Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 34

— Откуда ты это знаешь, Олечуч?

— Для него это место опасней всего. Я уведу его. Покиньте и вы этот храм. Поднимайтесь выше. Покиньте немедленно.

Олечуч выпрямился и пошел легкой, необычной для него походкой, куда-то за статую.

Я почувствовал присутствие за спиной. И приглушенный запах бонгора.

— Нашел что-нибудь? — я поднялся, осторожно поглаживая плечо.

— Там книжные стеллажи, — пренебрежительно отозвался Рем. — Куча книг в дорогих переплетах. Все пустые.

— То есть?

— Страницы пусты, — Рем сунул мне зеленоватый, обитый медью том. — Я проверил десятка два. Ничего. Престон, они, что, действительно поклонялись змею?

— Кто «они»? — я открыл книгу. Страницы из кожи. Пустые. Все до одной.

— Вот именно, кто? — сплюнул Рем. — Ваши славные древние правители. Этот Вориан Диг, или как там его… Они приносили здесь жертвы!

— Это точно…

— Тут везде шкуры! — воскликнул сухолюд, глядя на мое каменное лицо. — Ты угодил в них и даже не заметил! Sopido dam! Звери и люди! Идем скорей из этого проклятого места! Где Олечуч?

— Ты заметил, что тут почти нет радиации?

Сухолюд закатил глаза.

— Ну и что? — спросил он, еле сдерживаясь.

— Что-то ее всасывает здесь. Накапливает. Эти колонны…

— Обычные колонны! Уходим.

— Да. Да, пойдем.

Мы отыскали лестницу.

— Разве статуя не должна была ожить и напасть на нас? — спросил Рем, поднимаясь следом за мной.

— Не задумываясь, поставил бы на это сотню профилей.

— Может быть не все еще потеряно, ведьмины сиськи.

Я промолчал.

Мы вышли на следующий этаж и закрыли за собой тяжелую дверь на два могучих засова.

— Надо найти Олечуча, — сказал я. — Им кто-то управляет…

— Безумные опилки в голове?

— Нет. Не только. Вероятно Вохрас.

— Змеева клоака! — сдавленно воскликнул Рем. — А разве не он должен был по нашему гениальному плану схватить колдуна за бороду и заставить вычерпать всю ту черную пакость?!

— По-моему с самого начало было очевидно, что мы можем лишь просить, а не требовать, Рем, — спокойно ответил я. — Вохрас тоже чего-то от нас хочет. Иначе мы давно бы уже резались в покер со змеятами, сам знаешь где. Может быть, нам удастся обменяться услугами.

Рем издал презрительный булькающий звук. Не стал бы биться об заклад, утверждая какой именно частью тела он его произвел, но в воздухе и без того уже чем-то крайне отчетливо пованивало.

— Он здесь четыреста нерестов наедине со своими инстинктами, — бормотал Рем насмешливо. — Услуги. Тоже мне. Ты ему понравишься Престон. Ты и твои манеры благородной девицы.

Я сделал вид, что не расслышал этого. Разглядывал почерневшие от времени нагромождения ящиков, груды каких-то закупоренных кувшинов и банок, амфор и сваленные в кучи бочонки. Валялись истлевшие тряпичные матрасы, черные слежавшиеся мешки, обломки мебели, осколки посуды, — все это было покрыто толстым слоем пыли и плесени. То тут, то там видны были черные язвы кострищ. То, что здесь не все еще выгорело дотла, можно было объяснить лишь повышенной влажностью и отвратительными пиротехническими свойствами гнилой картошки.

Ибо далеко, в центре, скрываясь за горами порченных запасов, мрачно гудела толстая, в четыре человечьих обхвата, цилиндрическая ось, уходящая куда-то выше, наверное, до самого пика. Когда мы добрались до нее, я увидел, что раньше цилиндр окружал каменный кожух из метеоритного камня, от которого теперь осталась только зубчатая кайма на полу и потолке.

Цилиндр был чем-то заряжен. Судя по всему по горлышко.

Я сразу вспомнил звенящие колонны внизу. Они вбирали радиацию и отправляли ее сюда, в этот центр, наполняя его загадочной и, несомненно, разрушительной силой. Невозможно было понять, из чего он был сделан. Материал напоминал ноздреватый песчаник. Но, клянусь Первым, если б весь песчаник мог вбирать и удерживать внутри себя радиацию, его изображение давно бы уже появилось на гербе гильдии Мудрейших!

