Гордая пленница - Делайл Анна - Страница 2

«По моему убеждению, решение герцога укрыться в Абердине — это стратегия. Он просто выжидает, надеясь, что мы так или иначе себя проявим. Я намереваюсь добраться до него и жду только вашего согласия. После этого я вернусь в Абердин и сделаю (я верю) то, что должно быть сделано без всякого сожаления, что в значительной степени ослабит боевой дух его людей и кардинально изменит результат нашей борьбы».

Аккуратно сложив письмо, Алистер встал. Его до глубины души потрясло очевидное намерение автора отнять жизнь у герцога Камберленда, сына короля, совершить убийство и государственную измену.

Но когда Алистер заговорил, в его голосе не чувствовалось даже намека на волнение.

— Полагаю, мы должны передать это в штаб герцога.

Дональд, возьми письмо и отправляйся на рассвете в Абердин.

Он вдруг повернулся и зашагал к Изабо, доставая из-за пояса кинжал.

— А я тем временем узнаю, чья рука написала такой безрассудный образец подлости.

Изабо молчала, пока он стоял перед ней, ожидающий и грозный.

— Не твоя ли? — , гаркнул Алистер.

Она вздрогнула, но продолжала хранить молчание, и он поднял кинжал, слегка задев острием ее подбородок.

— Лучше бы ты сказал мне это сейчас, парень, ведь в конечном счете я все равно у тебя узнаю.

— Не узнаешь! — неожиданно выкрикнула Изабо. — Пошли к черту, вы предатели, все до одного!

Судя по голосу, парень моложе, чем кажется, подумал Алистер. Ладно, теперь не время для сентиментальности, может, он и юн, но достаточно взрослый, чтобы сделать свой выбор. Алистер шагнул вперед, острие кинжала уперлось в горло мальчика, он заметил, как пульсирует во впадинке жилка, и, надавив посильнее, сказал:

— Будь уверен, мальчуган, я узнаю.

На белом горле появилась тоненькая кровавая полоска. Юнец, видимо, почувствовал рану, ибо крепко сжал губы и зажмурился, однако не закричал, и было непохоже, что он собирается говорить.

— Или ты просто гонец? Да? Если так, скажи, кто тебя послал.

Изабо молчала, ощущая холодную испарину на коже и знакомую тошноту в желудке. Но угрозы шотландца не пустые слова: он — Кемпбелл, а они, как ей известно, на все способны. Хотя давление кинжала слегка уменьшилось, горло у нее продолжало болеть, она чувствовала, как по холодной коже стекает теплая кровь. Опасаясь, что вскрикнет, Изабо еще крепче зажмурилась. «Робби, пожалуйста, дай мне силы противостоять их угрозам…»

— В этом письме достаточно сведений, чтобы осудить тебя за измену, несмотря на твой возраст. А ты ведь знаешь, что они делают с предателями, мальчик? — недобро усмехнулся шотландец.

Теперь острие кинжала уперлось во впадинку, где бился пульс. Изабо почувствовала, как снова потекла кровь, и, открыв глаза, посмотрела на своего мучителя.

— Да, я знаю и умру с чистой совестью, убийца… — Она быстро отвернулась, чтобы скрыть бегущие по щекам слезы.

К ним подошел Айен Кемпбелл.

— Не трать время, Алистер. Письмо у нас, а большего и не требуется. Убей его.

Алистер медлил. Пленник снова поглядел на него, уже дерзко, чуть ли не призывая к действию. Один из многих якобитов, собратьев шотландцев, Алистер не раз отнимал жизнь у других в этой отвратительной гражданской войне, почему же теперь он медлит обагрить свои руки кровью еще одного человека? Может, потому, что тот слишком юн, а может, ему просто надоело убивать?

Алистер опустил кинжал.

— Нет, мы возьмем его с собой в Абердин, — сказал он. — Пусть они сами решают, как поступить с наемным убийцей. — И, обернувшись к Патрику, добавил:

— Привяжи его к чему-нибудь, да покрепче. Имей в виду, если он сбежит, отвечать за это будешь ты.

Ноги у Изабо так дрожали, что она не пробовала сопротивляться, когда ее толкнули на землю. Старик обмотал ей руки веревкой, а потом для верности еще привязал ее к дереву и потуже затянул узел.

Очевидно, боялся гнева своего вожака, подумала она.

