У меня на тебя планы (СИ) - Гринд Рина - Страница 17

— Да это точно.

— Напиши ему хотя бы.

— Ладно.

— Я принесла вам еды. Где Никита? Давай я что-нибудь приготовлю. Вы когда последний раз горячее ели?

— Никита в комнате. Если честно, мы всю неделю не разговаривали и питались по отдельности.

— Саша. Ты что? Ему же нужна твоя поддержка! — Лера вскинула руками и зло уставилась на меня.

— Он сам отгородился от меня. Я решила пока не давить. — я пожала плечами.

— Ты уже готовишь документы?

— Какие документы?

— По опеки. — я нахмурилась, а подруга округлила глаза. — Саша, очнись! Ещё пару дней и его у тебя заберут в детский дом! О чем ты думаешь, плаксивая задница? — тут я наконец-то пришла в себя. Никите всего 15, а значит, я могу потерять его. Мои глаза забегали. Я пыталась сосредоточиться и понять, что мне делать.

— Подожди. Успокойся. Я принесла тебе список документов, которые нужны для установления опекунства. — она протянула мне листок. Я дрожащими пальцами взяла его и стала изучать.

— Что? Копия финансового лицевого счета? Боже, что за бред? — я потерла виски и закусила губу. — Свидетельство о браке? Ты думаешь, мне дадут опеку, если я не замужем? — Лера пожала плечами.

— Я не знаю, Саш. — я опустила голову на стол.

— Почему всё так сложно? Я ведь его сестра. Я работаю, у нас есть квартира.

— Саш, ты должна собрать все документы и пойти в органы опеки. Пока ты этого не сделаешь — обсуждать нечего. — и тут Лера была, как никогда права.

***

В течение следующих трех дней я собирала документы. Мне удавалось уходить в семь утра и приходить часов в восемь вечера. Я просто валилась с ног. Пока бегала за документами, мне приходилось питаться тем, что производит «Макдональдс», а это, конечно же, прибавило ещё пару см к моим бедрам и талии.

В четверг я стояла у дверей кабинета, в котором должны были вынести наш приговор. Мои руки дрожали. Я даже слышала, как стучат мои зубы. Сейчас мне очень хотелось, чтобы рядом был Мэт и поддержал меня, просто взял за руку.

— Куприянова вы? — женщина лет 45, одетая в дорогой деловой костюм, с очками на переносице уставилась на меня, стоя в дверном проеме.

— Да, я. — я судорожно перебирала лямку сумки в раках.

— Пройдемте.

Кабинет был скромно обставлен офисной мебелью. Женщина прошла и села за свой рабочий стол, жестом указала мне на стул для посетителей. Меня так била дрожь, что я, наверное, была похожа на нездорового человека.

— Итак, вы подавали документы на опеку своего брата Куприянова Никиты Александровича, так?

— Да, верно.

— Вам отказано. — моё сердце ухнуло и провалилось куда-то в желудок.

— Как?

— Вы молоды, у вас учеба и работа барменом. Я понимаю, что вы сестра. Но это не подходящие условия для подростка. За ним сейчас должен быть глаз да глаз. А у вас что? В первую половину дня — занятия в университете, во второй — работа в баре, а также у вас ночные смены. Мне очень жаль. — я почувствовала как слезы стали бежать по моему лицу.

— Это значит, что его заберут в детский дом?

— Ну почему же? Вы можете найти сами опекунов, которые будут подходить на эту роль. А сейчас, извините, мне нужно работать.

— Да, конечно. — я встала, вытирая тыльной стороной ладони слезы, и направилась на выход из этого здания.

Я вышла из здания и упала на ступеньки, закрыв лицо руками, дала волю слезам. Мне не разрешили взять опеку над единственным человеком, который у меня остался. Нет слов описать, какую пустоту я ощущала внутри. Мне нужно было срочно с кем-то поговорить. Я вытащила телефон и стала набирать сообщение человеку, который сейчас мне был просто необходим.

Я: Привет! Я хотела тебя поблагодарить за всё, что ты для нас сделал. Спасибо тебе большое.

Мэт: Не за что. Я сделал всё, что мог.

Я: Мы могли бы сегодня встретиться? Мне нужно поговорить с тобой…

Мэт: Конечно. Когда и где?

Я: В том кафе. Через час.

Мэт: Договорились.

И за последние полторы недели я первый раз улыбнулась.

Через 50 минут я сидела в кафе, вытирая слезы платком. Осознание, что мне придется отдать брата в чужие руки, сильно давило на меня. Мэт появился, как всегда, идя вальяжной походкой. Я знала, что он не удивится, увидев меня в слезах, в связи с последними событиями.

