Бомбардировщик - Дейтон Лен - Страница 2

Бортинженер, по существу, является техническим советником и помощником командира самолета. Он помогает управлять двигателями при взлете и посадке, постоянно наблюдает за действием систем подачи топлива и масла, контролирует процесс охлаждения; особенно внимательным он должен быть при переключении кранов кольцевания. Принято считать, что бортинженер должен знать каждую гайку и болт в конструкции самолета и быть в состоянии «осуществить практически возможный неотложный ремонт во время полета». Стеснительному восемнадцатилетнему юноше все это представлялось ужасно ответственным делом.

Бэттерсби не сводил с Ламберта глаз и после каждого полета не позволял себе надеяться на что-то большее, чем мимоходом брошенное слово похвалы.

Миссис Коэн вошла в столовую как раз в тот момент, когда Бэттерсби поставил перед собой тарелку с блином и начал капать на него мед. Это была стройная светловолосая женщина, которая всем мило улыбалась. Миссис Коэн положила на тарелку молодого человека еще по меньшей мере пяток блинов. Видимо, внешний облик Бэттерсби оказывал подобное воздействие на всех матерей. Затем она, стараясь отчетливо выговаривать английские слова, спросила, не хочет ли кто-нибудь еще блинов.

— О, они превосходны, миссис Коэн, — Заметила Рут Ламберт. — Вы сами готовили их?

— Это по венскому рецепту, Рут. Я напишу его для вас.

Все посмотрели на миссис Коэн. Эти парни напомнили ей ясноглазых юнцов из штурмовых отрядов, которые разбивали витрины магазинов в Мюнхене. Эмми Коэн несколько побаивалась этих симпатичных ребят, сбрасывавтих бомбы и вызывавших пожары в городах, которые она знала в детстве. Ее интересовало, что происходило в такие моменты в их холодных сердцах и не принадлежит ли теперь ее сын больше им, чем ей самой.

Миссис Коэн посмотрела на жену Ламберта. Форма капрала женской вспомогательной службы военно-воздушных сил была слишком грубой, чтобы украшать Рут, тем не менее эта женщина выглядела весьма аккуратной и подтянутой. В Уорли-Фен она заведовала складом надувных спасательных лодок, состоящих на вооружении бомбардировщиков на тот случай, если им придется совершить вынужденную посадку на воду. Все сослуживцы завидовали Ламберту, что у него такая красивая, по-детски непосредственная жена, но, чтобы скрыть свою зависть, они поддразнивали и критиковали ее, демонстративно указывая на ошибки, которые она допускала в разговоре об их самолетах, их эскадрилье и их боевых вылетах.

Миссис Коэн восхищалась сноровкой и опытностью Рут. Сэм Ламберт редко вступал в разговор, но его жена то и дело вопросительно поглядывала на него, будто ей хотелось, чтобы он поддержал или похвалил ее. Бодрый, веселый Дигби и бледнолицый Бэттерсби иногда бросали на Ламберта такой же вопрошающий взгляд. Таким же образом, как заметила миссис Коэн, поступал и ее сын Симон.

Было пятнадцать минут девятого, когда на пороге двери с веранды появилась, словно некий персонаж в домашнем представлении для званых гостей, высокая девушка в офицерской форме женской вспомогательной службы военно-воздушных сил. Она, должно быть, сознавала, что падающие сзади солнечные лучи образуют вокруг ее белокурой головы сверкающий ореол, и поэтому задержалась на несколько секунд у двери, медленно обводя взглядом сидящих за столом мужчин в синей форме.

— Боже мой! — воскликнула она с притворным удивлением. — Сколько летчиков в одном месте!

— Привет, Нора! — ответил Коэн-младший.

Нора была дочерью живших поблизости соседей.

— Я тороплюсь. Зашла на одну секундочку, чтобы поблагодарить за те изумительные фрукты, что вы нам прислали.

Корзину с фруктами послали соседям старшие Коэны, но взгляд Норы Эштон был устремлен на их сына. Она еще не виделась с ним после того, как он нацепил на свою форму новенький нагрудный знак штурмана — сверкающие крылья.

— Рад видеть тебя. Нора, — сказал молодой Коэн.

Нора прикоснулась пальцами к нашивкам на рукаве Симона.

