Начало (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 11

– Ты спрашивал, кто ты теперь есть? Запоминай. Подданный царя Петра Третьего, гражданин Российской империи, Ефимовский Николай Арнольдович.

Солнце скрывается за тучами, мы заходим внутрь губернаторского дома.

Глава 3

– Снимите трупы губернатора, полковника и тех поручиков, что в отказ пошли. Отдайте тела семьям для похорон, если они местные – давал я распоряжения Ивану Почиталину, пока мы поднимались по широкой парадной лестнице губернаторского дома.

Здание состояло из двух частей. Жилых помещений и канцелярии. Они были соединены остекленным переходом. Сначала я, минуя караул из двух казаков, зашел в приемную. Стены обиты светло-синим шелком, резная, под слоновую кость, искусной работы мебель.

– Кучеряво живут! – вздохнул Почиталин, разглядывая картины в рамках. Пейзажи, сценки из сельской жизни…

Потом мы зашли в кабинет, который был украшен еще одной картиной. Парадным портретом Екатерины Великой. Несколько не мешкая – вслед за Иваном внутрь ввалились полковники – я собственноручно скинул императрицу на пол, уселся за заваленный документами стол.

– Не чинитесь, господа казаки – я выложил пистолеты и саблю прямо на пачки с бумагами, потом встал, повесил зипун с золотым позументом на спинку кресла – Несите стулья из приемной.

Станичники переговариваясь, стали рассаживаться. Я рассматривал кабинет. Венецианское зеркало, под расписным потолком два хрустальных, иностранной работы, фонаря. Драгоценные персидские ковры на полу. Всюду расточительная роскошь, великолепие. Прав Иван. Кучеряво жил губернатор. Видимо, с Семилетней войны немало сумел вывезти.

– Тимофей Иванович – я обратился к Подурову – Грабежи остановили?

– Все троху успокоилось – отрапортовал полковник – Я приказал казачков расселить по господским домам и казармам. Калмыков и башкиров отправил в Бердскую слободу. Во всех бастионах и на воротах стоят усиленные караулы. По городу пустилим разъезды гвардейцев.

Подуров посмотрел на Мясникова. Тот ему кивнул, повел плечами. Хоть сейчас сам поедет наводить порядок. Оба полковника мне все больше нравились. Храбрые, верные…

– Что с пленными будем делать? Больше трехсот солдат сдалось. Побросали ружья и тикать.

– Позже решу – кое-какие идеи на этот счет у меня были.

– Зря ты офицериков в службу поверстал – развалясь на стуле проговорил Лысов – Братьев наших из могутовской сотни порешили, а этих…

Спускать такое было нельзя. Я одним рывком преодолел расстояние между столом и полковником. Ударом ноги опрокинул казака вместе со стулом на пол. Лысов был профи. Упал, перекатившись. Схватился за кинжал. Тут же попытался встать. Но я ему не дал. Ударил сверху в голову с правой, прижал к паркету, заломив руку с клинком. Полковник замычал от боли, краем глаза я увидел, что станичники повскакали на ноги, смотрят на нас, сжимая рукояти саблей. По полу потекла кровь.

– Ты кому бляжий сын, смеешь супротивиться?!! – я нажал коленом на голову Лысову. Лицо того покраснело – как бы удар не хватил. Полковники подошли ближе. Повисло тяжелое молчание.

– Винюсь, царь-батюшка, Петр Федорович – прохрипел наконец Лысов – Сдуру ляпнул.

– Ты Димка, помни свое место – грозно позади меня произнес Подуров – На кого хвост задираешь! Петр Федорович, отпусти, дурака. Мы его воспитаем обчеством.

– Берете на поруки? – я оглядел полковников.

– Берем! – дружно ответили казаки.

Я отпустил Лысова, напоследок выдав тому пинка – Жди за дверью. Там твое место!

Тот лишь скрипнул зубами, и не оглядываясь вышел.

Я сел обратно в кресло, перевел дух. Иначе никак. Бессмысленную вольницу из казаков надо выбивать сразу. Иначе регулярные войска Екатерины раскатают нас в блин. А Лысов мне и так враг – хуже уже не будет.

– Что с пушками? – я зло посмотрел на Чумакова. Тот моментально вспотел. Встал, сжимая шапку в руках.

– Все добре. Наш артеллерейскей наряд завезли в город, поставили во дворе цейхгауза.

