Начало (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 34

Военные закачали париками.

– Не Оренбург нам досада – Екатерина промокнула глаза кружевным платком – А смущение, что поселилось в сердцах народа. Как помещикам нынче воспитовывать своих крепостных?

Молчание ей было ответом.

– Итак, надобно наметить и без отлагательства привести в действие меры к победе над злодеем. Где генерал Кар? Докладывай, Захар Григорьевич.

Чернышев начал длинно и путано объяснять диспозицию. На столе появилась карта, лакеи подали чай.

– Отошел с войсками от Казани – резюмировала императрица – А более ничего не известно.

– Ожидаем самых лучших известий в ближайшее время – Чернышев пошелестел документами.

Генералы мрачно переглянулись. Императрица это заметила, резко открыла новый веер, зашелестела им.

– Господа, прошу подавать мнения.

После небольшой дискуссии постановлено было: приказать князю Волконскому командировать из Калуги и Москвы в Казань дополнительно два полка конных кирасиров и карабинеров – более сил в губерниях не было. Императрица потребовала ускорить кампанию за Дунаем.

– Сколько еще терпеть эти маневры у Шумлы и Силистрии? – императрица грозно посмотрела на Чернышева – Подошли, отошли, прямо не война, а набеги. Захар Григорьевич, сегодня же напиши депешу Румянцеву. Я требую немедля начать осаду крепостей османских.

– Никак невозможно, матушка – попробовал возразить граф – Сил и припасов недостаточно.

– Это после всех подмог, что мы Румянцеву дали?!? – императрица повысила голос – Сей же час ему депешу!

Генералы уставились в пол.

– Я желаю, и это прошу запомнить – Екатерина справилась с собой, вздохнула – Чтоб известие о бунте и все меры к его прекращению хранились в крайней конфиденции, дабы не давать повода заграничным при нашем дворе министрам к предположению, что смута имеет для государства какое-либо сериозное значение.

В ходе совещания было еще предписано коменданту Царицына, полковнику Цыплетеву, всячески препятствовать переправе Пугачёва на правый берег Волги, а коменданту крепости св. Дмитрия, генералу Потапову, – не пропускать Пугачёва на Дон, в случае если бы злодей вздумал направиться к себе на родину.

На другой дент был собран Государственный совет. На заседании присутствовали граф Никита Панин и князь Григорий Орлов. Императрица поставила перед чиновниками вопрос:

– Считают ли господа члены Государственного совета достаточными меры, принятые на первый случай для пресечения мятежа?

– Ваше величество, я считаю, что силы, как на месте сущие, так и туда посланные, с избытком достаточны для угашения мятежа, – ответил первым Панин.

И весь Государственный совет молчаливым киванием голов с ним согласился – Это ничтожное возмущение не может иметь иных следствий, кроме что будет некоторая помеха рекрутскому набору да умножит шайки всяких ослушников и разбойников… Оренбург, Кар отобьет назад, тут беспокойства нет.

Какая за Пугачевым сила? На мой глаз, две-три тысячи яицких казаков-изменников да сотни три, ну много – пятьсот мужиков с цепами, да всякого безоружного сброда. Вот и все его содейственники! А у нас… а у нас там, по Оренбургской линии… помилуйте! – довольное количество регулярства, с пушками, с мортирами, и все верные, преданные вашему величеству войска – сказал он, поклонясь Екатерине. – А на опасный случай – в запасе сибирский корпус генерала Деколонга.

Во время присяги, вручения флагов я все никак не мог отвлечься и думал о своих чувствах к Маше и Татьяне. Первая меня привлекала своей молодостью, искренней любовью и страстью. Вторая – умом и каким-то внутренним светом, озарявшим все вокруг. Девочки-дворянки, чьи родители были убиты или сгинули, в ее присутствии ожили, начали играть. Хоть бы и в снежки во внутреннем дворе губернаторского дома. Татьяна имел в себе какой-то врожденный стержень. Эту внутреннюю силу Маше только предстояло обрести. Или нет.

– Царь-батюшка, пора выступать – ко мне подошел Подуров с офицерами.

– Порядок знаете? – поинтересовался я, садясь на лошадь.

– Передовой дозор и арьергард – ответил Ефимовский за всех.

– Пущай по бокам колонны еще лыжники едут. Будут экзистироваться. Сколько их у нас?

