У меня на тебя планы (СИ) - Гринд Рина - Страница 30

***

Через 15 минут я стояла без косметики и в спортивных шортах и лифчике на дороге около дома. Наконец-то мне представилась возможность рассмотреть, что находится вокруг этого шикарного дома. Возле крыльца раскинулись цветущие кустарники, которые выстилали дорогу к воротам. Сад был наполнен фруктовыми деревьями. Все растения росли в определенном порядке, образуя какой-то непринужденный узор. Каждый цветок радовал глаз.

— Любуешься? — я услышала знакомый голос и повернулась на него. В принципе, зря я это сделала. Когда в поле моего зрения попал Мэт, у меня перехватило дыхание. На нем были короткие шорты, позволяющие увидеть рельеф его бедренных мышц, и не было майки. Голый торс привлекал внимание, не давая отвести взгляд. Я ловила каждый мускул этого идеального Бога музыки. — Я смотрю тебе тут любой вид нравится. — вот черт! Он заметил, что я разглядывала его. Мои щеки залились румянцем.

— Я готова бегать. — я не поднимала глаз от зеленой травы под моими ногами.

— Не топчи газон. Марья Васильевна голову тебе оторвет за него.

— Кто это?

— Наша домработница. — Мэт накинул на плечи полотенце и поставил около большого горшка с цветком, стоящего на крыльце дома, бутылку с водой.

— У вас есть домработница?

— У нас. Но тебе в ближайшее время придется довольствоваться её самыми малыми кулинарными навыками. Не завидую я тебе. — что-то изменилось. Мэт был непринужденным, но уже не холодным.

— Ничего. Я справлюсь. — он изогнул бровь в недоверии моим словам. — Вот увидишь. — я указала на него пальцем.

Мэт помотал головой и рванул с места, надевая свои наушники. Я последовала за ним.

Солист гонял меня по окружающей местности в течение часа. Что со мной было к концу нашей пробежки — не передать словами. Я не могла оторвать от земли ног, у меня ломило мышцы. Я просто рассыпалась на части. Мэт не давал мне пить. Максимум пополоскать рот. Он не поддавался ни на какие мои уговоры. Это человек — каменная стена, которую невозможно сдвинуть. В этом весь Мэт — холодный, неприступный.

Дойдя до крыльца, я повалилась на него, потому что сесть не получилось из-за боли в спине. Лежа я пыталась перевести дыхание, и позволить своим легким вдохнуть как можно больше воздуха. С закрытыми глазами мне представлялась горячая, расслабляющая ванная с разными арома маслами, которые я любила принимать, когда была «богатенькой девочкой». Мне было так хорошо, что даже не было заметно, что в мою спину утыкаются ступеньки. Я открыла глаза и вскрикнула. Мэт навис надо мной и вздернул брови. Он стоял, наклонившись, и оценивал меня. Пронзительные голубые глаза смотрели на меня в упор. В них не было ничего. Только пристальный взгляд. Не заметно для себя самой, я потянулась навстречу этом любимому голубому омуту. Между нами оставались считанные сантиметры, когда я очнулась и вырвалась из-под его чар, вставая с крыльца и хватая бутылку с водой.

— Теперь можно пить? — Мэт тяжело дышал.

— Теперь можно. Мне нужно продолжить занятия. Через час ты должна быть на кухне. Будет полдник, так как мы завтракаем в 8 утра, чтобы в 10 уже быть на пробежке. Мы с тобой обсудим твою диету, которую ты начнешь прямо сегодня. У нас нет времени откладывать. Ровно через месяц назначена пресс-конференция, на которой тебя официально представят, как участницу группы. А пока мы будем над тобой работать. Сейчас тебе нужен расслабляющий душ и можешь немного полежать. — Мэт вытер лицо полотенцем, затем прошелся им по своему торсу. Мои глаза следили за каждым его движением. — Ты очень невыносливая. — он подошел ко мне и отобрал бутылку, поднеся её к своим губам. Этот эротический жест заставил мышцы моего живота сжаться, что я почувствовала легкую боль. Мне захотелось, чтобы мои губы оказались вместо горлышка бутылки. Я наблюдала, как двигается его кадык, когда он глотал прохладную воду. Облизав губы, я развернулась и ушла в душ. Я хотела Мэта. И осознание этого бросало меня в жар. Я должна была срочно принять душ и снять напряжение и усталость мышц. Мэт никогда не посмотрит на меня, как на девушку для серьезных отношений. Такие, как он — не исправляются.

