Аукцион холостяков - Делакорт Шонна - Страница 28

— Ого! Должно быть, вас здорово утомило такое количество гостей и вам не терпится отдохнуть в тишине, — обратился он к Фэрчайлду.

— Что вы, что вы, молодой человек. Я рассчитываю устраивать такие сборища каждый год. — Старик не хотел отпускать Скотта, пока Кэтрин не найдет-таки случая с ним поговорить. — Сейчас шумиха улеглась, наступает самое лучшее время. Можно приятно и без помех побеседовать с интересными людьми. — Старик развернул коляску и покатил к оранжерее, жестом поманив Скотта за собой. — А вот расскажите-ка мне…

Вскоре Скотт перестал замечать, как летит время. К его удивлению, со стариком было легко говорить на любую тему. Вопреки ожиданиям, он вовсе не строил из себя важную персону.

Не сразу Скотт уловил абсолютную тишину, воцарившуюся в доме. Оказывается, вечер давно кончился. Он взглянул на часы: начало четвертого.

— Я и не заметил, что уже так поздно. Надо идти, никуда не денешься. — Он поднялся и протянул старику руку. — Очень приятно было с вами побеседовать.

— Приятно-то было как раз мне. Надеюсь, мы будем часто с вами встречаться. — Он сказал это с нажимом и внимательно уставился на своего собеседника. У того на лице промелькнула тень беспокойной растерянности, но быстро исчезла:

Скотт неплохо владел собой.

Что тут ответишь? Фраза произнесена с особым значением, в ней не просто светская учтивость. Поняв, что Фэрчайлд его прощупывает, Скотт едва не ударился в панику. Но что он уже знает? Что рассказала ему Кэтрин? Надо срочно ретироваться. Вдруг он сообразил, что все гости ушли и в доме, видимо, осталась одна Кэтрин. Как же быть? Теперь ему от нее не ускользнуть.

— Я.., мне надо идти. До Тибурона долго добираться. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Скотт.

Он поспешил выбраться из оранжереи и направился к выходу. В доме ему никто не встретился, но у самой двери, в комнате рядом с прихожей, сидела в кресле Кэтрин. Она его не видела — очевидно, спала, судя по тому, что глаза ее были закрыты. Мгновение он стоял, глядя на нее. Она казалась одинокой маленькой девочкой, потерявшейся в огромном доме. Вдруг ему отчаянно захотелось подойти к ней, обнять, прижать к себе, приласкать.

Она очень настойчиво стремилась с ним поговорить. Чем же была эта ее ставка в пятнадцать тысяч долларов? Отчаянной попыткой силой завлечь его за стол переговоров? Или она просто хотела показать ему, да и другим, что он не более чем одно из ее приобретений? Недешевое, надо сказать. Сейчас она сидела уронив голову на подлокотник кресла и поджав под себя ноги — сброшенные туфли валялись на полу. Глядя на нее в этот момент, он мог думать только о том, как сильно любит ее, хотя это его очень смущало. Как ему быть со своей любовью? Наконец он нехотя повернулся и вышел из дома.

Телефон Кэтрин звонил, не умолкая, все воскресенье, начиная с восьми утра, когда она еще не проснулась. Воскресная газета была полна фотографий с комментариями о вчерашнем аукционе и вечере. Все пребывали в большом возбуждении. Первой позвонила Лиз. Она не спала всю ночь и только что закончила подсчет собранных пожертвований. При всей ее измотанности в голосе звучал такой восторг, что Кэтрин не могла не заразиться им.

— Такого еще никогда не бывало. Мы собрали больше полумиллиона долларов за один вечер, и до сих пор еще поступают обязательства. Телефон уже начал трезвонить даже в офисе, хотя сегодня выходной!

— Полмиллиона? Кроме шуток? — Кэтрин порывисто откинулась с подушек и уселась в постели скрестив ноги. Не скрывая радости, она слушала, как Лиз называет наиболее крупных жертвователей. — Ого! Тридцать тысяч от Ричарда Бентли! Дедуля ему, наверное, крепко руки выворачивал. Этот скряга, пожалуй, еще не истратил свой первый заработанный доллар.

— А вот этот чек доставит тебе особое удовольствие. На пятьдесят долларов, с только что открытого счета мистера Билли Санчеса.

Глаза Кэтрин увлажнились. Значит, Билли не только окончил среднюю школу, начал работать, купил костюм с галстуком и даже открыл банковский счет, но и сделал доброе дело. Она была горда за него.