— Привет.

— Привет, Мэт.

— Что будете заказывать? — официантка смотрела на Мэта, не отрывая глаз, и быстро хлопала ресницами.

— Нам, пожалуйста, два кофе и греческий салат. — я подняла глаза на Мэта. — И не смотри так на меня. Я уверен, что ты давно ничего нормального не ела. — официантка нахмурилась, услышав в его словах заботу, и удосужилась перевести взгляд на меня. — Всё.

— Хорошо. Будет сделано. — девушка обворожительно улыбнулась, но солист и глазом не моргнул.

— Как ты? — Мэт сложил руки в замок и уставился на меня.

— Всё становится ещё хуже. Мне нужно было оформлять опеку над братом.

— Да…Ему ведь нет 18.

— Ему всего 15.

— И как?

— Мне отказали. — слезы снова полились по моему лицу. — Я не знаю, как переживу это всё.

— Никаких вариантов? — фронтмен сопереживал мне. Я чувствовала это по его голосу, который не был больше холодным, как раньше, по его взгляду и по тому, как он нервно теребил салфетку.

— Для меня никаких. Есть только один вариант, чтобы он не оказался в детском доме.

— Какой?

— Найти опекунов самой. — я потерла лицо руками и закусила губу.

— Ты уже думала об этом? — парень погладил мою руку, отчего меня дернуло током.

— Мне кажется, только один вариант у меня остается…Петровы.

— Петровы! — мы сказали это одновременно. — Поговори с Лерой. Я уверен, её родители будут только рады, если ты доверишь им это. Просто мне было заметно, как они поддерживали вас…вы им не безразличны. И для тебя это идеальный вариант. Ты сможешь много времени проводить с братом.

— Ты прав. Спасибо тебе. За всё.

— Не за что. — парень встал и потянул меня в свои объятия. В его руках было тепло и уютно. Мне хотелось замурлыкать. Но голос над моих ухом нарушил нашу маленькую идилию.

— Ваш заказ.

Мы перекусили и ещё немного пообщались. Ну как, я поела, а Мэт выпил свой кофе. Как-то сами собой между нами установились границы дружбы. Может потому что время было не подходящее, а может — это то, что нам нужно друг от друга.

Я ехала на метро к дому Петровым и жутко нервничала. Да, Никита практически жил у них последнее время, они возили его в Чехию на праздники, но тут совсем другое дело. Это ещё один ребенок в семью. Но других вариантов у меня не было. Я достала телефон и начала набирать смс Лере.

Я: Привет! Мы можем подъехать? Мне нужно с вами поговорить.

Лера: Конечно. Ждём.

Я выдохнула — одно дело было позади. Теперь осталось оповестить Никиту, чтобы он подъехал к Петровым. Вот и всё. Happy end’ом не пахнет.

Глава 14.

Было на удивление не сложно. Петровы с радостью восприняли предложение об опеке, сказав, что сами хотели мне предложить. Никите я постаралась объяснить, что сделала всё от меня возможное, чтобы он остался со мной. Брат всё понял. И я ещё раз убедилась, что мой мальчик очень взрослый и понимающий. Петровы уладили всё за два дня, к тому моменту имея все документы по опеке на руках. Я понимала, что остаюсь со всем одна, хотя, конечно, родители Леры даже предложили жить вместе с ними. Но сейчас мне хотелось просто лечь в кровать и отдаться своим переживанием. Я хотела побыть немного слабой.

Два дня моё тело просто не поднималось с дивана. Я смотрела фильмы, ела кексы, печенье, шоколад. Леру и Никиту предупредила заранее, чтобы не искали и не звонили мне в течение недели. Мне просто необходимо было дистанцироваться. Но утром третьего дня моё уединение было нарушено. В дверь раздался звонок. Я застонала и накрыла голову подушкой. Не помогло. Последовал стук. Не желая вставлять новую дверь, я подняла и даже не подумала одеться или привести себя в порядок, было понятно, что Лера или Никита пришли проведать меня. Открыв дверь, мне показалось, что я сплю. Передо мной стоял фронтмен собственной персоны в обычных джинсах и белой майке, которая подчеркивала каждый мускул на его шикарном теле. В руках у него были какие-то пакеты. Мэт опустил взгляд на мои босые ступни и прошелся вверх по оголенным ногам, задерживая взгляд на краю майке, в которой я сплю, и на груди. Я осознала, что на мне нет лифчика, и скрестила руки на груди. Просторная, но короткая майка не давала простор воображению. Я откашлялась, и солист наконец-то перевел взгляд к моим глазам. Он обворожительно ухмыльнулся. Мне стало тесно в дружеских границах.