Ледоход (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 2

— Ага. Так. Было такое, — нестройный хор голосов подтвердил «догадку» инспектора.

— Будем ГАИ вызывать или своими силами обойдёмся? — Бочкин испытующе посмотрел на шофёра.

— Лучше своими, — буркнул тот, вынимая права и путевой лист. — И так два прокола уже…

Участковый неторопливо изучил документы и вновь обратился к «свидетелям»:

— Ну что, граждане, накажем товарища Петухова… Игната Савельича? Или простим?

— Да чего уж… Простим… Чай, живы все… На поруки возьмём…

Воспользовавшись тем, что внимание толпы переключилось на Петухова, Виктор Иванович отступил на пару шагов, дальше бочком-бочком, тихой сапой на тротуар, и — в ближайшую подворотню. А после — бегом, только его и видели…

Остановился Туманов лишь через два квартала. С трудом отдышался и в полном смятении мыслей и чувств плюхнулся на относительно чистую лавочку под раскидистым клёном. Хотя возможно, это была липа. Или осина, бог весть. Листьев на ветках не наблюдалось, а почки только-только проклевывались. В том дворике, где оказался беглец, земля ещё не просохла, а кое-где даже лежал снег. Ноздреватый, местами черный, какой и бывает в середине весны перед тем, как окончательно стаять.

Виктор одновременно и верил, и не верил в случившееся. Всё говорило о том, что он и вправду попал в город своего детства. Наяву ли, во сне — неизвестно. В любом случае, следовало принять решение — что дальше? Решение трудное, решение ответственное.

Когда-то Витя Туманов мечтал стать космонавтом, потом геологом, потом капитаном дальнего плавания. Мечты не сбылись. Их перечеркнул один-единственный день. День, навсегда изменивший судьбу. Конкретную дату Туманов не помнил. Но это тоже случилось весной. События того страшного дня Виктор Иванович спрятал в глубинах памяти и за прошедшие с тех пор сорок лет к ним ни разу не возвращался. Но сейчас давно забытое прошлое превратилось самое что ни на есть настоящее. И уйти от него не было никакой возможности. Впрочем, Виктор и не хотел никуда уходить. Он просто устал. Устал притворяться, устал играть в исполнителя чужой воли, устал бояться. Всю жизнь его кто-то вёл, кто-то решал за него. Родители, учителя, одноклассники, потом однокурсники, коллеги по работе, начальство, жена… Он не сопротивлялся. Считал, что так легче, так правильнее, надёжнее. Он никогда не пытался разорвать этот круг. Думал, что щепка, плывущая по течению, в водовороты не попадает — она слишком лёгкая, её всегда выбрасывает на спокойную воду, а потом несёт дальше, к следующему испытанию, где снова тонут другие, обманчиво сильные и решительные, а щепка… Она никому не нужна, даже самой себе. Поэтому и выживает. За счёт остальных. Тех, кто ослабил поток, кто спас уставших бороться…

Виктор Иванович плотнее запахнулся в пальто, поправил закрывающий шею шерстяной шарф, затем сунул озябшие руки в карманы. В правом обнаружилось немного мелочи и мятая трехрублевка. В левом лежал бумажный листок, сложенный вдвое. Инженер аккуратно вынул его, развернул, прочитал. Листок оказался справкой из поликлиники, выданной Стрельникову Николаю Ивановичу. Документ гласил, что за сдачу донорской крови товарищу Стрельникову полагается бесплатный обед и три дня отгулов. Внизу справки стояла дата: 16 апреля 1976 года.

Виктор Иванович устало вздохнул. По крайней мере, стало понятно, куда его занесло и как зовут настоящего хозяина тела. Объяснилось и лёгкое головокружение, ощущаемое «попаданцем» последние десять минут — пусть и немного крови из него «выкачали», самочувствие эта «потеря» не улучшает.

Пошарив ещё по карманам, Виктор нашёл и другой документ. Пропуск на территорию Подчекаевского РМЗ с указанием должности (слесарь-ремонтник 4-го разряда) и фотографией. Фото, конечно, «казённое», но, поскольку зеркала у Туманова не было и со стороны на себя нынешнего он посмотреть не мог, пришлось довольствоваться имеющимся снимком. Судя по фотографии, Николай Стрельников был достаточно молод. Лет, наверное, двадцать пять или около. Лицо волевое, глаза чуть прищурены…

«Девушкам такие нравятся», — неожиданно подумал Виктор и снова вздохнул. Его самого представительницы прекрасного пола вниманием не баловали. Обидно, но что поделаешь? Хотя… Туманов ненадолго задумался… «Ёлки-палки. А почему бы и нет? Я ведь сейчас и есть этот самый Стрельников».

