После (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 36

Она фыркнула.

— Кстати, и я только что поняла — мне не больно смотреть на пламя. Раньше глаза слезились, а сейчас нет.

— Так и должно быть, — произнес Арен, задумчиво глядя на нее. — Эмпатия, значит… Что ж, пожалуй, это было бы не удивительно. Но как ты это поняла?

— Ну… — Она немного смутилась. — Я, конечно, вчера была очень рада тебя видеть, но сама я не ощущала настолько… безумного счастья, как ты.

— Безумного счастья, — он засмеялся и, наклонившись, быстро поцеловал ее в щеку.

— А сейчас я чувствую, что тебе смешно и приятно. Щекочет в груди.

— Замечательно, — веселился Арен, продолжая покрывать ее лицо поцелуями. — Мне нравится.

— Я чувствую тебя частью себя, и наоборот, — призналась София. — Это… всегда так у эмпатов?

— Нет, — ответил он, ласково посмотрев на нее. — Только если очень любишь.

Она вздохнула и провела рукой по его волосам.

— И когда ты успел…

— Когда ты превратилась в щит. — Арен поморщился, и у Софии на мгновение перехватило дыхание от резкой боли в груди. — Точнее, тогда я все понял. А полюбил я тебя раньше.

Боль сменилась нежностью, от которой быстрее забилось сердце, и София, приподнявшись, легко коснулась губами щеки императора.

— Надеюсь, что сегодня ты будешь спать, а не держать меня на руках всю ночь.

Он улыбнулся и, повернув голову, поймал ее губы своими, и только после долгого и трепетного поцелуя ответил:

— Буду, Софи.

— Что именно? Спать или держать?

— Спать. Рядом с тобой, мое счастье.

Сердце бешено заколотилось, и в груди стало жарко и сладко.

— Арен… я…

Как объяснить, что она одновременно и хочет, и не хочет этого?

— Я тебя не трону, — произнес император негромко. — Но если ты скажешь, я уйду, Софи.

— Нет! Не уходи.

Арен радостно улыбнулся, положил ее на постель, накрыл одеялом, а после лег рядом, поверх одеяла и не раздеваясь — и уснул сразу же. София даже не успела сказать, чтобы он не дурил, а снял с себя одежду и накрылся, как все нормальные люди.

— Бедный, — прошептала она, легко целуя его в макушку и прислушиваясь к спокойному дыханию. — Бедный мой…

Вопрос «что мы будем делать дальше?» по-прежнему висел в воздухе, но София прекрасно понимала, что ни она, ни Арен не знают на него ответ.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Император проснулся за несколько минут до вибрации браслета связи и сразу отключил сигнал будильника, чтобы не потревожить Софию, которая сладко спала, повернувшись лицом к нему.

Способность не гореть в огне, эмпатия… к нему одному. Забавно, потому что их род не могут ощущать другие эмпаты, и даже они сами не чувствуют друг друга. А София слышит эмоции Арена. Невероятно. И… Защитник, как он теперь должен отказываться от нее? Где взять для этого силы? Но это необходимо, совершенно необходимо сделать. Пусть будет рядом, пусть работает с его детьми, а потом, когда они вырастут, уедет, выйдет замуж…

«Ты сам-то в это веришь?»

Нет.

Но обрекать Софию на судьбу любовницы императора Арен тоже не хотел. Она этого не заслуживает. Она должна быть счастливой женой и матерью, а не его подстилкой. Да, он любит ее, но это ничего не меняет.

Осторожно поцеловав спящую Софию в висок, Арен встал с постели и перенесся во дворец.

Поскольку сегодня император выспался, дело с документами пошло быстрее, и к половине восьмого утра он все просмотрел. Хватило времени даже быстро ознакомиться со статьями, которые вышли в «Золотом орле» и еще нескольких периодических изданиях — их Арену каждый день приносили и клали на стол, но далеко не каждый день он мог уделить внимание прессе, поэтому просил Адну просматривать их и помечать, если что-то требовало его вмешательства.

Статьи были гладкими и со всех сторон положительными, но не приторными — то, что нужно для поднятия авторитета правящей семьи, особенно его и Агаты. Это, конечно, не панацея, и все равно найдутся люди, которые будут верить в легенду про организацию портальной ловушки возле Императорского музея самим императором, но их хотя бы будет немного.