– Каков городской пороховой запас? – я бессмысленно пошелестел бумагами на столе – Сколько ядер хранится в цейхгайзе? А картечного запасу? – продолжил я добивать полковника.

Тот словно ученик не выучивший урок, стоял краснел и продолжал мять шапку.

– Соберешь с утра городских кузнецов и приведешь сюда.

– Зачем?? – Чумаков впал в окончательный ступор.

– Позже разъясню. Максим Григорьевич!

Шигаев подскочил словно Чумаков.

– Да, царь-батюшка!

– Счел городской хабар?

Полковник замялся, стрельнул глазами на остальных. Те рассматривали расписные стены.

– Нет ешо. Сей же час отправлюсь.

Я посмотрел стволы пистолетов. Увидел нагар. Надо чистить. И обязательно зарядить!

– Сей же час не надо, а вот завтра, чтобы полная роспись была у меня. И перевези казну из лагеря в дом губернатора.

Я покрутил головой разыскивая какой-нибудь сейф. Ничего подобного в кабинете не было. Где же Рейнсдорп хранил свои капиталы?

– Все сделаю, царь-батюшка! – Шигаев сел, перевел дух.

– Завтра устроим смотр казачкам на главной площади – я посмотрел на Подурова – Переверстаем сотни.

С яицким войском полной ясности не было. Насколько я помнил историю, всего на Южном Урале по последней переписи было около 5–6 тысяч казаков, сведенные в 7 полков. Два или три полка под командованием генерала фон Вейсенштейна отправились покорять турков. Оставшиеся части – разбросаны по огромной территории – от Астрахани до Тобола.

– Царь-батюшка! – в дверь заглянул казак со шрамом на лице. Тот самый Никитин, с которым мы еле похлебку в лагере – Внизу, в подвале заперся какой-то шаматон. Отворять отказывается, ругается матерно. Дверь там железная, просто так не выбить.

Мы с полковниками переглянулись.

– Ну пойдем посмотрим, что за шаматон такой…

В приемной на подоконники сидел хмурый Лысов, лузгал семечки. Шелуху бросал прямо на персидский ковер. Заметив меня, соскочил на пол, вытянулся смирно. Я ничего не сказал, прошел мимо. Все полковники устремились за мной.

– А где слуги и семья губернатора? – тихонько спросил я у Ивана пока мы шли по дому.

– Разбежались. Ништоо, казачки споймают.

В подвал вела крутая винтовая лестница. Спустившись я подошел к двери, которая была окована железом. Казаки столпились позади.

– Эй, кто там заперся? Отворяй! – я пнул дверь сапогом.

– Горите в аду, бляжьи дети! – заорал истеричный мужской голос, послышались сдавленные рыдания.

– Отворяй, или я велю из арсенала принести гаубицкую бомбу. И мы взорвем дверь.

В ответ – тишина.

– Ладна, робята, несите бомбу.

– Стойте! Если я открою…

– Будет тебе жизнь.

– А если…

– Открывай дверь, выродок – Мясников бухнул по железу пудовым кулаком – Сам царь тебе слово дает. Что тебе еще нужно?!?

– Ну раз так… – заскрипел замок, дверь приоткрылась. К нам щурясь вышел худощавый мужчина лет сорока в черном, служебном камзоле, белых гетрах. Серый такой, неприметный.

– Кто таков?? – грозно спросил я.

– Секретарь его светлости. Немчинов. Аристарх Глебович.

– Из немцев? – хмыкнул кто-то из полковников.

– Никак нет-с. Батюшка мой был из славного города Гамбурга. Приехал на службу еще к его величеству Петру Алексеевичу!

– У кого фонарь? У тебя, Ваня? – я оглянулся – Заходи первым.

Мы зашли и сразу поняли – вот она, сокровищница губернатора. По всему подвалу стояли железные ящики – десять штук – с огромными навесными замками.

– У кого ключи? У тебя Немчинов?

– Так точно-с! Казначей мне оставил, когда бежать собрался. Вот извольте-с.

Мне была передана целая связка ключей.

– А ты что же не убежал? – я открыл первый ящик. Он был полностью заполнен золотыми червонцами, рублями с профилем Екатерины. Полковники дружно вдохнули. Второй был забит драгоценностями – перстни, дарственные медали…

Во третьем ящике было серебро. В четвертом – какие-то документы. Я поворошил бумаги – увидел карту с отметками.