Внезапно возникшая мысль весьма позабавила инженера. Новое тело, новая жизнь, новые перспективы. Что может быть лучше? Почти пятьдесят лет, прожитые в уже свершившемся будущем, ни счастья, ни радости Виктору Ивановичу не принесли. Бессмысленное серое существование, изо дня в день, без искры, без творчества… скучные тоскливые будни маленького человека, прибитого собственными комплексами и страхами… А если попробовать снова войти в ту же реку? Только уже не Виктором Ивановичем Тумановым, а Николаем Ивановичем Стрельниковым?..

«Решено!» — молодой человек поднялся с холодной скамьи, порывисто сорвал с себя шарф и, сунув его в карман, скорым шагом направился прочь со двора.

Ноги, словно сами собой, привели Виктора на центральную городскую площадь.

Настроение превосходное. Впервые за долгие годы он принял решение сам, без подсказки со стороны. И как только он это сделал, то сразу почувствовал, как две совершенно разные личности начали сливаться в одну. Пусть бОльшая часть памяти всё ещё принадлежала Туманову, но кое-что Стрельниковское уже проявлялось.

Виктор Иванович внезапно «припомнил» некоторые детали своей «нынешней» биографии. Николай Стрельников действительно работал слесарем на ремонтно-механическом и жил в заводском общежитии. Родителей у Николая не было, детство провёл в детдоме, потом ПТУ, служба в погранвойсках, завод… последние три года собирался поступать в политех, но, увы, так и не собрался. Других сведений о «реципиенте» Туманов почерпнуть не сумел. Ну да лиха беда начало. Чтобы освоиться, хватит пока и этого. Остальное, скорее всего, «всплывет» позже, когда оба сознания полностью «синхронизируются»…

На одной стороне площади располагалось здание Горисполкома, на другой — сквер. Там же памятник Ленину — куда без него? Слева от монумента — городская «Доска почёта», справа — стенды с газетами, местными и центральными.

«Информация — вещь архиважная и архинужная», — мысленно усмехнулся Виктор, покосившись на бронзового вождя.

Первой газетой, как и положено, оказалась «Правда». Жаль, что вчерашняя, за четверг. Видимо, не подвезли ещё свежую. Появится где-нибудь после обеда или вообще — к вечеру. Впрочем, не страшно. Для всякого нормального попаданца даже такие новости — свежачок.

Новости, изложенные в главном печатном органе Советской страны, особой изысканностью не отличались. «Решения XXV съезда КПСС — в жизнь!», «Хлеборобы Кубани готовятся к посевной», «На орбиту Земли выведен искусственный спутник «Космос-814», «Собрание народных представителей Демократической Кампучии избрало новое руководство страны. Президентом Государственного президиума назначен Кхиеу Сампхан, премьер-министром — Пол Пот, ответственным за иностранные дела — Иенг Сари…»

О! А вот это уже интересно.

Статейка про Кампучию и вправду была любопытной. Туманов прекрасно знал, что за фрукт этот кампучийский премьер и что именно принесёт народу юго-восточной страны правление «красных кхмеров». Знание будущего — великая сила. А тот, кто им обладает…

Додумать мысль до конца Виктор Иванович не успел.

В нос шибанул терпкий запах духов.

— Привет! — послышалось сзади.

Инженер обернулся.

Девушка. Симпатичная. Хотя и немного вульгарная с виду. В смысле, «наштукатуренная» без меры — губы и щёки словно пожар в Кремле, а накладными ресницами можно, наверно, полы подметать. Упакована тоже «неплохо». Прическа а-ля Бриджит Бардо. Сапожки моднявые — под «чулок», в руках сумочка из крокодиловой кожи, плащик разлётом… похоже, импортный… В разведку с такой не пойдешь, зато в постель — почему бы и нет?

«Ирэн, — щелкнуло в голове. — Местная красотка. Работает в парикмахерской. Вчера гуляли по набережной. До интима пока не дошло, но намёки были».