушенно, но все-таки.

— Камушки отдельно стоят дешевле, — недовольно откликнулся Вадим, скрещивая руки на груди и вовсю корча из себя обиженного. Ага, конечно, у Аленки же нет поводов в нем сомневаться, да?

— Ну, если моя мать таки обнаружит подмену, то, боюсь, по закону кармического воздаяния в следующей жизни ты родишься жуком-навозником, — Аленка захлопнула коробочку и сунула её в сумку. — Прощай, Вадичек, попутного тебе ветра.

— Эй, погоди, — Вадик дернулся и вскочил из-за столика, ловя Аленку за запястье. И вот поди-ка попробуй не косись подозрительно на вторую его руку, подозревая, что он ей в сумку залезет и выудит не только свежевозвращенные сережки, но и кошелек с телефоном.

— Кислицын, подбери клешни, пока по морде сумкой не получил, — процедила Аленка сквозь зубы. Это Максу можно было хватать её в любое время дня и ночи и за что угодно, а этому мудаку, который только и сделал, что частично вернул украденное, позволять не хотелось даже к себе на «ты» обращаться.

— Что, прошла любовь, завяли апельсины? — саркастически поинтересовался Вадим. — Я, между прочим, только из-за тебя эти серьги и берег, а ты со мной даже не пообедаешь?

— Не пообедаю, — Аленка закатила глаза. — Кислицын, а деньги ты мои совершенно случайно из-за меня не потратил? Так может, вернешь? Номер счета скинуть в эсэмэсочке?

— Это были наши общие деньги… — возразил Вадим.

— Это были мои деньги, — с нажимом произнесла Аленка. — Те самые, которые я, как дура, откладывала на нашу с тобой свадебку, пока ты, милый друг, расплевался с редактором, испортил себе имидж к черту и в наших газетах только пороги обивал, а потом строил из себя никем не понятого творца. Зарплату ты же тогда не приносил, только пособие по безработице. Так что это были мои деньги, как бы тебе ни хотелось к ним примазаться. И, кстати, телефон ты вчера разбил тоже мой, да. И твои друзья, которых ты прокинул, осаждали мой дом, трепали мои нервы, угрожали проблемами мне. Так что, поди нахрен, сделай одолжение, Кислицын, и скажи спасибо, что я здесь без ментов.

— Спасибо, — произнес Вадик, глядя Аленке в глаза. С любопытством, раздери его Ктулху. Аленка чудом справилась с желанием вцепиться ему в физиономию когтями, но было жалко дорогущий маникюр. Аналогичный она себе уже вряд ли позволит. Но все равно он не имел права проявлять к ней интерес. Она его этого права уже очень давно лишила.

— Пошел ты, — Аленка дернула руку, выдирая её из цепких пальцев Вадика, — по морде бы тебе дала, да руки об дерьмо пачкать неохота.

— Хорошо же у тебя самомнение подлетело с новым богатеньким кавалером, — процедил Кислицын, и взгляд его сразу стал колючим и злым. — Сразу вроде как и не при делах, как будто и не спала со мной. Он-то не спрашивает с тебя за твои проститутские юбочки, да?

— А ты как будто имеешь право с меня спрашивать про моих кавалеров и про мои юбки.

Аленка двинулась, пытаясь обойти Вадика, он как нарочно толкнул её плечом, но, в общем-то, на этом его агрессия и закончилась. Аленке хотелось только выскочить из кафешки побыстрее и побыстрее оказаться подальше отсюда. Вадик мог выйти вслед за ней, снова что-нибудь вывезти. Рот болезненно кривился.

— Сан! — голос Макса раздался откуда-то слева… Аленка обернулась и тут же увидела его — только вылезшего из какой-то тачки. Бросилась к нему, практически врезалась в него, вцепилась в лацканы пиджака. Нет, не плакать, не плакать, ни в коем случае? Мало, что ли, из-за Кислицына было пролито слез? Но вот как-то само собой получалось, сами бежали по щекам соленые капли, сами рвались из груди слабые всхлипы.

— Ну, тише, тише, солнышко… — умоляюще шепнул Макс, увлекая Аленку в салон. Здесь было прохладно и пахло кофе. Аленка лишь сжала пальцами шероховатую ткань еще крепче, так, что побелели костяшки, так же крепко зажмурилась, а затем отстранилась, выдыхая из груди эту обострившуюся боль. Прошлась по щекам тыльной стороной левой ладони, стирая слезы. Здесь, на заднем сидении машины, в прохладном полумраке дышалось чуть легче. Да, было больно это все сейчас вспоминать, было больно в который раз соприкасаться с Кислицыным, токсичным как одна большая вселенская помойка.

— Ты что тут делаешь? — тихо спросила у Макса, глядя в его глаза. Видела она их, кстати, так себе, лишь только по бликам света в темных зрачках и отмечала движение. Его тут быть не должно было. Он должен был быть на работе. Не доверял, что ли? Даже своему другу, которого послал для страховки?

— Приехал только что вообще-то, — Ольховский чуть потянул Аленку к себе, усаживая её на свои колени. — Не мог нормально работать, зная, что ты тут встречаешься с бывшим.

— Боялся за меня или ревновал?

— Почему «или», золотко? — Макс чуть усмехнулся. — И то, и то, и ты даже не представляешь, насколько сильно я боялся и ревновал.

В кармане у Ольховского, прямо под бедром Аленки, что-то завибрировало. Телефон. Макс выудил его из кармана, скользнул пальцем по дисплею, принимая звонок, прижал смартфон к уху, зажимая его плечом.

— Да, Валер, я слушаю…

И с минуту Макс слушал, что ему говорят, осторожно поглаживая Аленкино колено пальцами.

— Хорошо, спасибо, что подстраховал, — наконец произнес он. Из трубки донеслось отчетливое: «Сочтемся», — на что Макс фыркнул и сбросил вызов. Долгую пару минут он смотрел на Аленку.

— Твой бывший добрался до метро. Дальше его отслеживать не стали, — буднично улыбнулся Макс.

— И туда-то не надо было, — Аленка скривилась, пытаясь вышвырнуть из головы все ненужные мысли. Вадик не стоил таких усилий, совершенно.

— Рус, вези нас домой, — Макс произнес это, повысив тон, и только сейчас до Аленки дошло, что вообще-то в водительском кресле сидит еще один человек.

— Личный водитель? — удивленно уточнила она. Нет, она, конечно, понимала, что у Макса деньги были, и его столичная зарплата была в пару-тройку раз больше зарплаты провинциальной программистки, но все-таки это было слишком шикарно.

— Взял рабочего, — Макс отмахнулся, будто это было несущественно. — Ты почему ревела, солнечная? Он тебя обидел?

Он был напряжен. В его тоне, в позе, в пальцах, по-хозяйски сжимавших Аленкино колено, сквозило беспокойство. Будто бы он вопреки здравому смыслу хотел озвучить вопрос: «Или может, ты хочешь его вернуть?». Только этим можно было объяснить явственное, едва заметное напряжение. Потому что вроде как больше было и не из-за чего. До чего неправильно он понял Аленкины слезы…

— Да просто нахлынуло, — неохотно откликнулась Аленка. — Кислицын умеет вытрепать нервы парой фраз, сейчас просто вспомнились те гадости, что он мне частенько наговаривал. Да еще и после его побега у меня долго были проблемы с теми, кого он кинул. Они же ни с кого не могли спросить украденные им деньги, только с меня. Им было плевать, что он и меня обокрал тогда. Мы с матерью аж переехали на другой конец города, чтобы нас не доставали. Честно говоря, даже город думали сменить, но вроде сейчас все улеглось.