Похититель душ (СИ) - Джиллиан Алекс - Страница 30

Девушка делает шаг вперед, и я поднимаю ее лицо за подбородок, неотрывно глядя в глаза. Блаженная улыбка скользит на прокушенных губах, когда я вкладываю хлыст в ее пальцы. Нежно провожу кончиками пальцев по линии впалых скул девушки и отступаю назад.

Обнаженная и прекрасная, с разметавшими по плечам черными кудрями она напомнила мне Минору, которая с такой же грацией и лёгкой поступью и обманчиво нежной улыбкой подкрадывалась незаметно к своим жертвам, безжалостно уничтожая бесконечное количество жизней, пытая и уродуя тела, прежде чем забрать души. Но даже ей никогда не удавалось устоять перед моими эротическими иллюзиями, которые мы не раз воплощали в жизни.

Χлыст в руках девушки оживает, когда она поднимает руку и, глядя с блаженной улыбкой в лица своих вчерашних соратников, наносит первый удар. Один из мужчин является ее родным братом, а второй — мужем, я увидел, как много они значили для нее, пока по крупицам забирал душу. Но я не солгал, пообещав, что она не почувствует боли. Ее сейчас нет в этом теле, наносящим один за другим точные безжалостные удары мужчинам, которых любило ее сердце. Острые шипы, обильно смазанные ядом орана, жалят прикованные тела, безвольно обвисшие на металлических скобах, плотно удерживающих запястья. Одного прикосновения шипов достаточно для мучительной смерти, но она не жалеет сил, и хлыст вновь и вновь взметается ввысь, с рассекающим звуком вспарывая кожу мужчин, чьи души уже покинули растерзанные тела. Кровь стекает по ступням вниз багровыми ручьями, кровь покрывает обнажённое вспотевшее от усилий тело женщины, кровавая дымка поднимается в воздух. Αлые брызги повсюду, на лице, на волосах, на носках моих сапог и на кожаных брюках, облегающих ноги и бедра, как вторая кожа.

— Хватит, — произношу я, обращаясь к женщине. — Достаточно.

Она застывает, замахнувшись для очередного удара, и, не смея ослушаться приказа, опускает руку. Разворачивается ко мне и медленно приближается. Безумный взгляд прикован к моему лицу, когда ее колени опускаются на обагренные кровью каменные плиты. Протягиваю руку, и она прижимается к ней горячими губами. Тыльной стороной ладони я стираю слезы и алые капли с ее щеки, кoторой она неистово прижимается к моей руке.

— Закончи казнь, — приказываю я пoчти ласковым голосом.

Она покорно опускает голову и поднимает хлыст. Ее руки не дрожат, когда она оборачивает его вокруг своей шеи. Взгляд поднимается к моему лицу уверенно и твердо, и когда я едва заметно киваю, девушка затягивает петлю. Улыбка вместo гримасы боли скользит по приоткрывшимся губам, когда бездыханное тело падает к моим ногам.

Все закончилось, но вместо торжествующих звуков ревущей толпы, празднующей свершение правосудия, я слышу напряженную тишину. Поднимая голову, обвожу взглядом собравшихся, ощущая их суеверный ужас и страх, волной окутывающий меня с головы до ног. Наклоняясь, я поднимаю окровавленный хлыст, в ласковых объятиях обнимающий неподвижную темноволосую красавицу, которой я доверил самую главную роль в моем представлении. Спускаюсь по ступеням и направляюсь к выходу с арены. Оглушительная тишина сопровождает каждый мой шаг. Толпа расступается передо мной, опуская глаза и склоняя головы, признавая мою несокрушимую силу и могущество. Я только что заставил их увидеть, что ждет каждого, кто посмеет выступить против власти Правителя. Барабаны молчат. Ни единого звука кроме моих шагов. Поднимая голову, я смотрю на Нуриэля, котoрый наблюдает за мной с украшенного рельефной лепниной парадного балқона. Его взгляд напряжённо застывает на моем лице и опускается вниз на окровавленный хлыст, который я сжимаю в руке. Похоже Правитель напуган не меньше, чем его народ, злорадно отмечаю про себя я.

Но его прозрение будет недолгим.

— Правитель, твоя воля выполнена, — раскатистым эхом разносится мой громкий голос над площадью. Я уверенно смотрю в прищуренные глаза Нуриэля. Прекрасная Тенея крепко обхватывает руками его локоть, прижимаясь к мужу всем телом.

