Аукцион холостяков - Делакорт Шонна - Страница 30

— А Скотт придет? — Большие наивные глаза смотрели с надеждой.

— Не знаю, милая. Он.., он сказал, что постарается. — Чтобы не видеть ее разочарования, Кэтрин поскорее отвернулась и стала следить за дорогой.

Дженни была так возбуждена, что не могла устоять на месте. Она беспрестанно прыгала и хлопала в ладоши, мешая себя наряжать. Ужин был уже готов, оставалось только разогреть, когда приехал дед. Дженни и Кэтрин обе разом услышали, как перед домом остановилась машина. Девочка выскочила из спальни и бросилась вниз по лестнице.

— Скотт! Скотт!

— Дженни, постой! Не беги так, ушибешься. — Кэтрин пошла следом, поражаясь ее прыти.

Скотт обшарил все магазины Сан-Франциско, где продавались карнавальные костюмы. Все оказалось разобрано, а то, что оставалось, было ему не впору. Наконец он решил ограничиться маской. Уже стемнело, и он опасался, как бы не опоздать. Попытки дозвониться ничего не дали, телефон Кэтрин не отвечал.

Скотт подъехал к ее дому и остановился у обочины. Черт возьми, что туг делают лимузин и полицейская машина? В тревоге он подбежал к двери и настойчиво позвонил, потом забарабанил кулаком.

— Это вы! — Хотя Скотт уже догадался, что лимузин принадлежит старому Фэрчайлду, у него все же вырвался удивленный возглас. Но удивление вновь сменилось неподдельным страхом, когда он увидел в гостиной двух офицеров полиции, что-то обсуждавших с озабоченным видом. Один из них извинился, отстранил Скотта и вышел из дома.

У того все сжалось внутри. Едва выговаривая слова, он почти шепотом произнес:

— Что случилось? Где Кэтрин?

— С Кэтрин все в порядке, она у себя в спальне. — Скотт направился было к лестнице, но Фэрчайлд остановил его. — Минутку, молодой человек. — Старик подъехал к нему поближе. — Она, конечно, жива-здорова, но вот эмоционально… Дело в том, что Дженни пропала.

Скотт изменился в лице, а Фэрчайлд продолжал:

— Девочка услышала, что перед домом остановилась машина, и решила, что это вы. Она выскочила из двери раньше, чем Кэтрин успела ее остановить, и скрылась в темноте. Кэтрин искала ее полчаса, а потом обратилась в полицию.

— Почему Дженни подумала, что это я? — Скотт тут же понял, что сморозил глупость. Слова вылетели как-то сами собой.

— Потому что она всю неделю донимала Кэтрин вопросами, пойдет ли с ними Скотт. — Старик сухо взглянул на него. Он еще спрашивает! — Кэтрин не знала, что ей ответить. Сказать “да” — а вдруг вы не появитесь? Как тогда в глаза ей смотреть?

Слушая Фэрчайлда, Скотт испытывал мучительные угрызения совести. Терзаясь всю прошлую неделю, он не подумал, что и другим несладко. Как последний эгоист, упивался жалостью к себе и совершенно забыл обо всех остальных. Он снова повернулся к лестнице.

— Я должен пойти к Кэтрин. — Голос его был полон раскаяния. — Она сейчас, видимо, страшно переживает из-за Дженни.., и сердится на меня.

— Погодите, прежде чем вы к ней подниметесь, — старику пришлось схватить Скотта за руку, чтобы остановить, — я хочу рассказать вам одну историю.., историю маленькой девочки.

Скотт почувствовал раздражение. У него нет на это времени, ему нужно увидеть Кэтрин, успокоить ее и попросить прощения — вымолить его, если понадобится. Он нащупал в кармане пиджака маленькую коробочку. Подойти, признаться в любви…

— Я все знаю про Дженни.

— Я говорю не о Дженни. — Сурово глядя на Скотта, старик взвешивал в уме, что важнее: обещание, данное Кэтрин, или серьезность момента. — Я хочу рассказать историю девочки, о которой думали, что у нее есть все, чего только можно пожелать. Послушайте, а там уж сами разбирайтесь, что к чему.

Скотт вошел в полутемную спальню, освещенную только маленькой настольной лампой возле кровати. Кэтрин стояла на веранде, зябко обхватив руками плечи, и вглядывалась во мрак. Ее фигурка казалась такой хрупкой и беззащитной! Скотт нерешительно помедлил, прежде чем подойти к ней.

Кэтрин чувствовала себя полностью опустошенной. Слезы ручьями текли по щекам. Как она могла выпустить Дженни одну? “Если с ней что-нибудь случится.., я никогда себе этого не прощу”.

