За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 33

От его пронзительного взгляда мне не по себе, и мы, может быть, поговорили бы с ним ещё, раз уж представился случай, но публика против:

- Дам, кончай этот трёп обкуренных невротиков! Загадывай! – настаивает Кристиан.

- Я пропускаю ход. Отдаю тому, кто… первым поцелует Меланию! – ехидно улыбается, глядя теперь уже в глаза своей подруги.

- Неожиданно… - успевает пробормотать та.

И пока народ размышляет, не ослышался ли, Фиона отрывается от Эйдана, проходит через всё наше соревновательное поле на противоположную сторону и впечатывает свой поцелуй адресату. Я замечаю, что Лукас даже не дёрнулся. В смысле, даже не собирался и не рассматривал варианты.

- Эйдан!

- Да?- отзывается тот.

- Правда или действие?

- Действие! - приторно ржёт.

- Ты знаешь, что такое французский поцелуй?

- Конечно, дорогуша. Хочешь проверить?

- Да. Но оценку твоим талантам буду выносить не я.

- А кто?

- Ева!

- Да ну на фиг! Может, лучше пойдём измерим мой член?

И все взгляды вновь обращены на меня. Фиона ржёт. Рон тоже ржёт.

- Не ведись, хватит уже, - шепчет в моё ухо Кристиан.

- Игра есть игра, - отвечаю.

- Вот именно, это всего лишь игра и тебе не обязательно, если ты не хочешь…

Карие глаза смотрят в пол. Руки снова скрещены на коленях, одна из которых нервно подскакивает на носке.

- Ева, ты не против? – интересуется Эйдан.

- Честно говоря, не в восторге, - признаюсь. – Но правила уважаю.

- Сейчас не твой черёд принимать вызов! - напоминает Дамиен. Практически сквозь зубы.

И я понимаю, почему он так бесится. И мне это безумно нравится!

Мы целуемся с Эйданом, который нахально присасывается, стараясь пропихнуть язык в мой рот, чего я упорно не позволяю. Приходится ущипнуть его за живот.

- Я загадываю! – вопит Эйдан, и народ замирает в предвкушении. – Ева! – рявкает и ржёт одновременно.

- Иди на хрен, Эйдан! Отстань от неё, окей? – вскидывается Кристиан, и у меня почему-то возникает предчувствие, что эта игра таки закончится дракой.

- Расслабь трицепсы, чувак! – у Эйдана нескончаемый приступ смеха с временными послаблениями. – Ева сегодня у нас безотказная, прости чувак, - кивает Дамиену. - Так что, грех не воспользоваться!

Я вижу, как белеет закушенная губа у Дамиена.

-  Ева, не разочаруй! – делает паузу Эйдан. - Правда или действие?

И я – центр Вселенной. В одном малюсеньком отрезке времени. Смелость или трусость? Разумность или глупость? Как поступить? Всегда есть, конечно, вариант свалить в свою комнату, но… но есть какой-то необъяснимый, вот прямо-таки не поддающийся осмыслению, но при этом первозданно неповторимый кайф вот в этой нижней, закушенной уже до синевы губе. В трясущихся на носках кедов ногах. В сжатых в один большой кулак ладонях с длинными пальцами, умеющими так классно управляться с автомобильным рулём.

- Действие, - выбираю.

И Боже, что тут начинается. Вальпургиева ночь. Шабаш.

- Окей… - тянет, воодушевившийся Эйдан. – Ты сегодня отличилась, и за это тебе положен бонус – право выбора. Ты ж, наверняка, уже догадалась, что опять будешь целоваться? Ещё один язык в твой милый ротик! – ржёт.

- Эйдан, - это голос из Преисподней.

- Дам, прости! Я перебрал, извини, друг! Всё! Я понял, завязываю! Короче, Ева, целуй любого на выбор. И если выберешь меня – не пожалеешь!

- Выбери меня, Ева! Выбери меня! – истошно орёт Рон.Первая же мысль – Дамиен. Но вслед за ней другая, поинтереснее:

- Я выбираю Кристиана.

И я не знаю, какой у него взгляд, в каком ритме дёргаются ноги и как сильно сжимают друг друга ладони, потому что не смотрю. Идти никуда не нужно – Кристиан рядом, и мы целуемся. Без языков и прочей дряни, и это первый наш поцелуй.

Главное знание, которое я вынесла из этой истории: Кристиан – не мой парень. Даже Лукас целовался круче. Точка.

 Дальше драка, кто кого не ясно, но их трое – Дамиен, Кристиан и разнимающий Рон.

Дамиен страшен. Его руки, сжимающие горло Кристиана, вынуждают меня вмешаться:

- Отпусти его, придурок! Отпусти!

