Мускат утешения (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 49

— Небеса свидетели, я тоже, пока капитан Обри не рассказал. Открыл его кузен Обри по матери, адмирал Картерет, который совершил кругосветное плавание с Байроном, а потом с Уоллисом, но в тот раз уже как капитан «Своллоу», довольно маленького корабля, и в плохую погоду за мысом Горн их разделило с Уоллисом. Думаю, что к определенному восторгу Картерета, поскольку это позволило ему самому открыть новые страны, включая этот остров, который он назвал в честь мичмана, впервые его заметившего. Но оказалось, что это не Голконда и даже не Таити. Населяли остров обнаженные, мрачные, грубые, недоброжелательные темнокожие люди с глубоко посаженными глазами, подпиленными зубами, скошенными подбородками и огромными космами грубых спутанных черных волос, более–менее успешно выкрашенных в светло–коричневый или желтый. Язык их оказался не диалектом полинезийского, и решили, что они ближе к папуасам…

— Кажется, берегов Папуа мы не увидим, — вздохнул Мартин, — но прошу прощения, что прерываю.

— Не увидим. Насколько я понимаю намерения капитана, вследствие ветра, течений и мучительной навигации в проливе Торреса, планировалось оставить Новую Гвинею далеко справа, по открытому океану дойти как раз до острова Свитинга, пополнить припасы и потом спуститься вниз в область юго–восточных пассатов, и в крутой бейдевинд, в котором «Сюрпризу» нет равных, дойти до Сиднейской бухты. Открытое море почти на всем пути, что Обри больше всего любит. Не собирается он приставать к Соломоновым островам, тем более заходить в Большой барьерный риф или хотя бы приближаться к нему. — Оба печально покачали головами, и Стивен продолжил: — Если судить по тому, что сэр Джозеф мне рассказывал о Новой Гвинее, невелика потеря. Они с Куком, пробравшись через широкую полосу грязи сошли на берег, на унылое побережье. Там их без предупреждения атаковали аборигены, стреляя чем–то вроде шутих, крайне оскорбительно ругаясь и швыряя копья. Он едва успел собрать двадцать три растения, ни одного по–настоящему интересного. Что же до Барьерного рифа, не удивляюсь, что мы его избегаем, после чудовищного–то опыта Кука. Не то чтобы я не сожалел об этой необходимости. Но она ранит мое сердце.

— Может, ветер стихнет, и мы сможем подойти к какой–нибудь части рифа на шлюпке.

— Я на это тоже надеюсь, особенно на остров, с вершины которого Кук и Бэнкс исследовали обширную часть рифа и где Бэнкс обнаружил многих ящериц. Но, возвращаясь к острову Свитинга — кажется, теперь я могу различить пятнышко на горизонте — капитан Картерет не нашел ни золотого песка, ни драгоценных камней, ни радушных жителей, зато обнаружил приличное количество кокосов, ямса, таро и разных фруктов. Там была всего лишь одна деревня — хотя в глубине острова земля достаточно плодородная, местные живут большей частью за счет моря и сосредоточены у единственной бухты. Остальные берега более–менее крутые. Полагаю, что это последствия древнего вулканического сдвига, по всей видимости — затонувший и разрушившийся кратер. В любом случае, какими бы сварливыми и недоброжелательными не оказались аборигены, их убедили торговать. Капитан Картерет отчалил с припасами, которые позволили его людям сохранить здоровье до Макасарского пролива. Место острова он определил очень тщательно и сделал промеры глубин, но остров малоизвестный. Хотя капитан Обри рассказал, что в дальних плаваниях сюда иногда заходят китобои Южного моря, я не помню, чтобы видел остров на картах.

— Может, там обитают сирены.

— Дорогой Мартин, — ответил Стивен, который при случае мог тупить за десятерых, — секундное размышление подскажет вам, что сирены нуждаются в мелкой воде и огромных зарослях водорослей. В Тихом океане водятся лишь такие представители этого безобидного отряда, как стеллерова корова на дальнем севере и дюгонь в более благоприятных частях Нового Южного Уэльса и Южно–Китайского моря. Ни на что не надеюсь, кроме зелени и свежих фруктов, что напоминает мне — поужинаете с нами сегодня? Будут консервированные манго.

Мартин снова извинился.

