Большая игра. Книга 2 (СИ) - Беляев Михаил - Страница 64

Над домами, объятыми пламенем, сгустился воздух, в оранжево-чёрной ночи проступил силуэт огромного существа. А через мгновение все, кто мог видеть, замерли от ужаса.

По городу шёл дьявол. Жуткая бледная фигура с длинными руками, смазанным лицом и горящими во тьме глазами. Где-то поблизости послышались крики, среди гудящего огня затрещали автоматные очереди. Трассы выстрелов одна за другой проносились через визуализацию, но фигура продолжала идти, словно издеваясь над бессильными перед ней людьми.

Каждый шаг отдавался в воздухе громовым ударом. Алголь шёл, улица за улицей приближаясь к штабу армии. Иногда навстречу ему выбегали обезумевшие люди, паля в разные стороны — и падали замертво, сражённые кто направленным взрывом, а кто — неодолимым мысленным приказом.

Молекулярное поле усердно рисовало карту местности, заполняя каждое углубление, каждый подвал, каждый закоулок погибающего города. Через две улицы впереди навстречу ему двигалось несколько боевых машин пехоты, а на вершине башенки-минарета мечети в километре от него занял позицию бесстрашный снайпер. Ещё несколько метров — и он сможет открыть огонь по нему.

В воздухе за спиной засверкали искры — материализация прошла мгновенно. С оглушительным свистом мимо пролетел снаряд и вонзился в основание минарета, от взрыва по земле пробежала дрожь. Обрушившаяся башенка погребла под собой человека с винтовкой, осыпая улицы мелким каменным крошевом. Среди поднявшихся клубов пыли показались силуэты бронемашин, воздух прорезали отрывистые хлопки пушечных выстрелов.

Молекулярные щиты, разлетаясь на осколки, перемалывали подлетающие снаряды сплошным потоком. Гением был тот, кто предложил уничтожать боеприпасы встречным взрывом — эффективнее средства сложно придумать. Модуль материализации работал без устали: следующие направленные взрывы разгоняли материализованные металлические болванки до немыслимой скорости, прошивая тонкую броню как бумагу.

Оставив позади чадящие едким дымом остовы бронемашин, он шёл дальше. На плече покачивалось тело поверженной соперницы, с висящей руки на землю то и дело падали капельки крови, шипя на воздухе.

Штаб был впереди — стоило только подняться по лестнице, убрать охрану и открыть дверь. Силуэт дьявола медленно растаял в воздухе.

В комнате, заполненной офицерами и заставленной столами с картами и тактическим монитором, стояла тишина. Руководивший операцией полковник раз за разом пытался вызвать по связи то лётчиков, вылетевших на задание, то операторов Веги, то саму Вегу. Ответа не было ни от кого. Настойчивый приказ эвакуироваться он игнорировал — даже полыхающие за окном дома его не останавливали. Но когда прямо за дверью послышался сдавленный вскрик охраны, замерли все.

Дверь с надсадным треском влетела внутрь и смела один из столов, — два десятка пар глаз впились в замершую в дверном проёме фигуру.

Алголь вошел внутрь. Никто не мог поверить своим глазам, такого просто не могло быть. Вражеский ретранслятор, которого здесь быть попросту не могло, стоял перед ними. Один вид его наводил ужас, заставляя замирать на месте, словно в параличе. На его плече виднелась знакомая фигура в боевом костюме. Вега была повержена.

Кто-то негромко вскрикнул, в свете ламп блеснул пистолет — а через мгновение голова ретивого офицера разлетелась от внутреннего взрыва. Алая кровь брызнула на стены и окружающих людей, помещение наполнилось криками. Один за другим, направленные взрывы косили сорвавшихся с места людей, окропляя стены и пол темно-красным месивом.

Полковник стоял на месте, не сводя дрожащего взгляда с ретранслятора. Он чувствовал, дернись он хоть на сантиметр — ничто не спасет от смерти. Он видел её в бою много раз и чувствовал её дыхание, но никогда она еще не подбиралась так близко. Страх буквально пригвоздил его к месту.

Алголь прошел половину комнаты и остановился, ладонь легла на поясницу безвольно висевшей на плече Веги. Пальцы сжались и пронзили ткань боевого костюма вместе с нежной плотью ретранслятора до самого позвоночника, по бокам заструилась кровь. Одним движением он швырнул её в офицера — Вега упала на широкий стол, проехав пару метров по столешнице.

