Большая игра. Книга 2 (СИ) - Беляев Михаил - Страница 39

Что, если я не успею сказать

Тебе о самом главном?..

Fl ё ur «Взрывная волна».

Каждый человек чего-то в своей жизни боится. Есть то, что пугает немногих — пауки, фарфоровые куклы, закрытые помещения. Есть то, что страшно для всех — голод, нищета, потеря близкого человека. А есть страх, граничащий со всепоглощающим животным ужасом, записанный где-то на уровне генетической памяти человечества, заставляющий бежать сломя голову и забывать обо всём.

Страх тьмы и огня, страх неизвестности и глядящей из неё смерти. И возглавляет их страх бессилия и невозможности ни постичь, ни изменить неотвратимого происходящего.

Страх безмолвного и беспомощного наблюдателя.

Именно таким наблюдателем она сейчас и была. Беспомощно глядя на стоявшую у выхода Киру, Рин прижимала к груди наспех собранную сумку с вещами. С заднего сиденья машины, за глухо тонированным стеклом, её даже не было видно. Но майор, словно чувствуя, смотрела прямо на неё. Её едва различимая аура подрагивала оранжевыми и коричневыми всполохами. Будь в крови хоть немного процита, Рин бы явственно увидела сковавший майора страх.

На сборы у неё были считанные минуты. Едва побросав в сумку кое-какую одежду, документы и личные вещи, она услышала ещё один телефонный звонок. Двое мужчин в черных костюмах молча встретили её возле лифта. У входа в гостиницу ждала машина, приписанная к дипломатическому корпусу, в которую её и поспешили усадить.

Никто не прощался, никто не провожал. Только Кира, сжав побелевшие пальцы, безмолвно смотрела вслед уезжавшей девушке.

Дорога до аэропорта заняла совсем немного времени. За окном проносились машины, стоящие вдали многочисленные дома с одиноко горящими окнами, рекламные вывески и щиты. Не думала она, что вот так, украдкой и в глубокой тайне, будет сбегать из Японии. Но, в конце концов, это был лучший из возможных способов уйти.

Тихо и незаметно. Просто исчезнуть с глаз. По крайней мере, ей не нужно будет с неизмеримым чувством стыда смотреть на тех, кого она предала.

В машине сидело ещё трое — водитель и пара сопровождающих. Где-то под одеждой у них явно было оружие, в руке у одного — тонкий чёрный дипломат, пристёгнутый наручниками к запястью. Ехали молча, даже не глядя друг на друга.

По приезду в аэропорт её не повели через все процедуры, обычные для международных перелётов. У входа их встретили ещё несколько человек в штатском. Двое сопровождавших мужчин, прикрыв голову и плечи ретранслятора черной курткой, повели её к неприметному коридору, ведущему на лётное поле. Там уже ждал транспортный самолёт с погашенными огнями и алой звездой на киле. Бортовой номер явственно говорил — самолёт принадлежит Министерству Обороны. Рин сглотнула, крепче прижимая к груди сумку с вещами. В голове лихорадочно пронеслись всевозможные сцены с падающим самолётом, внезапно отработавшими системами ПВО, несчастными случаями и целым ворохом других исходов, один другого краше.

Поднявшись по аппарели в тёмный, объемистый грузовой отсек, они прошли к одному из бортов. Вдоль него были закреплены явно не предназначенные для этого пассажирские кресла. В одно из них усадили Рин, довольно грубо пристегнув ремнями. Никаких иллюминаторов в бортах не было, стюардесс и обедов, конечно же, тоже.

В ту же минуту донесся гул запускающихся турбин, по темному чреву самолёта пробежала мелкая дрожь, словно громадный зверь зевал после долгого сна. Низкий гул постепенно нарастал, переходя в басовитый свист, прогретые двигатели быстро вышли на стартовые обороты. Где-то вдали загорелась лампочка, и аппарель медленно поднялась, закрываясь. Грузовая кабина окуталась мраком, прорезаемым лишь редким миганием сигнальной лампы.

Едва все успели занять свои места и пристегнуться, самолет резво тронулся с места, выруливая на свою дорожку, и с изматывающей мелкой тряской разогнался по взлётной полосе. Отрыв — и по-истребительному резко задирая нос, транспортник ушёл в ночное небо. Буквально через десять минут Рин ощутила, как по обе стороны от самолета появились ещё два объекта. Эскорт, призванный сопровождать особо важный борт в чужом небе.