– Немного, два капральства – Подуров поправил перевязь с саблей и пистолетами – Но спытать можно. Мыслю будут нас задерживать. По сугробам то не шибко покатаешься.

– А я думаю – не согласился Ефимовский – Это мы их будем задерживать.

– Вот и увидим – резюмировал я.

Полки выступали на тракт через Бердскую слободу. И тут начались задержки. Сначала во главе с целой толпой крестьян нас встретил заросший до глаз огромный мужик. За поясом тулупа у него был заткнут с одной стороны топор, с другой стороны висел кистень. Вся толпа разом повалились в снег на колени.

– Царь-батюшка, спаситель ты наш – заголосил народ.

– Поднимитесь и реките, что вас привело ко мне – я натянул узду моего серого коня.

– Я Павлоний Арапов – первым встал огромный мужик – Привел до тебя, государь наш, триста крестьян нашей губернии. Мы все как один готовы послужить тебе Петр Федорыч. Возьми нас с собой.

Я переглянулся с Подуровым и Ефимовским. Крестьяне в войске нам были совсем не нужны. Они и тормозить нас будут и побегут, как только ударят царские полки – побегут. Да и много ли навоюют мужички с топорами и кистенями?

– Ни как не можем взять вас на наш кошт – Подуров тяжело вздохнул.

– Это не беда, господин енерал – тут же откликнулся Арапов – Мы и сами харчеваться готовы.

– Тогда идите за нами – принял я решение – Но смотрите, мужички! Вольности у нас нема. Все мои указания исполнять как Бог свят!

– Нежто мы не разумеем – тут же поклонился Павлоний.

Второе происшествие случилось уже в самой Бердской слободе, на выезде. Увидев, что с нами увязались мужики из крестьян, из жены повыскакивали из домов и начали голосить. Я увидел, как одна растрепанная женщина в душегрейке вцепилась в узду коня Вани Почиталина, который держал мой штандарт и принялась голосить:

– Почто наших мужей уводите?!? Нежто они вам там много навоюют…

– Тако дело, милая – ответил Иван, усмехаясь – Ничего не поделаешь!

– Так зачем всю кашу заварили?

– Ну, это не твоего ума дело. И нечего изводиться Другим хуже приходится.

– А ну как моего мужа убьют?? – кричала бабенка – Мы в церкви венчаны… Своим хозяйством жили. Двух коров держали…

– Твои коровы при тебе и остаются – Почиталин начал раздражаться.

– Издохли мои буренки – не отставала женщина – Только изба и осталась.

– Ну так благодари бога, что есть где жить.

– А что я в пустой избе делать буду? Есть-то с ребятами что буду? Отдайте мне мово мужа, душегубы! Сейчас отдайте!

Казаки расхохотались.

– Сейчас, сейчас отдадим! – Иван повернулся к Творогову-младшему – Андрюшка! Ты, что ль, ейного мужа в штаны спрятал? Отдавай ей сейчас. Нечего, брат, баловаться!

Теперь уже смеялись и в полках.

Оставив рыдающих женщин позади, мы вышли из слободы и быстрым маршем направились по тракту на Казань.

Глава 11

С горы виднелись в беспорядке разбросанные избы, среди них торчал покривившийся минарет мечети. Кругом холмы, пологи, увалы, перелески, белый снег…

– У нас все готово – ко мне подошел, переваливаясь Федор Чумаков. Я оглянулся. На двух сопках крестьяне заканчивали вкапывать две батареи по 10 пушек каждая. Ночью мы соединились с полками Овчинникова и я велел занять обе господствующие с севера высоты. Там же, при свете костров крестьяне начали рыть брустверы и насыпать валы. Хлопуша привез с заводов полсотни лопат и других инструментов – так что строительство шло быстро.

– Ох и наламались арапчата – Федор закурил трубку – Земля то мерзлая. Пока отогрели, пока вгрызлись…

Арапчатами в полках начали называть крестьян, что пошли с Павлонием. Именно на них легла вся тяжесть земляных работ. Особой необходимости делать брустверы для нашей мобильной артиллерии я не видел – но в качестве тренировки это было полезно. Соревноваться с Суворовым и другими царскими генералами в маневрах я возможности не видел. Слишком долго нужно учить войска. Да и офицеры мои не сильны в тактике. Честно сказать, как и я сам. А значит, нужно противопоставить противнику что-то иное. Это могла быть только полевая фортификация и многочисленная артиллерия на поле боя.