Позже вечером, когда покончили с консервированными манго, и друзья приступили к музицированию, Стивен спросил:

— Джек, я задам неуместный вопрос, только чтобы оградить себя от необходимости бормотать нежелательные приглашения. Между тобой и Мартином какое–то разногласия?

— Господи, нет! Почему ты вообразил такую ерунду?

— Иногда я прошу его отужинать с нами, и он всегда отказывается. Скоро у него кончатся подобающие отговорки.

— Ох, — вздохнул Джек, в раздумье отложив смычок, — я и правда не могу забыть, что он священник, так что нужно думать, о чем говоришь. Да и в любом случае, я едва знаю, что сказать. Конечно, я очень уважаю Мартина, как и все, но мне сложно с ним общаться, и я могу казаться слегка отстраненным. Не могу я болтать с ученым человеком, как с тобой и Томом Пуллингсом… хотел сказать, что не имею в виду, будто ты не учен как Иов, вовсе нет, клянусь честью, но мы друг друга так давно знаем. Нет. Между мной и Мартином нет размолвки. Что и к лучшему — очень неприятно быть запертым на неопределенное время с кем–то, кто тебе не нравится. Конечно, в кают–компании подобное гораздо хуже, потому что каждый Божий день перед тобой это проклятое лицо, но и в кормовой каюте тоже довольно плохо. Хотя некоторым капитанам, кажется, все равно. Может он чувствует, что я им пренебрегаю. Надо будет завтра его пригласить на обед.

Наступило завтра. «Сюрприз» подошел к острову Свитинга с ветром два румба позади траверза. Пришлось дрейфовать ночную и большую часть утренней вахты — хотя Джек Обри отлично помнил карту и промеры глубин, сделанные кузеном, но ситуация с 1768 года могла измениться. Он хотел дождаться света дня, чтобы зайти в лагуну. Теперь, утром, он с комфортом, позавтракав, направлял корабль с фор–марса–рея. Солнце поднялось на 45° в безупречное восточное небо и посылало свои лучи глубоко в чистую воду, столь чистую, что он разглядел проблеск повернувшейся рыбы где–то на пятидесяти саженях. Больше ничего не видно, ни намека на дно. Согласно карте адмирала Картерета, и не будет, пока не подойдешь на ружейный выстрел к рифу — берег очень крутой.

Корабль готовился к типичному проходу через риф, за которым лежала типичная лагуна. Стоячая вода, ровный ветер, у корабля достаточный запас скорости даже под фор–марселем. Курс верный, с запасом на ничтожный снос. Достаточно времени, чтобы изучить риф (широкий и плотно усеянный кокосовыми пальмами), лагуну и остров. Не слегка возвышающийся остров из кораллового песка, какие он довольно часто видел в восточной части Южного моря, но более каменистый, с деревьями и подлеском — пятнистая и буйная зелень, полукруглыми уступами возвышающаяся сразу за серповидной деревней, построенной выше верхней точки прилива. Все это отражало яркий утренний свет. Довольно обычная деревня с рядом каноэ на песке, но большую ее часть занимал один очень длинный дом на сваях. Такого он никогда раньше не видел.

Хватало времени и на то, чтобы осмотреть палубы фрегата. Их вычистили еще лучше обычного, и они сверкали еще с рассвета. Всё в строгом порядке, все концы уложены в спиральные бухты, а бронза сияет ярче золота — возможно, вождя острова попросят подняться на борт. Но даже так многие матросы, а не только молодые, нашли время переодеться в выходную одежду: широкополые соломенные шляпы с надписью «Сюрприз» на развевающихся лентах, вышитые рубахи, белоснежные штаны с вшитыми во внешние швы лентами, сияющие туфли с пряжками. «Сюрприз» с его экипажем из добровольцев отличался необычайной щедростью в увольнениях на берег. Большинство матросов уже приготовили мешочки с гвоздями, бутылками и кусками зеркал — все знали, как подобные подарки радовали женщин на Таити, а этот остров тоже в Южном море.

Все матросы считали, что они попали в Великое Южное море, как только пересекли 160° в. д., и, чтобы там ни говорил доктор, все они (за исключением пары жалких старых педиков типа кока Флуда, у которого на Соломоновых островах съели брата), с уверенностью ждали сирен. А на форкастеле стояли оба медика — Стивен столь же пристально вглядывался в остров, как и Мартин, хотя и охаял его возможности.