Кольцо кардинала (СИ) - Рид Кэтрин "К.Рид" - Страница 23

— Николь! Николь! Успокойся! Я в жизни женщин не бил! Тебе ничего сейчас не угрожает!

— Зачем тогда ремень снял? — проревела девушка, захлебываясь слезами.

— Так он весь в шипах, боялся ненароком тебя им поцарапать!

Николь провыла, ее личико было таким зареванным и несчастным, что Павел не удержался и большим пальцем начал стирать слезы. Она покосилась на ремень.

— Я думала, ты меня им изобьешь.

— Ну и глупая ты, да я до сих пор зол на тебя, с тобой трудно. Сначала ты преградила путь Пегому, и мы свалились с обрыва.

Павел нахмурился, он отвел волосы Николь назад.

— Это было очень опасно, каждый такой скакун стоит немало денег, к тому же много сил уходит на поддержание его здоровья, тренировки. И тем более лошадь — тоже живое существо, оно испытывает такую же боль, как и ты!

Николь начала краснеть.

— С ним все в порядке?

— Да с ним все в порядке! Потом ты рванула к дому, поле здесь не ровное, много рытвин, их скрывает трава, на каждой из них Резвая могла выбросить тебя с седла. Следующим на очереди был этот шкаф, который чуть не рухнул на тебя, и, между прочим, там есть редкие издания, в довершении всего, ты захотела выпрыгнуть из окна. Все это ты натворила за какие-то четверть часа! Ей богу, единственным способом остановить тебя, было завалить в эту постель.

— Но я испугалась! Ты такой страшный, когда злишься! — прошептала Николь.

— Что же мой гнев был праведным! Радоваться твоим поступкам я не мог.

Николь понурилась. «Облажалась по полной программе! Даже против ничего не скажешь!»

Николь тихонечко икнула, она перестала плакать.

— Из…извини, я не буду больше так делать.

Ее все еще потряхивало от пережитого шока. Она держала кулачки под подбородком, плотно прижав локти к груди.

— Тебе бы сейчас чего-нибудь попить, да только ты так лихо этот шкаф свалила, тут работы на два часа теперь хватит.

Николь положила щеку на плечо мужчины, посмотрела на шкаф.

— Он был такой тяжелый, я еле его подняла, — пожаловалась она, потерев ладонью поясницу, которая слегка ныла.

Павел провел рукой по спине девушке, и та, немного прогнувшись, прижалась к нему. Он был теплым, большим как медведь и теперь, когда не был сердитым, вдруг оказался таким хорошим.

Девушка расслабленно выдохнула, растеклась по груди и плечам мужчины, принимая его простую добрую ласку. Павел ждал, когда Николь успокоится, он осторожно прижимал ее к себе, растирая поясницу.

Безусловно, ее выходка не могла остаться без ответа, и он знал, как ее проучить.

— Послушай, я должен заняться Пегим и Резвой. Пегий содрал кожу на боку, одна подкова не выдержала нашего падения. Планы поменялись, сегодня ты — мой главный помощник. Согласна?

Николь кивнула.

— Во-первых, стеллаж я сейчас подниму, и ты расставишь книги, потом я разберу их так, как мне надо. Поняла?

— Да.

— Отлично. Затем ты выйдешь со двора и пойдешь по дороге в поле. Дойдешь до соснового леса и болота, там увидишь два стога сена. Твоя задача заключается в том, чтобы в обед переворошить скошенную траву и под вечер часов в семь собрать все в один стог. Если этого не сделать сено утром намокнет от росы и будет гнить. Около одного из стогов найдешь лестницу, грабли и вилы. Обычно я делаю это сам, но сегодня мне надо заняться Пегим. Все поняла?

— Да, я все поняла, расскажи только, как ворошат.

Павел подробно объяснял Николь несложную технику, он не спешил, ему нравилось прижимать к себе девушку, ощущать ее нежность, мягкость. Время хотелось растянуть, однако дела не ждали. Он заставил ее подняться, поставил стеллаж на место и, словно герой-любовник, удалился из комнаты через окно. Николь проводила его взглядом, а потом посмотрела на гору книг.

— Как же я так быстро его разгрузила?