Полковник слепо уставился на девушку. Гордость и надежда всей армии, основа суверенитета Турции, главный козырь на пути к реализации их многолетних амбиций — лежала перед ним, истекая кровью. Её сердце еще билось, но каждая секунда приближала смерть ретранслятора — и крах его Родины.

Он поднял глаза — в дверном проёме виднелась лишь спина уходящего Алголя. Трясущимися руками полковник достал рацию и не своим голосом принялся вызывать медиков.

Врачи прибыли быстро, буквально через минуту-другую, и первым делом сразу занялись истерзанной Вегой — её еще можно было спасти. Всех остальных, кто был в штабе, спасать было уже поздно. Выйдя из оцепенения, военный устало опустился в кресло и обхватил голову руками.

***

Уже утром, когда солнце только поднималось над горами, озаряя дымящиеся развалины города, люди заметили ещё одно страшное свидетельство ночного боя. Посреди центральной площади, на толстых каменных плитах мостовой виднелось торчащее из земли древко чужого копья. Ушедшее в расколотый камень на всю глубину лезвия, оно венчало собой оплавленные следы, оставленные вражеским ретранслятором. Причудливые извилистые линии на камне, выжженные потоком чистейшей энергии, складывались в слова страшного предзнаменования.

Ultima Monitione[1].

Той же ночью все атакующие подразделения отступили с территории Армении, лишь редкие беспилотники беззвучно скользили в чёрном небе, помогая оставшимся диверсионным отрядам выйти к границе. Война, начавшаяся внезапно и молниеносно, так же внезапно закончилась.

Рин вернулась в Чёрную Крепость — бесславно, тихо и незаметно. На бледном, осунувшемся лице виднелись следы запёкшейся крови и ссадины. Пошатываясь, она плелась по пустым коридорам и искала хоть кого-нибудь. К её удивлению, навстречу вышел Актёр — перебинтованный, одетый в военную форму российского образца, со знаками различия.

— Живая?

Она коротко кивнула. Он смерил её взглядом и, помедлив, заговорил.

— Рыжий умер. Немного не дотянул до операционной. Говорил я ему…

Он сглотнул, слова никак не лезли из глотки. Видавший всякое боец много раз терял товарищей в бою. Но в этот раз всё было как-то иначе.

— Мне… мне надо туда, — она безразлично кивнула к выходу. — Я должна помочь людям. Должна что-то сделать.

— Через два часа в ближайшее село выходит грузовик с припасами. Там же врачи, можешь ехать с ними.

— Поняла.

— Я с тобой еду, — он подошёл к Рин и легонько хлопнул по плечу. — Ваха тоже. Чёрта с два мы одну тебя оставим. Отмочишь ещё что-нибудь, я же тебя знаю.

В его голосе чувствовалась улыбка. Актер шмыгнул носом и легонько толкнул её.

— Давай не раскисай, Ноль-два. Выше нас только звёзды, помнишь?

В конце коридора показались солдаты с большими сумками и ящиками с красными крестами на боку. Люди готовились к погрузке оборудования и медикаментов для пострадавших, и любая помощь была бы кстати.

***

[1] Ultima monitione — лат. «последнее предупреждение».

Глава 8. В огне. Часть 13

***

Несколько грузовиков медленно въехали в деревню, покачиваясь на кочках и объезжая глубокие воронки, временами попадавшиеся на пути. Дорога заняла без малого час, но наконец-то помощь прибыла на место. Торопливо выгрузив сумки с медикаментами, они вместе с военными пошли вдоль по улице в поисках выживших.

Деревня была выжжена практически дотла. Ветхие, стоявшие десятилетиями лачужки, и новые, еще недавно роскошные и полные жизни дома исходили жиденьким чёрным дымком, дотлевали почерневшие и обуглившиеся доски. Всюду, куда мог дотянуться взгляд, виднелись разбросанные и искорёженные обломки, предметы домашней утвари, остовы автомобилей, больше похожие на изувеченные скелеты.

Царил жуткий, тошнотворный смрад — страшная смесь удушливой гари и запаха жжёной плоти. Дорога была перерыта воронками, тут и там из тоненького, совсем недавно уложенного асфальта торчали хвостовики мин и причудливо изогнутые части кассетных снарядов.