За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 10

- Налей ещё. Без содовой.

Я наполняю треть её бокала, она недовольно хмурится и, опрокинув в себя доступное, раскрывает причины своего фиаско:

- Он сказал, что не имеет слабости к женщинам.

- К кому же тогда? К мужчинам? – хохот скручивает меня на оливковом кухонном диванчике,  сотрясая всё моё тело необычными приступами.

- Нет, не к мужчинам. К одной женщине: к той, которую любит.

Либби добавляет себе ещё, злостно попирая законы этикета, а я наблюдаю за ней и обдумываю собственную реакцию: мне больше не смешно. Совсем не смешно. Глубоко в груди саднит так, будто в неё вонзился метеорит, раскалённый скоростью падения до точки плавления твёрдых пород.

Наши нетрезвые мозги единодушно сходятся на идее просмотра «Красотки» с Ричардом Гиром. В тот самый момент, когда заплаканные физиономии наслаждаются кульминационным моментом, и Либби, всхлипывая, признаётся: «Дамиен смотрелся бы убедительнее в этой роли! Ну согласись, ведь твой брат в сто тысяч раз горячее этого Гира!», Дамиен спускается вниз, позвякивая увесистой связкой ключей в руке.

- Ну, в этом фильме, очевидно, требовалось нечто большее, нежели просто внешность. Ум, харизма, обаяние, например. Аристократичность…

Наши взгляды встречаются. Мой пьяный комментарий, похоже, попал в точку: в тёмных глазах брата металлическая обида. Мне даже слышен душераздирающий скрежет её трения по массивному ЭГО. Демонстративно отворачиваюсь,  подчеркнув снисходительной усмешкой всю степень моего презрения.

Дверь за ним захлопывается, а Либби всё не унимается:

- Вот как, скажи мне, как обычные джинсы и ещё более обычная белая футболка способны делать парня таким… таким…

- Божественным?

Либби поднимает в удивлении бровь.

- Просто помощь в подборе лексики, - отвечаю, не моргнув.

В нетрезвом состоянии играть роли  гораааздо легче, нежели в трезвом.

- Завтра гонка, поедешь?

- Чего я там не видела?

- Брата своего, например. Может, ценить его начнёшь.

Я обдумываю некоторое время этот странный выпад Либби в свой адрес, пока она печально смотрит на показывающий титры экран телевизора.

- А за что ценить? – решаюсь всё же уточнить.

- За то, что он лучший из лучших. И самое подходящее место, где это можно увидеть – Мишн.

- Это же далеко.

- Далековато, да. Но стоит того. Обычно парни развлекаются в Лэнгли, гоняют вокруг фермы за сто баксов в час. Дамиен там тренируется, это тоже весело, поверь, - её лицо светится восхищением. – Но самое интересное – реальные гонки на самом большом треке в БС[1] – в Мишн. Там водятся большие деньги, и Дамиен теперь  – часть системы.

- Я подумаю.

- Подумай хорошо. Завтра я заеду за тобой, ты же без тачки?

- Машина есть, лицензии пока нет. Я в процессе, - вспоминаю о своей новенькой Toyota Yaris, подаренной Дэвидом. Это, конечно, не тюнингованный  Mustang GT, но зато совершенно бесплатно.

- Так я заеду? – не унимается Либби.

- Заезжай, - соглашаюсь неожиданно для себя самой.

SLO - Nothing Hurts Like This

Childish Gambino - Redbone

Утро субботы начинается с грохочущей в ушах музыки и яркого солнечного света, настырно пробивающегося сквозь французские двери моего балкона.

Выхожу на террасу и вижу на подъездной площадке перед домом Дамиена: в бейсболке козырьком назад, солнечных очках, неизменных чёрных джинсах и широком, свободно болтающемся на его бёдрах ремне. Сентябрь на дворе, а этот клоун раздет по пояс.

Он моет машину, старательно натирает губкой её чёрную глянцевую поверхность, перепачкав себя и свою «возлюбленную» пеной.

Широкие плечи, руки, играющие мышцами при каждом движении, рельефный пресс и штаны, словно нарочно спущенные ровно настолько, чтобы показать всё, что можно, не выходя за рамки приличий.  Я даже не знаю, где он интереснее: в районе талии, так эротично переходящей в выпирающие мышцы нижнего пресса, или со спины, где расположена татуировка. Рисунок с этого расстояния не разобрать, и я торопливо возвращаюсь в комнату, вспоминая, насколько мощный zoom у камеры моего телефона.