— Сержант Коэн — штурман! — торжественно произнесла она и, поцеловав юношу, выпорхнула на веранду так же быстро, как и появилась.

Покончив с завтраком, Рут Ламберт поднялась из-за стола. Она хотела еще раз убедиться, что оставляет отведенную им спальню в полном порядке. Она оглянулась на мужа, и тот, почувствовав ее взгляд, приподнял голову и подмигнул ей. Его глаза выражали больше, чем всё, что он говорил ей когда-либо словами.

Миссис Коэн поспешно ушла, чтобы собрать чемодан сына. Оставшись одни, молодые ребята почувствовали себя свободнее. Они вытянули ноги, закурили большие сигары и начали болтать более непринужденно.

— Сегодня наверняка будет вылет, — предсказал Суит. — Я совершенно уверен в этом. — Он засмеялся. — Еще разок насолим Гитлеру, а?

— А разве мы этим занимаемся? — спросил Ламберт.

— А как же иначе? — удивился Суит и повысил голос: — Бомбардировка заводов, уничтожение средств производства…

— Если уж речь зашла о бомбардировках, — вмешался Коэн, — то давайте подойдем к ним по-научному. Точка прицеливания на карте, которую мы используем для бомбардировки Берлина, — это как раз центр города. Мы только обманываем себя, считая, что подвергаем бомбардировке что-либо кроме центров городов…

— А что в этом плохого? — спросил капитан Суит.

— А то, что никаких промышленных объектов в центрах городов просто не бывает, — поддержал Коэна Ламберт. — В центре большинства немецких городов — старые дома, узкие улицы и переулки, по которым и пожарная машина-то не проедет. Центр обычно окружен кольцом жилых домов, чаще всего кирпичных зданий, где живут люди среднего достатка. Только внешнее кольцо состоит из заводов и жилищ рабочих.

— О, ты, оказывается, очень хорошо знаешь немецкие города, старший сержант Ламберт! — заметил Суит.

— Я просто думаю о том, каково людям в этих районах, — ответил Ламберт. — Я ведь тоже потомок таких же людей.

— Я очень рад, что ты так высказался, Ламберт, — проговорил Суит.

— Стоит только взглянуть на сделанные нами снимки, чтобы понять, во что мы превратили тот иди иной город, — сказал Коэн.

— На то и война, — несмело подал свой голос Бэттерсби. — Мой брат говорил, что между доведением до банкротства какой-нибудь иностранной фабрики в мирное время и бомбардировкой ее в военное время нет никакой разницы. Война-это испытание промышленного потенциала каждой страны. Вы же видите, как мы сейчас совершенствуем наши самолеты, радиоаппаратуру, двигатели и разное секретное вооружение.

— Ты что, красный, Бэттерсби? — спросил капитан Суит.

— Нет, сэр, — ответил Бэттерсби, нервно прикусив губу. — Я просто повторяю то, что сказал мой брат.

— Его следовало бы убить, твоего брата, — сердито буркнул Суит.

— Так и произошло, сэр, — ответил Бэттерсби. — В Дюнкерке.

От смущения Суит покраснел как рак. Он ткнул дымящуюся сигару в недоеденный блин и сказал, вставая из-за стола:

— Пожалуй, нам лучше разойтись и начать собираться.

Дигби и Бэттерсби тоже поднялись наверх укладывать свои вещи. За столом остались только Коэн и Ламберт. После некоторого молчания Коэн спросил:

— Вы не верите в эту войну?

— Что значит «верите»? Ты говоришь о ней, будто это еще не война, а только слух какой-то о ней.

— Я часто размышлял о бомбардировках, — сознался Коэн.

— Я так и думал, — заметил Ламберт. — От этих размышлений можно помешаться.

На службе Ламберт обычно говорил только о технике и, как большинство старослужащих, лишь улыбался и никогда не вступал в дискуссии по политическим или религиозным вопросам. Сегодняшний день был исключением.

— Значит, вы говорите, — продолжал юный Коэн, — что вам не нравится бомбить города?

— Да, я говорил именно об этом, — ответил Ламберт.

Молодой штурман настолько опешил, что не нашел слов для продолжения разговора. Допив кофе, Ламберт заметил:

— Хороший кофе.

Коэн поспешно схватил кофейник, чтобы наполнить чашку Ламберта и продемонстрировать тем самым восхищение и уважение к своему командиру.