Значит, ближайшие несколько часов она проведет в крайне неудобном положении, со связанными руками, зажатыми между ее спиной и шершавым стволом дерева. Не важно, она все равно умрет, так или иначе. Как бы ей хотелось уже быть мертвой… один удар тем кинжалом — и мгновенная смерть. Но теперь она должна мучиться, гадая, что они захотят с нею сделать, когда осознают утром свою ошибку. А это наверняка случится.

Хотя куртка Робби, скрывающая ее женские формы, и ее остриженные волосы, перевязанные сзади на манер солдатской косички, ввели шотландцев в заблуждение, однако при ярком дневном свете эта маскировка никого больше не обманет.

Потом они возьмут ее в Абердин, где она умрет, но уже не так быстро. А еще невыносимее было осознание того, что она потерпела неудачу, что сама доставила и, можно сказать, вручила письмо Робби прямо в руки людям Камберленда.

Изабо наблюдала, как они готовятся ко сну. Двое бодрствовали, хотя она не собиралась никуда бежать.

Связанная, словно тюк, она не могла бы этого сделать, даже если бы все они спали или умерли. Но теперь она не окоченеет, ибо в нескольких футах от нее жарким пламенем горит костер. Она закрыла глаза. В Форт-Вильяме ночью так холодно, что сон бежал от них, хотя они тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. Шли дни, осада продолжалась, истощение вкупе с погодой отнимало силы.

Однажды утром они нашли одного из своих мертвым — парнишку лет семнадцати-восемнадцати без всяких следов ранения. Он просто замерз там, где ночевал.

Ее это потрясло даже больше, чем кровь убитого в бою.

За исключением Робби. Ничто не могло сравниться с тем ужасом, какой она испытала при виде Робби, которого они в тот день принесли к ней.

Глава 2

Первым встал шотландец, ранивший ее прошлой ночью. Он выглядел моложе, чем она предполагала, видимо, ему лет тридцать, и, судя по тому, как на него смотрели остальные, это явно их лэрд. Он был в свободной полотняной рубашке и сине-зеленом пледе Кемпбеллов.

Этот клан Изабо ненавидела даже больше, чем англичан… их и каждого шотландца, примкнувшего к узурпатору.

Когда он подкинул в огонь дров и повернулся в ее сторону, она быстро отвела взгляд. Старый Патрик опустился на колени возле пылающего костра, и постепенно воздух наполнился восхитительным запахом горячих лепешек и яиц. Изабо уже не помнила, когда в последний раз ела что-нибудь теплое, что-нибудь приготовленное, когда в последний раз чувствовала себя по-настоящему сытой.

Алистер взял с огня свежую пресную лепешку, потом еще одну и направился к пленнику.

— Ты проголодался? — спросил он, присаживаясь рядом. Изабо не ответила, и он повторил:

— Мальчик, ты проголодался? Мы не имеем обыкновения морить голодом своих пленников, какое бы зло те ни замышляли.

Свободной рукой Алистер повернул к себе ее худое бледное лицо, увидел засохшую на шее кровь, гладкую, без следов растительности, словно у девушки, кожу. Его вдруг осенило, и Алистер удивился, что не понял этого раньше, даже в темноте, по одному лишь голосу.

Он принялся разматывать веревку, которой она была привязана к дереву, а закончив, с легким нетерпением спросил:

— Почему ты не сказала мне прошлой ночью? Я никогда бы не стал воевать с женщиной.

Изабо молча опустила глаза, и легкий румянец на ее щеках объяснил ему причину такой скрытности. Алистер начал развязывать узлы, с величайшим усердием затянутые Патриком. Значит, она думала, что находится среди насильников? Видимо, так. Отбросив веревку, он приказал:

— А теперь давай свои руки.

Изабо настороженно повернулась к нему спиной, чтобы он мог освободить ее, и увидела Патрика, который неодобрительно глядел на молодого вождя клана.

— Ты что делаешь, Алистер? Он ведь сбежит, если ты его развяжешь.

— Это не он, старина. Или ты ослеп?

— Неужто девушка? — Патрик всмотрелся в лицо их пленника. — Никогда бы не сказал. По мне, она выглядит как настоящий парень, да в придачу еще полумертвый от голода. — К ним подошли остальные. Дональд Кемпбелл встал на колени, желая получше рассмотреть Изабо.