Гаситель (СИ) - Евстратов Василий - Страница 7

Рука быстро к топорику метнулась, но уже когда его вытащил из чехла, перестал на эту псину внимания обращать, хоть та и зомбячка.

А всё потому, что она в наморднике, и именно поэтому вообще никакая была. Хоть поначалу, когда сам на четвереньках стоял, увидел как глаза у неё при виде меня обрадованно расширились и она заурчала–зарычала вроде как грозно, да и сама вид внушительный имела. Но когда она неуверенно пошкандыбала в мою сторону, путаясь в четырех ногах, страх тут же испарился.

Но главное эта тварь облезлая всё же сделала, привлекла внимание тех, до этого момента неуверенно двигающихся сюда зомби. Теперь–то они, услышав эту псину, а потом и увидев меня выпрямившегося, разом заурчали и уже решительно направились на зов своей четвероногой подруги. Которая тыкаясь своей мордой пыталась задержать меня когда я выбивал топором стекло в окне.

— Да отвали ты! — буцкнул от души собакена.

А то та вспомнила что у нее не только зубы, но и лапы есть. Ими и попыталась мою ногу обхватить, но после удара — грохнулась на спину. А я подпрыгнув…

Дома и стены помогают! Так вроде говорят?

Так вот, правильно говорят! Дома мне они действительно помогали.

Здесь нет.

Закинув ногу на раму выбитого окна, я, замерев, смотрел в безразлично–жуткие глаза старушки, которая всё же допилила своего деда. Мозг во всяком случае, в прямом смысле этого слова, она ему выела. А теперь вот смотрела на его более молодую замену, к ней заявившуюся, и начинала пока еще неуверенно, но явно обрадованно урчать.

Повезло что топор я так в руке и держал, а то уж больно шустрая старушенция оказалась, охочая до молодого мяса. Не успел забраться в квартиру, подгоняемый урчанием приближающихся снаружи зомбаков, которые и друзей за собой позвали, как старая очень уж широко улыбаясь, хвастаясь на удивление не вставной челюстью, а (может нарощенные?) пусть и с прорехами, но своими зубами, кинулась мне навстречу, вытянув перед собой скрюченные пальцы…

— Ведьма старая, — опустил я ей на голову «Баска», так вроде мой топор называется. — Напугала, тварь!

Старуха как бежала, так вперед лицом, с торчащим в голове топором, и упала. Еле успел отскочить, снеся попутно стоявший у окна стол, чтоб она на меня не прилегла.

Восстановил дыхание, поборов тошноту, выглянул в окно, где длинная очередь мужиков и женщин, старых и молодых, ковыляя друг за другом, двигалась на зов продолжающей урчать под окном собаки. Показал им всем средний палец, скривившись от омерзения выдернул топор из головы окончательно отошедшей старушки, конвульсии которую уже бить перестали, и аккуратно ступая, чтоб не наступать на останки деда, направился на выход сначала из комнаты. По пути о штору тщательно вытер топор и продолжая держать его в руках потопал теперь уже на выход из квартиры.

Глянул в шикарнейший, с хорошим обзором глазок, видимо служивший ранее досугом для старухи. Иначе какого здесь возле тумбочки кресло стояло? Убедился что с той стороны двери никого нет и выскочил из квартиры.

— Да вы издеваетесь? — Нарвался на третьем этаже на надкусанную, но вполне себе бодрую женщину. Которая тут же захотела сделать со мной то, что с ней не доделали.

Не стал связываться, а обошел ее через перила, как в своем подъезде со «Светкой» делал, и рванул дальше наверх. Еще три раза пришлось так зомбаков обходить, подъезд оживленный оказался.

Ну и самая засада, ляда на крышу на замке оказалась.

Хорошо хоть простеньком, который чуть ли не пальцем открыть можно. Когда на это есть время и до тебя не пытаются дотянуться, желающие отведать твоего юного мясца, обитатели этого подъезда.

Так что, хоть замок и простой, «Баском» пришлось четыре раза по нему приложиться, с каждым разом всё сильней и более нервно, пока он не слетел на голову где–то забывшему штаны мужику. Тот, падла, достаточно высоким оказался, чтобы мне, сидящему на железной лестнице, несколько раз по ботинкам кончиками пальцев проехаться, чем не на шутку напугал.