У меня страх на грани истерики. Ужас происходящего заставляет стукнуть Дамиена кулаком по спине. Он в то же мгновение разворачивается, отпустив Кристиана, и хватает за руку меня. Дальше следует мой эпический взлёт вверх по лестнице: разозлившийся папочка тащит выведшую из себя дочь, чтобы запереть в своей комнате. Но до моей спальни мы даже не добираемся.

Глава 30. Поцелуи

Оказавшись в межкомнатном коридоре, скрытом от посторонних глаз, одним резким движением Дамиен разворачивает меня лицом к себе:

- Я не позволю тебе делать ЭТО со мной!

- Это? – язвлю. - Позволь поинтересоваться, что именно подразумевается под загадочным «это»?

- Ты знаешь!

Его взгляд – засасывающая воронка, чёрная дыра во всей своей мощи и способности искажать пространство и время. И в этом месиве чувств, мыслей, эмоций доминирует одна – боль.

Ему больно, чёрт возьми! Стрела  попала в цель, в самое яблочко! Если бы сейчас со мной была моя камера, я бы запечатлела снимок века: «Поверженный монстр молит о прощении, обещая, однако, скорую расправу». О да! Именно так. Ибо они, монстры, физиологически не способны страдать в одиночку.

Я знаю… А что, собственно, я знаю? Только то, что может сделать с душевно больным усмешка в лицо. И я смеюсь. В голос. От души. Ладно, признаю, это был момент малодушного триумфа. Взять верх и не рассмеяться? Я бы себе никогда этого не простила.

Внезапно слышу хлопок. Даже не так: треск сэндвич панели бывшей до этого мгновения стеной. Он ударил тыльной частью ладони, сжатой в кулак, о стену справа от моей головы! И этого ему, очевидно, показалось мало, потому что секундой позже обе его открытые ладони ударяют ещё раз о несчастную стену по обеим сторонам моей не менее несчастной, до смерти перепуганной,  головы.

- Ты ведёшь себя так же, как твоя мать!

- А как ведёт себя моя мать?

Я бы хотела, чтобы мой голос был громче. Чтобы он был увереннее и смелее.

- Ты и сама хорошо это знаешь!

- Нет, не знаю! Скажи мне!

И теперь я, кажется, достигаю желаемого уровня громкости:

- Ну же! Давай! Скажи всё, что думаешь, будь мужиком! – подначиваю.

И он не выдерживает!

- Шлюха! - шипит. - Твоя мать – шлюха, и ты, похоже, тоже! Но я не позволю этого в моем доме! Ясно?! Хочешь творить такое, убирайся вон!

Я не знаю, чего он ждёт в ответ на эти слова, и ждёт ли вообще. Меня душат слёзы, но не от обиды: ничто не сводит с ума так, как правда. Да, моя мать прыгнула в постель к его отцу, когда земля на могиле моего ещё не успела высохнуть. Да, её частые отъезды в Ванкувер говорят только о том, что эти отношения начались ещё при его жизни. Да, она наплевала на своего больного мужа и завела роман на стороне. Она бросила меня, в конце концов! Променяла родную дочь на перспективного мужика! И Дамиен, конечно же, всё это прекрасно знает. Но понимает ли он, насколько больно мне? Да ему плевать! Всегда было, всегда будет.

Я беззвучно рыдаю, потупив взгляд, спрятав его где-то между собственными носками и отчаянно надеясь, что Дамиен каким-то чудом не заметит моих слёз.

Мне нечего ему ответить, потому что он прав почти в каждом своём утверждении, мне нечем крыть, и самое большое желание - чтобы он поскорее ушёл. А я сейчас зайду в свою ванную, наберу воды и утоплюсь…

Но Дамиен не уходит, он даже не медлит, а просто стоит.

Внезапно его агрессия обрушивается одной только фразой:

- Посмотри на меня!

И тут же тает в более тихое:

- Посмотри мне в глаза!

И шёпотом:

- Посмотри!

Мой взгляд тяжёл, в нём паника, граничащая с ужасом. Адреналин, закипающий от страха и… другого чувства. Грёбаного другого чувства, в котором я не признаюсь себе. Никому, ни одной живой душе. И неживой тоже.

Но он знает. Он знает и жарко дышит мне в лицо. Я впервые так близко и чётко вижу каждую его черту: тёмные, почти чёрные глаза, умещающие все до единой отрицательные эмоции и то, в чём он сам, похоже, не готов признаться; едва заметную щетину на его подбородке, совсем не по-мужски, а, скорее, по-детски идеальную кожу на щеках, тонкий нос, и родинку почти у самого его уха. Да, ту самую.