Из окна видно хуже, чем с балкона, но зато безопаснее, и поэтому, надёжно замаскировавшись в белом шифоне портьер, я навожу камеру, ожидая удачного момента, чтобы сделать снимок.

Однако шоу наблюдаю не только я: в высоком сером доме напротив движение – на балконе приторно и вызывающе громко смеются две девицы. Лицо одной из них мне знакомо – видела в школе. Обе разглядывают моего братца, обмениваясь с ним сальными шуточками.

- Фото на память? – он резко поднимает голову и смотрит на меня.

И эта его садистская пакостная ухмылка…

Глупо прятаться, ещё глупее делать вид, что меня у этого окна не было:

- Слишком много чести, - отвечаю. – Всего лишь хотела разглядеть, что за бред ты набил на затылке: с Либби вчера поспорили.

- Не на затылке, а на спине. Просто подойди и посмотри. Так не проще?

- Проще.

[1] Британская Колумбия.

Автор иллюстрации: Елена Владимирова

И я спускаюсь, подхожу. Смешливые барышни из дома напротив уже вовсю натирают пеной чёрный глянец Мустанга, давным-давно отмытого от любых микроскопических частиц пыли. А хозяин, как петух в курятнике, распустил свой хвост, щедро раздаривая улыбочки и комплименты помощницам:

- У тебя здорово выходит, Мэй… но попробуй двигаться ещё плавнее, - мурлычет миниатюрной азиатке прямо в маленькое ушко.

Видела бы Мегера эту картину. Её прямые патлы завились бы в бараньи кудряшки от злости.

Заметив меня, Дамиен покидает свой курятник и медленно, нарочито не торопясь приближается, чтобы развернуться спиной, вернее тем местом, где у него татуировка:

- Так хорошо видно? – и в тоне ни тени игривости, бывшей секунду назад.

Для меня его голос – всегда смесь раздражения с презрением.

- Более чем, - отвечаю и задаюсь вопросом: «Зачем вышла? Ведь знаю же, хорошего от этого ушлёпка не дождусь никогда в жизни!».

Между лопаток синевато-серой краской набит странноватый на вид треугольник. Ни имён, ни инициалов – только рисунок.

- Почему треугольник? – спрашиваю.

- Погугли, - отвечает.

Но мне, честно говоря, уже совершенно наплевать на рисунок – спина, вся в волнах, как рифлёная доска, говорит только об одном: этот Нарцисс вкалывает в тренажёрке, не жалея живота своего. И всё ради чего? Азиатка и её подружка не отлепляют глаз от «тела», плотоядно облизывая каждую мышцу взглядами.

- Спасибо, что показал, - нет сил наблюдать за этими танцами перед случкой. Тошно.

- Не за что, удачи в споре, - отвечает и уходит.

И ни слова больше, каждый расходится по своим делам. Я – завтракать, Дамиен – трясти веером своих изумрудных перьев.

Гугл сказал, что треугольник на мужском теле может обозначать  триединую природу мира (Земля, Небо, Человек); физическую и духовную силу, мудрость и красоту; либо попросту семью – мать, отца и ребёнка.

А дальше у меня утренний кофе с молоком и ложкой мраморного мороженого и представление: Дамиен поливает из шланга своих помощниц, заставляя их визжать и, смущаясь, отлеплять майки от откровенно торчащих грудей. Вижу, как тщательно, но при этом в ускоренном темпе он натирает полиролью сверкающую поверхность своей красивой машины, как восторженно трогает его бицепсы подружка Мэй, и, чёрт меня знает, почему я так легко запомнила её имя. Замечаю его быстрый, вскользь, словно ненароком брошенный взгляд в сторону окна нашей столовой, где вполне предсказуемо могу быть и есть я, и полное отсутствие его интереса к уже практически голым в этих мокрых тряпках соседкам, потому что меня у того окна больше нет.

Тот быстрый взгляд запечатлелся в моей памяти и имел, помимо воли,  контакт с чем-то глубоко внутри меня. И это был не разум, потому что Дамиен и моя сила мысли всегда находились по разные стороны баррикад. Но вот, то внутреннее, что не поддаётся контролю и никогда не слушает наших рациональных доводов, уже в тот день ясно поняло, что мы оба, и Дамиен, и я, находимся на пороге чего-то нового. Чего-то особенного. Огромного, необъятного. И внутри меня поселилось тянуще-щемящее ожидание: что будет дальше?