Как на крыше оказался, толком уже не помню, осознал себя сидящим опершись спиной о надстройку с не только из груди выскакивающим сердцем, но и колоколом гудящей головой.

— Вырвался, — выдохнул облегченно, как только начал успокаиваться.

Глотнул воды и вспомнил, что совсем недавно есть хотелось. Но сначала собаки аппетит отбили, а потом бешеная старушка и негостеприимные жильцы этого подъезда тоже хлеба соли предложить гостю забыли.

«Нужно было, наверное, через дверь заходить, а не в окно лезть», — усмехнулся кривовато, уже почти совсем успокоившись.

Успокоился и решил, что лучшего момента, чтоб перекусить, сегодня может и не быть. Кто знает, что там дальше будет?

Так что черт с ним, с НЗ, еды еще раздобуду.

Скинул с плеч рюкзак, достал из него одну из двух банок тушенки, вскрыл ее «Барсиком» и со вчерашним хлебом принялся без особого аппетита есть.

«Черт! Лучше бы я в школу пошел, — вспомнил, что завтра первое сентября, и с каким нежеланием я туда собирался.

Мне казалось, что побывав на войне, пусть и всего два с половиной месяца, я теперь совсем взрослый стал. Я и раньше на одноклассников слегка с недоумением смотрел, давало о себе знать постоянное общение со старшими ребятами. Мои друзья меня на два и три года старше, одни в армии сейчас, другие в институте. Так что одноклассники, с их казалось примитивными и ни о чем разговорами, совсем меня не интересовали. Ну, кроме нескольких, как тот же Андрюха Вавилов, приятелей. И вот, после этого бурного лета, после насыщенной адреналином жизни, тупо сидеть на уроках — это вообще жесть и пытка.

Так мне казалось.

Но сейчас, хлебнув за это утро адреналина столько, что он уже чуть ли не из ушей льется, хотелось чтобы всего этого не было. Всю жизнь за плечом брат стоял, а рядом с ним его друзья. Настоящие друзья, которые, что бы ни случилось, всегда рядом и поддержат.

Но вот сейчас я этой поддержки не ощущаю. И перестал ее ощущать, как только тетку обращенную в зомби увидел. Словно кусок души вырвали.

— Братан, мне тебя не хватает, — окончательно понял, почему себя таким неуверенным чувствую.

Хоть и уверен был, что брат с друзьями сто процентов выжили и скоро должны вернуться, но в данный момент ощущал себя полностью одиноким в этом долбанном зомбо мире.

Пусть поначалу и через силу, да под невеселые мысли, но банку тушенки целиком прикончил, чему сам удивился. Вынырнул из мыслей, когда хлебом остатки жира подбирал.

Отставил в сторону пустую банку, запил всё это дело водой и вытерев платком руки, только сейчас поинтересовался временем.

— Черт, — часы показывали без семи два. — Время летит, а еще столько сделать надо.

Хоть и осоловел слегка после еды, но рассиживаться не стал. И так не успеваю.

Закинул рюкзак за плечи и, держась середины крыши, чтоб лишний раз не мелькать и не привлекать к себе внимания, на другую сторону этого четырехподъездного дома направился. Там нагнувшись пониже, подполз к краю и…

«Черт! Ну покажитесь же хоть кто–нибудь, — сидел за парапетом крыши и наблюдал за перпендикулярно стоявшим двухподъездным домом.

В этом доме, правда в разных подъездах, живут родители Акелина Сереги на четвертом и Жерцева Вовки на шестом этаже. И окна их квартир отсюда хорошо просматриваются. Только толку от этого… никакого шевеления не наблюдал. На некоторых балконах движение было, уже приевшееся пьяное покачивание. А вот не заразившихся вообще не видать!

«Ладно самим страшно в окнах маячить и за страстями снаружи наблюдать…», — кинул я взгляд вправо, в сторону школы.

Там действительно страсти. Толпа собралась, раз в пять больше чем возле магазинов у дороги, и здесь эта толпа более агрессивная. Отсюда сверху хорошо сейчас видно… Если раньше, еще дома наблюдал, что кто не жрет, те вокруг стоят и тупо смотрят на это дело, своей очереди ждут, то сейчас вокруг жрунов пустота. Опасаться стали простые зомбаки своих более отожравшихся товарищей и четвероногих друзей.