Девушка принялась за работу, свои огрехи она привыкла исправлять трудом. На книги у нее ушло не меньше часа. После чего она быстро перекусила и, не дожидаясь обеда, вышла из дома. Она пошла по той дороге, которая петляла между полем ржи и лугом. Было немного жарко, но Николь привыкла к теплу Италии, поэтому местное лето не докучало ей зноем. К своему походу она подготовилась хорошо. Легкое короткое белое платье простого покроя и огородные резиновые шлепки не давали ей перегреться. На плечи девушка накинула газовый шарф, а на голову надела соломенную шляпку с цветами вокруг узких полей.

Она немного переживала из-за того, что заплутает и не сможет выполнить задание Павла, но увидев вдали сосновый лес приободрилась. «Я докажу ему, что могу справиться со всем!» — решила про себя она.

Добравшись до поля, Николь действительно увидела два стога. Только это были не маленькие стожки, которые обычно показывают в романтических фильмах. Это были огромные стога, широкие немного вытянутые высотой в три или четыре ее роста. Девушка нерешительно потопталась на месте, обошла стог и обвела поле взглядом. Оно было огромным! Все это выходило за рамки ее представлений, она думала, что на все задание у нее уйдет менее часа, но тут работы было на весь день. Николь недовольно съежилась.

— Так значит! — возмутилась она и, прошипев, добавила. — Ничего, я справлюсь, вот увидишь!

Девушка взяла вилы и начала работать. Солнце палило нещадно, гладкий на вид черенок натирал руки. Платье начало прилипать к телу. Николь сто раз пожалела, что не взяла с собой воду и солнцезащитный крем. Пот градом тек из-под шляпки, которая ни в коей мере не защищала ее от солнца. Когда она дошла до тени отбрасываемой лесом, то немного выдохнула, но счастье было недолгим. Укус в голень заставил ее вскрикнуть, она шлепнула ладонью по коже, и в траву упал большой слепень. Теперь помимо того, что натруженными руками она должна была переворачивать сено, ей еще приходилось отбиваться от слепней. Они садились на все открытые участки тела, кусали шею, ноги, руки, голову. В довершение всего она наступила на шмеля, который случайно залетел между подошвой шлепки и ступней, и ее ногу пронзила нестерпимая боль. Слезы сами собой потекли из глаз. Но девушка решила, что и это не сломает ее.

День шел к концу, и только к шести вечера она закончила переворачивать сено. Конечно, Николь могла присесть и передохнуть, но если бы она это сделала, то в момент отключилась бы.

Девушка начала собирать стог, сначала она сгребала граблями сено в небольшие кучки, потом сносила их вилами в одно место. Она радовалась одному, ее истязатели, оставившие на ней десятки синяков, с сумерками исчезли, воздух посвежел. Но перерыв был небольшим. Около восьми часов вечера над полем появились тучи. Тучи комаров! Они вились вокруг нее, кусая измученное тело. Николь прикрыла глаза.

— Я смогу, я смогу, я выдержу, — твердила она сама себе, ставя лестницу на стог. Заносить наверх сено становилось все сложнее, руки онемели, впрочем, как и все ее обгоревшее, искусанное тело. Николь все поняла — так он ее наказал. И это наказание было жестоким. Она знала, что никогда не простит его, утренняя ласка, прощение теперь казались ей насмешкой. Она поддалась ему, и он нанес ей удар! Когда последний клочок сена был убран, небо покрылось звездами. Девушка бросила вилы под величественный стог сена, безразлично посмотрела на него и побрела в сторону деревни. Нога к тому времени уже распухла, поэтому шлепки ей пришлось попросту снять. Она шла осторожно, прихрамывая. На середине пути ее накрыл ливень, и это было ее последнее истязание. Девушка с ненавистью крикнула небесам:

— За что! За что! Тебе-то что я сделала, черт бы вас всех побрал! А-а-а!

Небеса ответили усилением ливня, и Николь поняла, что как бы она не старалась, край этот для нее чужд, впрочем, как и люди. «Так зачем стараться? Зачем кому-либо что-то доказывать?» Ответ был для нее очевиден, теперь смысл своего существования она видела только в одном — дождаться звонка брата, дожить до этого светлого момента.

Впереди показался дом, в нем горел свет, но Николь решила, что больше она жить в нем не будет.