— Ты бы видела его, Кэт, в этот момент. Он не знал, куда девать глаза и руки. Перед самым уходом подошел ко мне, стал что-то говорить, заикаться, а потом сунул мне в руку чек — и сразу за дверь, только его и видели. Такой очаровашка. Я недавно звонила в центр, чтобы поблагодарить его. Черил сказала, что он спит, и я велела его не будить.

Едва положив трубку, Кэтрин сходила к двери за газетой. Заглянув в нее, она только покачала головой. Без нее не обошелся практически ни один снимок. И конечно, все заголовки пестрели именем Фэрчайлд, оттеснившим на задний план и название организации, и саму цель мероприятия. Напечатали даже снимок, где она целует Билли. Интересно, как он объяснит это своим приятелям на стройке?

Весь день телефон надрывался, не было лишь звонка от Скотта.

Сидя на тахте, Скотт пил свой утренний кофе, хотя был уже почти полдень, и читал воскресную газету. Домой он добрался только в пятом часу утра, а когда заснул, уже рассвело. Все это время он не переставал думать о Кэтрин. Теперь она вторглась даже в его сны — раньше этого не было.

Просматривая статьи об аукционе и вечере, он был поражен тем, в каком свете подавались события. Кэтрин была почти на всех фотографиях и упоминалась чуть ли не в каждом абзаце. Но ведь все было совсем не так. Весь аукцион она держалась в тени, за исключением одного лишь лота, а главная роль была у Лиз. Так же обстояло дело и с банкетом, где она непрестанно вела переговоры и была почти незаметна.

Он опустил газету. Значит, так выходило всегда — Кэтрин старалась не быть на виду, но с ее именем это ей не удавалось? В том, что такова была ее вчерашняя тактика, сомневаться не приходится. Но раз так — газетные отчеты совершенно необъективны. Он вспомнил, с какой печальной покорностью она говорила ему, что ничего не остается, как только ко всему этому притерпеться. Стало быть, все-таки эти пятнадцать тысяч долларов… Сквозь отчаяние забрезжила какая-то надежда.

Скотт подъехал к дому матери. Следовало бы сначала позвонить, но он поддался внезапному порыву. Давненько они уже не бывали вместе в их излюбленном ресторанчике в Сосалито, а ведь когда-то часто ходили туда всей семьей. И сейчас ему хотелось побыть в семейной атмосфере, похожей на ту, которая возникала, когда они гуляли втроем — Скотт, Кэтрин и Дженни. Ему так не хватало душевного покоя…

— Боюсь, я еще не готова. — . — Линн осеклась, увидев на пороге Скотта. — Ты, дорогой! — Ее удивление было неподдельным. — Какими судьбами?

— Вот как нынче приветствуют любимых сыновей! — Скотт улыбнулся, но туг же озадаченно поджал губы, увидев, как мать одета. Вовсе не в домашний костюм — она явно собиралась куда-то идти. — Я помешал? Твой наряд не похож на тот, в котором ты работаешь в саду.

— Как ты можешь мне помешать? Да не стой на пороге, проходи же.

Войдя, он прикрыл за собой дверь.

— Я хотел позвать тебя на ужин в Сосалито, если у тебя есть время. Мы так давно там не были.

— Знаешь, честно говоря, я на сегодня уже ангажирована.

Он приподнял брови.

— В самом деле? И кем же? — Но тут его озарила догадка, и он понимающе улыбнулся. — У тебя свидание с Джимом Долтоном!

Щеки у матери слегка порозовели, она опустила ресницы.

— Какое уж там свидание. Свидания бывают у молодых, вроде вас с Кэтрин. А мы просто вместе ужинаем.

При упоминании о Кэтрин в его глазах сверкнуло отчаяние. Линн уловила это и, отбросив сомнения, решилась на осторожный вопрос:

— Что случилось, дорогой? Ты вообще не в себе последнее время. Проблемы с Кэтрин?

— Да нет, все в порядке… — Скрыть свое смятение не удалось — голос у него сорвался. Она сурово взглянула на него.

— Ты ведь знаешь, я никогда не вмешиваюсь в твою личную жизнь. Нет хуже, когда взрослым человеком распоряжается мать, словно он маленький мальчик. — Она заметила настороженность в его глазах, но это ее не смутило. — И все же я тебе кое-что скажу, а ты меня выслушаешь. — Усевшись на тахту, Линн жестом пригласила сына последовать ее примеру. — Ты знаешь, как я любила твоего отца. Редкой доброты был человек. Но и упрямства тоже. Да, мой разлюбезный, по этой части ты пошел прямо в него.