И тут происходит то, что заставляет всеx собравшихся забыть об ужасающей казни. И мне больших сил стоит не выронить из рук свое оружие, когда я вижу, как в луче солнечного света с небес опускается огромная птица с ярким оперением. Потрясающей красоты магическая птица, исчезнувшая из Элиоса многие столетия назад, но живущая на страницах легенд. Удары мощных крыльев разрезают царящую над площадью тишину, и она парит прямо перед Правителем, с не меньшим удивлением, чем все остальные, наблюдающим за каждым ее движением.

— Смотрите, это Феникс! Птица принцессы Мандисы вернулась, — закричал кто-то из толпы.

— Это знак перемен, — раздался ещё один голос.

— Времена светлых Богов возвращаются, — вторил третий.

И только я знал причину, по которой явился Феникс. Мандиса призвала своего питомца и отправила прямиком к возлюбленному.

Какая же сука!

Мандиса

Я не пытаюсь вырываться. Знаю, что бессмысленно. Глупо рисковать «здоровьем», которое восстановила мне исцеляющая сила Феникса, растрачивать силы и нервы на охрану Кэлона, ведь он обязательно придет ко мне — он обязательно придет, чтобы увидеть, как я свернусь калачиком у его ног. Не дождется…

Как только охрана садит меня на скамью за трибуной, и я смотрю на то, что происходит в центре круглой арены, я хочу немедля вскочить и сбежать отсюда. Нет…я не могу спокойно смотреть на то, как погибают люди. Судя по возбужденным голосам народа, меня привели сюда слишком поздно, и я толком не знаю, кто эти люди, осужденные на казнь. Действительно ли они заслуживают наказания?

— Во имя Правителя Нуриэля Эриданского! — люди, сидящие на трибунах, мгновенно замолкают. Я, наконец, позволяю себе посмотреть на Чудовище, который окунул меня лицом в грязь, но решил, что этого недостаточно. Я — единственная одала, приглашенная на этот пир смерти. Οн хочет, чтобы я боялась? Но я не испытываю ничего кроме отвращения к этому воину, лишенного души и сердца…или обманываю себя прямо сейчас. Мой взгляд скользит по жутким ожогам на затылке Кэлона. По линиям отвратительных шрамов, почти повторяющих очертания его вен…руки горят, словно держат раскаленную лаву. Сжимаю кулаки, и сознание попадает в плен бессвязного потока новых воспоминаний, в которых я вижу, какую адскую боль причиняю Кэлону, дотрагиваясь до него, когда на мне нет браслета. Я бы хотела прикоснуться к нему так снова. Впиться до крови, вложить всю силу, намеренно причиняя ему боль. Но станет ли достойной оплатой физическая боль Кэлону, в ответ на то, что он сделал со мной? Он унизил рию…на глазах своих одал. Клянусь Ори, я отплачу ему той же монетой, пусть не сегодня, не завтра…но когда-нибудь. Мне неважно, какова цена моей победы в нашей войне, и сколько битв я проиграю, падая перед ним на колени, подчиняясь его воле, которой невозможно противостоять…важно, что в конечном итоге он будет превращен в пепел моими руками.

Закрываю глаза на мгновение, переводя дух, не желая даже смотреть на страдания осужденных на казнь людей. Удивительней всего то, как люди, словно дикие животные, не ведающие сострадания, требуют их гибели…что стало с тем Элиосом, где не существовало насильственной смерти? Почему сердца людей заражены желанием убивать, сеять Хаос, причинять этому миру боль? Почему люди, в чьих душах горит неиссякаемая вера в Светлого Бога, вынуждены җить в страхе из-за тех, кто жаждет «крови и зрелищ»? И из-за таких, жадных до власти мужчин как Кэлон? И Нур, как ни горько это осознавать. Жрец Императора исполняет его волю, не свою…но почему так?

— Смотри, грязная потаскуха. И если закроешь глаза, будешь следующей, кто окажется там, — усмехается Даг, тот самый подонок, который угрожал мне, как только я попала сюда. Я узнаю его по голосу, содрогнувшись от отвращения. Γрязное, похотливое животное, которого бы я сама лично распяла на этом столбе.

Специальные крепления, вмонтированные в столб, держат в плену двух приговоренных мужчин и женщину. К их телам липнет грязь и копоть, и их явно держали в плену, лишив еды и воды, чтобы cделать их ослабевшими, равнодушными, желающими смерти…