Доктор 5 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 53

— Рассказывай всё, — великодушно хмыкает Котлинский. — Если не помнишь, именно по моей заявке тебя взяли под охрану, как редкого спеца. Не заставляй старика звонить туда и выяснять там. Если ты тут сидишь.

— Точно. Упустил по рассеянности, — соглашаюсь с очевидным. — Ну тогда…

— … и что, никаких идей, что это может быть? — После моего рассказа, Котлинский порозовел лицом, оттаял настроением и теперь лучится своим обычным оптимизмом и позитивом. Видимо, сравнив мысленно наши с ним проблемы.

— Без малейшего понятия.

— Тебе от меня совет, помощь в анализе или иная помощь? Эх-х, до чего приятно, когда у кого-то проблем больше! — подтверждает Котлинский мои догадки о причинах своего улучшившегося настроя. И теперь уже он разражается неприличным ржанием. — Это я в отместку, — говорит он, отсмеявшись, ничуть не смущаясь.

— Можно все три пункта.

— Ну, первое и второе это один пункт, ищи, где ты кому на хвост по деньгам наступил. — Ни секунды не думает Котлинский. — В твоём случае, с учётом реалий, ничего иного быть не может.

— Никому не наступал. Наоборот, чаще свои отдаю. Кстати! На эту тему, в том числе, шёл говорить! Давайте три дня из шести грудничков принимать бесплатно? Тех, кто не может платить. Ну, пусть именно они будут бесплатно, но им придётся стоять очередь. А те, кто платит, ходят в другие три дня по записи? Онкология — один бесплатно, второй на ваше усмо…

— С этим потом, — перебивает меня Котлинский. — Не перепрыгивай с темы на тему. На тебя не похоже… По первому пункту: если ты никому на деньги не наступал, ищи того, кто может думать, что вот-вот наступишь.

— Хм… А ведь…

— МНЕ НЕ ГОВОРИ. Если не планируешь, что я чем-то буду участвовать, — выставляет вперёд левую руку Котлинский, сверкая синяками под глазами в лучах солнца. — Если даже СОП буксует, то и я пока не буду знать, что тебе сказать. Я же всех твоих дел и контактов не знаю, я тебя наоборот только сбить в анализе могу. Вот как вычислишь, давай думать вместе, что дальше. Тем более, у тебя свои возможности напрячься, — Котлинский многозначительно барабанит ногтями по крышке стола.

— Кстати, насчёт «вычислить»… Игорь Витальевич, а у нас есть кто-то минздраве? Занимающийся закупом…

Дальше в три минуты передаю суть разговора между Арабом и Леной, насчёт шанса вычислить потребителя спецпрепарата. По итогам экспертизы, выделения действующего вещества и так далее.

— Тут чуть иначе можно. И нужно, — Котлинский задумчиво смотрит в окно. — В минздраве на человека выйти можно, но это «круги по воде». В результате, все будут знать, что кто-то наводит справки. Может повредить быстрее и больше. При том, не факт, что тот человек захочет откровенничать. Мне кажется, тут твои, — он имеет в виду Араба и Лену, — кое-что другое упустили. Я бы составил список всех военизированных начмедов, кто имеет доступ либо опыт, либо то и другое. Это совсем не много народу будет, кстати. Смотри: даже если препарат из-за границы, по армейской линии, как твои думали в одном из вариантов, ни один нормальный боец или сотрудник, без консультации, таким закидываться не будет. А тут, если ты прав, оно имело место даже не в боевой обстановке, а вообще. Против простого пацана… Не все же знают о твоих талантах.

— Инициаторы явно не знают, — соглашаюсь. — Или действовали бы серьёзнее. А так, сквозит явный самопал.

— Ну тогда давай так. — Хлопает ладонями по столу Котлинский. — Пусть СОП, как и собирался…

Глава 27

Котлинский, в порыве размышлений, через пару минут повторно пытается встать из явно надоевшего ему кресла, но его нога снова подгибается, и он снова заваливается обратно, непроизвольно ругаясь. После этого он подъезжает к окну, используя колёсики кресла по назначению, и становится-таки на ноги, опираясь на подоконник.

— Ничего себе вас покрутило, — тихо смеюсь себе под нос, поскольку он стоит ко мне спиной и меня не видит.