В животе призывно забурчало. Она поймала себя на мысли, что не ела уже девять часов. Все потрясения, слёзы и спешка сдвинули далеко в сторону такие потребности, как еда и сон. Рин не была уверена, сможет ли вообще уснуть после всего случившегося. Стараясь не обращать внимания на изнуряющий голод, она сунула руки в карманы.

В одном из них нашёлся маленький плеер — тот самый, что она купила ещё в первый месяц своей новой жизни. По иронии, воспользоваться им ей удалось всего пару раз, и то между делом. Что ж, сейчас времени было более чем достаточно.… Только музыка и поможет хоть ненадолго отвлечься от тяжёлых мыслей.

Маленькие продолговатые наушники перекочевали из креплений на плеере в ушные раковины, пальцы машинально нажали кнопку включения. Максимальная громкость, случайный трек. Перекрывая вибрирующий гул моторов и скрипы фюзеляжа, заиграла музыка. Рин закрыла глаза и прислонилась к холодному, жёсткому борту.

Есть каждый час, исполненный смысла,

Есть нервная суета,

И кто-то уйдёт, а кто-то

Встанет под пули, но не предаст…

Из груди вырвался болезненный стон. Похоже, ей не удастся убежать от своих демонов. Сердце снова сжалось, перед глазами встали лица тех, кого она не смела называть друзьями, как бы сильно ей ни хотелось. Не заслужила. Не оправдала…

Палец было дёрнулся переключить трек, но замер на кнопке. Закусив губу до крови, под ритмичный гул самолёта она вслушивалась в слова песни.

***

Церемония награждения была в самом разгаре. Несмотря на общую атмосферу веселья и дружелюбия, которую стремились создать организаторы, в воздухе витало напряжение. Каждый из ретрансляторов буквально кожей ощущал это. И те, что выстроились в длинную колонну для почетного обхода стадиона, и те, что стояли на пьедестале.

Альциона, представлявшая всех Плеяд, с дежурной улыбкой на лице стояла на вершине и сжимала в руках небольшой кубок, сиявший золотом. Аналогичный кубок, но бронзовый, держала Сати, стоявшая на нижней ступени. А вот им не повезло.

— Ну и лица… хоть бы постарались, — хмыкнул Владимир и сделал ещё один снимок. Фотоаппарат с тихим щелчком запечатлел очередной кадр. Стоящие рядом Алголь и Атрия, бледные и явно недовольные. Один держал кубок за основание, другая стискивала серебряное тело, держа руку как можно дальше от его пальцев. На скулах девушки играли желваки.

— В следующий раз я тебя уничтожу, — прошептала она, когда камеры переключились на стоявшую в ожидании процессию.

— Буду ждать, — так же тихо ответил он и отпустил кубок. Безделушки ему были ни к чему.

— Ребята, — стоявшая рядом Альциона оглядела пьедестал. На секунду все призёры посмотрели на неё, слабейшую из всех по рангу, и, тем не менее, вставшую на первое место. Губы её растянулись в иной, искренней улыбке.

— Спасибо вам за всё.

Колонна двинулась вперёд, по длинному кольцу вокруг всего стадиона. Участники поспешили к своим командам, один за другим занимая положенные им места. Кира, шедшая во главе команды Российской Федерации, передала флаг ретранслятору и отошла назад.

— Неплохо сработано, — кивнул Марков и показал ей одну из фотографий.

— Заткнись…

На ней лица не было. Инженер не догадывался, что она не спала всю ночь, пытаясь дозвониться до Минобороны, руководства Института, даже до Чуйкова, который совершенно точно ничего знать не мог. Но вот о пропаже Рин знали все.

— Да всё с ней нормально будет, — попытался подбодрить её Владимир. Шедшая рядом Майя согласно покивала.

— Я поискала по своим источникам, но здесь незащищённые каналы. Как вернемся домой, я всё выясню.

— Не надо. Не подставляйтесь, ребята, — майор покачала головой. — И хватит об этом. Я всё выясню сама.

Закончив круг почета, вся процессия вышла за пределы стадиона. Точь-в-точь, как в день открытия. Только на этот раз Атрия держалась как можно дальше от их команды. В окружении сопровождающих девушка нырнула в свой автобус, не выпуская из руки серебряный кубок. Члены команды, слишком занятые своими делами, даже не заметили, как покраснели её скулы и уши, и как уже сев на свое место, она бросила взгляд на заклятого врага. Взгляд, которого раньше не видел никто.