Около восьми утра Арен перенесся в спальню Виктории и застал ее уже полностью одетой и причесанной.

— Агате сегодня не нужно в госпиталь, — сказал император, пожелав супруге доброго утра. — Побудь пока с ними обоими.

Она молча кивнула. Лицо ее было несчастным, и Арен, не выдержав, продолжил:

— Вик, я думаю, ты можешь продолжать работу в оранжерее.

Виктория подняла на него удивленные глаза.

— Естественно, при условии, что ты больше не будешь причинять кому-либо вред. И я говорю не только про Софию. Если что-то пойдет не так…

— Арен! — воскликнула она взволнованно. — Не пойдет, я клянусь!

— Я надеюсь на это, — ответил он без особой надежды — давно перестал верить словам Виктории. — Но сейчас возвращаться туда тебе рано. Не хочу передавать детей слугам. Вернется София — и можешь вновь работать в оранжерее, как раньше.

— Спасибо! — просияла она и, обняв его, пылко поцеловала в губы.

Резко затошнило, захотелось оторвать Викторию от себя и оттолкнуть подальше, но Арен сдержался. Просто мягко отстранил супругу, спокойно сказав:

— Пойдем в детскую.

Защитник, и как он теперь должен с ней спать?..

Во время завтрака дети только и говорили, что о возвращении Софии, и Арен иногда косился на Викторию, изучая ее реакцию. Один раз ненадолго убрал эмпатический щит, чтобы уловить отголоски эмоций супруги, и не обнаружил там выраженного негатива, наоборот — жена была довольна, она словно радовалась вместе с Агатой и Александром. Да, видимо, благодарность за спасение дочери пока пересиливает все остальное, но вряд ли это надолго.

Оставив детей и жену в детской, Арен отправился в кабинет, и не успел он туда войти, как Адна объявила, что к нему на прием вновь просится Вагариус. Что там опять случилось?

Вошедший в кабинет Вано выглядел абсолютно невозмутимым, даже замороженным, и император, поколебавшись, все же развеял эмпатический щит. Он думал, что ощутит неприязнь по отношению к себе, но Вагариус просто из-за чего-то тревожился.

Хотя, скорее, из-за кого-то.

— Доброе утро, ваше величество, — сказал безопасник, вытягиваясь перед ним, и слегка порозовел. — У меня несколько вопросов, но я постараюсь не отнимать у вас много времени.

Время у Арена действительно было в дефиците, особенно с учетом того, что сегодня была среда — самый нелюбимый его день недели, а значит, совещания с Финансовым и Судебным комитетом.

— Я слушаю.

— Я хотел бы попросить у вас отпуск на два дня. Для себя и Софии. Хочу свозить ее на море. — Вот теперь во взгляде появилась воинственность, а в эмоциях — решительность. — Ей надо отдохнуть.

— Я согласен, — сказал Арен спокойно. — Софии необходимо отдохнуть. И я отпустил бы вас не на два дня, а на две недели минимум, но сейчас не то время. Однако у меня будет к тебе встречная просьба.

— Да? — Вано прищурился, и эмоции его похолодели.

— Вы возьмете с собой на море Агату, Александра и Викторию.

Вагариус так поразился, что даже чуть приоткрыл рот.

— Агате тоже необходим отдых, и они с Алексом только и говорят, что о Софии. Я бы не хотел, чтобы они переживали, пусть развлекаются.

— Я понимаю, — пробормотал Вано, но по его лицу было не похоже, что он понимает. — Точнее, я понимаю насчет детей, но… ее величество?..

— Ей будет полезно сменить обстановку. Виктория до сих пор, как и все мы, не отошла от случившегося в субботу.

— Это я тоже понимаю. Но… — Вано уже не просто порозовел — покраснел, как вареный рак. — Она и София…

— Вано, — император перебил безопасника, спокойно глядя на него, — София работает у меня аньян, она и так видится с Викторией каждый день. Какая разница при этом, где находиться — во дворце или на море?

— Во дворце хотя бы не круглые сутки.