Я отметил про себя, что пахнуть должно было надвигающейся грозой. Однако воняло так, словно кто-то выловил из нечистот утопшую крысу и бросил ее на солнцепек. Странно. Насколько я мог судить все, что могло здесь сгнить и протухнуть, должно было сделать это пару сотен нерестов назад.

У меня по всему телу вытянулись волоски. Не только от неприятных предчувствий. Все-таки молний рассеянных в воздухе здесь тоже хватало. Они били прямо над нами, иногда обжигая макушки. Когда мы добрались до цилиндра, то спрятались за баррикадой сырых тюков.

— Видишь следы кладки вокруг столба? Похоже, это был защитный кожух. Из метеоритного камня. Ты представь только Рем, какая мощь нужна, чтобы разбить его.

— Большая?

— Э-э… Ты прав. Клянусь первым, вот почему она стреляет. Башня. Вот откуда эти столпы света каждый нерест. Энергия выходит.

— Выходит. Ну да. Как интересно. Может пойдем?

— Да. Вот змей, — я отпрянул от стрекочущего хлыста, разбившегося о стену фонтаном искр. — Надо сбросить кольчуги. И вообще все металлическое.

— Все? — переспросил Рем с сомнением.

— Даже пуговицы. Металл приманивает молнии.

Единственное что я оставил, так это мой старый медальон подаренный Дилой. Я положил его под язык.

Через несколько минут, мы, перетянув спадающие штаны шпагатом, виртуозно маневрировали меж смердящих сырых мешков и шатких бастионов ящиков помеченных выцветшими изображениями.

— Оп-па, — вдруг выдохнул Рем и остановился.

— Што? — осведомился я, чуть не перелетев через сгорбившегося сухолюда.

— Цыпленок.

— Што-о-о?

Я посмотрел через плечо Рема и увидел…

— Циф, — сказал цыпленок.

Он выглядел так, словно только что соскочил с лотка на деревенской ярмарке. Маленький, крепенький комочек желтого пуха, подозрительно меряющий нас черной блестящей бусинкой. Цыпленок.

— Циф-циф. Циф.

— Ну почему… — я схватился за голову. — Почему шипленок?

— Циф, — цыпленок запрыгнул на лежащий рядом черепок и закачался на нем, трепеща крылышками.

— Вот бойкая козявка, — ухмыльнулся Рем. — Сейчас я тебя, — и потянул к нему свою лапу.

Цыпленок моментально сфокусировался на приближающейся к нему грабле с грязными нестриженными ногтями. Он раззявил клювик и свирепо защемил им мизинец сухолюда.

— Ай!

— Циф!

Цыпленок ощерился и, быстро семеня лапками, убежал куда-то за мешки.

— Вот мерзость желтая! — возопил Рем.

— Не надо было…

Я не закончил. И сделать это, мне было не суждено.

Старуха глядела на нас как на все молодое поколение вместе взятое, завернутое в реформу о «придании немощных и дряхлых Зверю во святое насыщение Его». Это была, в общем-то, совершенно обычная старуха в старомодных этнических нарядах, одна из тех староверок, которые так любят толпиться на базарах и погостах. Единственным укором в ее сторону было необъяснимое появление из груды каких-то закопченных горшков.

Еще секунда и я бы подавился собственным медальоном. Меня спасло лишь то, что эта бабка бросила мне в живот горшок.

Старуха — самый опасный противник после некуморка. Она обладает фактически неисчерпаемым запасом неприкосновенности. Мало того, что она относиться к якобы беззащитному полу, так еще вас ожидает неотвратимая возможность обмануться маскировкой из фальшивой дряхлости и лицемерной немощности.

Мы с Ремом были не первыми и не последними, кто стоял, раззявив рты и не решаясь предпринять хоть что-то подобное контратаке. Лично я только и делал, что увертывался от горшков.

— Матушка! — Рем тем временем взялся за переговоры. — Кто вы, матушка? Да прекратите буянить, snaka dam! Мы можем вам помочь.

Старуха вдруг пала на четвереньки и свирепо зарычала. Блеснули трехсантиметровые клыки. Я мгновенно почувствовал себя говяжьей вырезкой и приготовился драться. Надо заметить, что оружия у нас не осталось.

Рем достал откуда-то из дебрей своего вихра шипованный кастет.

Ну, хорошо, у меня не осталось оружия.