— Кэтрин…

Голос раздался прямо за спиной. Не расслышав ни скрипа двери, ни шагов, она вздрогнула и, медленно обернувшись, встретилась глазами со Скоттом. Растерянно опустив руки и дрожа то ли от волнения, то ли от промозглой сырости, она молчала. Наконец тихо, прерывистым голосом проговорила:

— Она где-то там совсем одна, потерялась и не может никого найти.

Скотт увидел залитое слезами, искаженное тревогой лицо. У него тоже щемило сердце.

— Совсем как ты?

Сначала она не уловила смысла его слов, потом поняла и опустила голову.

Он подошел к ней, взял за подбородок и заставил поднять глаза.

— Я вел себя как последний болван, кретин несчастный.

В душе у Кэтрин словно что-то оттаяло. Нет, мучительный страх за Дженни продолжал терзать ее, но появление Скотта, его ласковый голос принесли какое-то утешение. В его объятиях она всегда ощущала себя в безопасности, и сейчас в неудержимом порыве приникла к нему. На словесную пикировку не было уже никаких сил. Она просто была благодарна ему, что он пришел. И потому сказала первое, что подумалось:

— Да, ты вел себя именно как болван. В ее голосе не было ни гнева, ни обвинения. Он улыбнулся ее искренности.

— Вижу, в этом вопросе мы пришли к согласию. Ты меня простишь?

Она встрепенулась, изо всех сил стараясь не разрываться.

— Дед сказал тебе, да? Он ведь обещал, что не скажет. Я хотела, чтобы ты вернулся по своей воле, а не из жалости к “богатой бедняжке”.

— Он только рассказал мне одну историю — всего-навсего, — произнес Скотт почти шепотом. Он крепче прижал ее к себе, бережно гладя по спине, перебирая пальцами волосы. Расслабившись, она опустила голову ему на плечо. Сердце его забилось сильнее. — Прости меня, пожалуйста, Кэтрин. Больше всего на свете мне бы хотелось стереть из памяти эту прошлую неделю, самую ужасную в моей жизни. Забудем о той папке. Главное, что мы снова вместе.

Он глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. Обстоятельства нельзя назвать удачными, но сказать ей о своей любви нужно непременно, и именно сейчас. Он склонил голову, осторожно поцеловал ее в губы, прижался к волосам щекой.

— Я люблю тебя, Кэтрин. Я тебя очень люблю. И хочу, чтобы мы никогда не расставались.

Такой эйфории она не испытывала никогда в жизни. Душа ее сотворила безмолвную молитву:

"Господи, пусть это окажется правдой”.

— Скотт… Я люблю тебя так, что словами не высказать. Я полюбила тебя еще с той нашей встречи в твоем офисе.

Скотта окатила волна восторга, слух его упивался ее словами.

— Значит, ты проворней меня. Я влюбился только несколько часов спустя, в гостиничном лифте. — Он вновь погладил ее волосы, обнял за плечи.

Момент взаимного признания в любви получился скупым на слова и проявления чувств. Оба разрывались между двумя крайностями: всепоглощающей радостью любви и мучительной тревогой за потерявшуюся Дженни. Минутное самозабвенное упоение вскоре потеснил все возраставший страх: время шло и шло, а о Дженни не поступало никаких вестей.

Обнявшись, они сидели на тахте в ее спальне. Входная дверь постоянно хлопала, и каждый раз она вскакивала, бежала вниз, но приходили только ряженые дети. Фэрчайлд встречал их, раздавал сладости и прогонял Кэтрин и Скотта обратно.

Она подняла голову с его плеча и с тоской заглянула ему в глаза.

— Прошло уже больше двух часов. Где она может быть?

Скотт тихонько прикоснулся к ее щеке губами.

— Я уверен, что с ней все в порядке. Постарайся не переживать. — Он был хмур и сам почти не верил в свои слова.

Кэтрин горько вздохнула, и в этот момент вновь раздался звонок.

— Боже мой, Скотт… Как мне жить дальше, если с ней что-то случится? — Выдержка оставила ее, плечи затряслись, из глаз хлынули слезы. Она вся приникла к нему, ища опоры и утешения.

Скотт внезапно насторожился. Внимание его привлек необычный звук, какой-то механический шум — он ни разу не слышал такого в доме Кэтрин. На верхней площадке лестницы разъехались двери, и из маленького лифта выкатил Фэрчайлд, держа на коленях прелестную девчушку в костюме принцессы фей. Орудуя рычагом, он направил коляску в комнату.