— Вот доживёшь до моих лет, тогда похохочешь, — угрюмо отзывается Котлинский (не видит, но, оказывается, отлично слышит).

Он продолжает стоять спиной ко мне, засунув руки в карманы, и смотреть в окно.

— Сейчас в стране некое двоевластие, — говорит он после длинной паузы. — А все схемы управления у нас завязаны на личности. Вот старые схемы на этапе отторжения, говоря нашим языком. А новые ещё…

— Не прижились?

— Ещё не сформированы даже, — Он разворачивается на секунду, чтоб неодобрительно взглянуть на меня, — по большому счёту. Это всегда проходит болезненно, я застал времена распада Союза… Вот тут только один вариант: «сцепить булки» и держаться. Тем более, ты-то не один и не в вакууме. — Котлинский явно имеет ввиду что-то из времён той поры (которую я не застал), но переспрашивать не буду. — В общем, как только там определят, какое действующее вещество, либо даже сам препарат, берём ноги в руки, в руки ещё кое-что берём, — Котлинский, не вынимая рук из карманов, кивает на шкаф (в котором за стеклянными дверцами располагается подобие бара), — и идём штурмовать сразу и комиссию, и госпиталь. Чтоб через него на эту комиссию выйти. Либо даже, чем чёрт не шутит…

— А почему вы так уверены, что в госпитале могут быть в курсе?

— Самое мощное отделение терапии, — пожимает плечами Котлинский, продолжая разглядывать что-то в окне. — Ну, даже если брать в целом по всей стране — и то, одно из самым мощных. А если рассматривать только вояк, с учётом их специфики, так и вообще, самое. Тут сложно объяснить именно тебе, как молодому. Я вот чувствую, но как сформулировать… понимаешь, использование спецфармы — отдельная тема. Медики вояк, как бы ни было, не знать об этом не могут. Прими как аксиому. Прежде всего, с ними по-любому будут советоваться, если только пользователи не камикадзе. А далее, в действие вступает корпоративная этика: сведения об использовании и всяких интересных сопроводилках и побочках всегда стараются накапливать. Учтём, что информация закрытая. Где накапливать? Вот госпиталь — как раз место, так сказать, кристаллизации для накопления подобной информации. Не знаю, может, не внятно объяснил, но оно точно так.

— Я понимаю. Госпиталь, судя по вашим словам, выступает аналогом вычислительного центра по теме. Куда, в том или ином виде, будет стекаться информация.

— Точно. Но не стекаться, а накапливаться. Наверняка, в подразделениях, где спецфарму употребляли или употребляют, информации будет больше. На конкретный момент времени. Но, — Котлинский поднимает вверх палец в своём любимом жесте, — в целом по стране и министерству, наибольшее количество этой тематической информации хранится именно в госпитале. Вот, — Котлинский с облегчением выдыхает. — Теперь давай дальше. Что ты там о благотворительности хотел сказать?

— Не благотворительность. Часть дней принимать грудничков бесплатно, в порядке живой очереди. Наверняка ведь есть те, кто заплатить не может? Вторую половину недели — принимать платно, но по записи.

— По деньгам ты считал дельту?

— Нет. Не счёл важным. Деньги же вы считаете, не я.

— Ну ты молодец! — вскидывается Котлинский. — Там, если что, есть и клиники доля. Мелочь, конечно, но расходы ведь какие-то остаются. Ладно, это я так, ворчание для порядка…

— Я думал, для вас это копейки. Имидж и эффект важнее.

— Да эффект-то да, — трёт затылок Котлинский. — Саша, давай откровенно. Отгадай, чего я сейчас опасаюсь?

— Понятия не имею, — искренне удивляюсь и пожимаю плечами. Хотя Котлинский, продолжая стоять спиной, меня не видит.

— Если не все, то очень многие это проходят, — смеётся он. — Особенно работающие с детьми. Пытаются помочь поначалу всем подряд, без учёта своих личных интересов.

— Судя по вашему смеху, есть подводный камень?

— Ещё какой, — взрыв хохота. — Буквально в течение нескольких лет, если не месяцев или даже недель, более девяноста процентов этих «подвижников» возвращаются обратно, на стезю обычных товарно-денежных отношений. И теперь смотри, что дальше. Приложи это к нашей с тобой ситуации.