Холодный душ обливал меня уже минут 15. Я дрожала, не чувствуя своих конечностей. Но мысль о том, что Мэт пил из моей бутылки — приводила меня в смятение. Я возбуждалась и больше не могла это отрицать. Меня влекло к нему настолько сильно, что я уже начала поддаваться искушению. Я понимала, что это окончательно испортит наши отношения, но мне так хотелось поцеловать его, что нервные окончания находились в постоянном тонусе при виде Мэта. Моя любовь подкрепилась сексуальным влечением, которое контролировать становилось труднее. Идея стать частью группы стала казаться мне плохой и глупой. Я не представляла, как смогу жить с ним в одном доме, не говоря уже о том, что нам придется две недели делить комнату. Вылезти из душа мне не дали так, как в дверь постучали.

— Лекс, ты должна уже быть на кухне. У нас много дел. — за своими мыслями, я упустила ход времени и совершенно забыла, что душевую тоже делю с Мэтом.

— Сейчас выхожу.

— У тебя две минуты. Жду на кухне.

Выбравшись из душа, я натянула майку и джинсы и отправилась на первый этаж. Парни уже поедали свой полдник, который вкусно пах и зарождал голод глубоко внутри меня. Я села на свободное место, потирая руки, которые потянула за великолепным сырником, политым сметаной.

— Это не тебе. — я замерла на полпути и оглянулась на хозяина столько ангельского голоса, который начинал меня бесить. — У тебя всего месяц и 10 кг. Марья Васильевна, принесите Лексе её полдник. — голос был деловой и с такой интонацией, которая дает понять, что отказов хозяин не принимает.

В столовую вошла полная женщина лет 60, которая погладила Мэта по голове и нежно улыбнулась. Он ответил ей тем же и вернулся к поеданию своих сырников со сметаной и вареньем. Сегодня наш мальчик был на взводе и редко поднимал глаза от тарелки. Мне поставили салат, который я сочла достаточно съедобным, чтобы потерпеть. В конце полдника Мэт всё-таки решил обмолвиться словом:

— Ты должна соблюдать эту диету, тогда всё будет хорошо. — он протянул мне листы с разрешенными продуктами, запрещенными и с меню, расписанным на неделю. — Эти листы есть у Марьи Васильевны. Она будет готовить для тебя. Но если вдруг время приема пищи совпадет с временем, которое ты будешь проводить вне дома, ты должна всё строго соблюдать. Помни, всего один месяц. — он показал пальцем единицу и ушел прочь. А я осталась, рассматривая меню, которое на ближайший месяц станет моим.

Глава 25.

Мэт.

Мне говорить с тобой в песнях

Так интересно.

Из памяти не исчезнуть, и до сих пор неизвестно,

Как нам остаться надолго и быть счастливыми вместе.

Пока — мы бездна — всё бесполезно.

Что я испытал, когда Зак пришел и сказал, что выносит вопрос о принятии Александры Куприяновой в группу на голосование? Это очень сложно описать. Во мне было и удивление, и возмущение, и радость. Я был удивлен, что через такой непродолжительный отрезок времени после смерти матери, она всё-таки решилась начать заниматься творчеством; возмущен — потому, что тому, кому она это сообщила, был не я, радость — на самом деле мы нуждались в новом глотке воздухе, внесению что-либо новое в репертуар и коллектив. Её голос с первых нот покорил меня. Она именно то, что я искал. Но обида играла во мне. То ощущение, которое я испытывал всё это время, разъедало меня изнутри. Она так быстро стала мне близким и важным человеком, но так легко поверила, что я мог использовать её, что мне просто не хотелось переубеждать. Если Саша считала, что я способен на такое, значит, мы не были близки и не доверяли друг другу. А может, не доверяла только она.

В день, когда Саша должна была прийти на новое прослушивание, я не находил себе место. Измеряя шагами свою комнату, я думал, как себя вести с ней. Я решил, что буду, как всегда, отчужденным. Это помогает. Это не ранит, не дает ложных надежд. Так я вел себя с девушками последние несколько лет и жил без лишних переживаний. Но появилась Саша и вся моя душевная гармония полетела к чертям. Она просто перевернула мой мир с ног на голову и оставила полностью разбитым. Ах, да, и превратила мои рассуждения из мужских в женские. Я расклеился, потому что не знал, что делать с таким влечением к этой юной особе.