Последний экзамен колдуна (СИ) - Корбин Макс - Страница 5

— Его просто использовали. Выжгли на коже руны подчинения, опоили зельями, скормили пару редких сердец и привели на заклание.

— Но как безумная тварь с дедом справилась?

Брайс неловко пожал плечами.

— Помогли.

— Кто-то из своих?

— Не знаю! Пока ты не сказал о Саймоне, я думал на Шона, но даже он не стал бы использовать сына.

Шон Ферон — отец Саймона, был главным конкурентом дяди на выборах главы. Деда он ненавидел, особого кодекса чести не имел, но сына любил искренне. Когда тот сбежал, меня едва не убил, обвиняя во всех смертных грехах.

— Значит, молчим и подозреваем всех?

— Примерно так, — согласился Брайс. — Ешь яичницу, остынет.

Я быстро расправился с завтраком, одел свежий костюм, что приготовила тетя, сунул в кобуру вычищенный и смазанный кем-то пистолет, бросил во внутренний карман пиджака кинжал в новеньких кожаных ножнах. Дядя Брайс проводил меня в часовню, прикрыв от чужих взглядов одним из фокусов Ферриша.

Окно, разбитое Саймоном, оказалось цело, свечи по полу не валялись. Часовню заново вылизали, заделали след от пули в стене, оставив едва заметный аромат свежей штукатурки. Старика перемотали и переодели, скрыв следы пулевых ранений, и дед мирно лежал в гробу, слегка улыбаясь. С улыбкой, появившейся после второй смерти, ничего сделать не смогли.

Я второй раз заступил в последний караул. На этот раз без книги и слез.

— Господь милостив, — неожиданно сказал Брайс. — Но не мы.

Дядя словно дал отцу какое-то обещание, потом круто развернулся, хлопнул меня по плечу и вышел. Момент был эмоциональный и я поддался. Не мне замахиваться на кукловодов, стоящих за Саймоном, но вот этого ублюдка я достану. Во что бы то не стало — достану!

Глава 3

Панихида проходила в центральном соборе Авока. На служение рвался сам епископ, но его мягко говоря приструнили. Единственным попом, которого дед переносил при жизни, был отец Мартин, да он и сам был практически частью семьи, хоть и носил совершенно другую фамилию. По возрасту Мартин был ровесником Брайса, но деду спуску не давал и регулярно обкладывал того такими конструкциями из священных текстов, что не сразу и поймешь: благословил, или послал.

В этот раз Мартин мудрить не стал и речь его была понятна всем. При жизни они с дедом часто спорили куда отправится его душа. Последнее слово отец Мартин оставил за собой, отправив старого друга прямиком в рай. Потом выступил Брайс. Именно что выступил: его речь была менее искренней, зато гораздо актуальней в преддверии выборов. Пускай толпа в церкви к совету клана отношения не имела, но поддержка населения кандидатами учитывалась. И у Брайса она была.

Пару раз я незаметно притрагивался к рукояти кинжала под пиджаком и оглядывался на зал, надеясь, что Ферриш заметит там Саймона. Умом я понимал, что ублюдок уже далеко, но ничего с собой поделать не мог. Логану моя неусидчивость надоела, и братец крепко врезал мне локтем по ребрам. У него после бешеной ночки были красные воспаленные глаза и хлюпающий нос: просто идеальный образ горюющего родственника. Я со своими фингалами на его фоне выглядел злобным гоблином в костюме.

После церкви тело деда погрузили в блестящий новый катафалк и отвезли обратно в клановый район. Та служба была для людей графства, о ней и в газетах напишут, и по радио передадут, но настоящее действо начиналось только сейчас. Собрались все свои: Кинкейды, МакЛили, Фероны, Бейли, Бойли и другие менее распространенные фамилии, мужчины, женщины и дети, что могли выдержать трехчасовой поход в лес по старой тропе. Сотни четыре человек. В глазах рябило от клановых цветов. Крупная сине-зеленая клетка составляла основу почти всех женских юбок, церемониальных килтов, что носило старшее поколение и большинства беретов.

Дома мы надолго не остались, гроб быстро перекочевал с катафалка на руки молодежи. Нас с Логаном от этого дела отстранили, как скорбящих родственников, определив в строй позади гроба и детей Грегора. Но в самом начале процессии пошли старики, они же задали темп остальным.

Мы шли к Древним камням — одному из пяти мест силы, разбросанных по лесу. Конкретно это принадлежало стихии земли, и издревле служило клану кладбищем. Процессия растянулась змеей, шум толпы распугал зверей, даже тех, что не боялись человека по определению. Ясени и клены сменились буком и березой, почва стала каменистей. Тропа поползла вверх по скрытому деревьями склону, показались первые сосны, а когда лиственные деревья исчезли совсем, склон выровнялся и теперь уже сосны стали редеть. Вместо деревьев земля рождала валуны. Иногда некоторые из них оживали, обретали звероподобную либо человекообразную форму и отправлялись бродить по лесу, творя безобразия. Таких мы отстреливали и разбирали на десяток ценных ингредиентов. Сейчас здесь таких нет. Место проверили еще вчера, минералы-заготовки убрали, чтобы не портить торжественность момента. Мой корунд в перстне каменной кожи заряжали именно здесь.

В центре поляны камни не росли. В самом сосредоточении силы сама земля становилась каменной. Гроб с дедом там и поставили. Старики расселись на камнях вокруг, и стали поджидать остальных. Понадобилось около получаса, чтобы хвост процессии вполз на поляну.

Старуха Логг встала первой, за ней поднялись патриархи Бейли и Ферон, к ним присоединились бабушки МакЛили и Кинкейд, все одаренные, что были старше восьми десятков и могли передвигаться без помощи. На прошлых похоронах дед Грегор стоял с ними, теперь его место внизу. Старики обступили гроб и почтительно склонили головы. Молодежь, что несла гроб быстро переложила тело на камень и убралась из круга. Лакированная коробка больше не была нужна и ее убрали в сторону, на один из больших обгоревших валунов.

— Бремор, — хором произнесли старики, вложив в слова толику силы. Я знаю, что и другие сокланы повторяли древние слова про себя, оттого магия отзывалась с готовностью. Эта речь не была изящным структурированным заклинанием просвещенного века, но она звучала здесь тысячи раз еще с седых веков, когда магия была груба, честна и сильна как эти валуны. — …, наша кровь, наша плоть, наш дух! Прими того, кто больше не пойдет твоими тропами.

Камень под гробом пошел рябью, тело начало медленно тонуть. Погружение проходило в полной, чем-то торжественной тишине. Я будто и дышать забыл, сделав глубокий вдох только когда длинный нос старика полностью скрылся в камне.

Все. Реально все! Вот теперь я уже никогда его не увижу! Дед, твою налево!

Сильный подзатыльник прервал едва не начавшуюся панику.

— Ты чего!? — возмутился я Логану. Только он мог меня достать.

— Что? — не понял кузен. Руки его были нервно, до белых пятен, сцеплены в замок.

Я оглянулся, пытаясь вычислить кто это, но по серьезным рожам было не понять. И что никто не видел? Удар то крепкий был. В последний раз так от деда прилетело за сломанный клык громового медведя.

Старики в последний раз почтительно поклонились пустому месту и развернулись к гробу. Народ поспешил отойти от коробки. Она была не нужна, не использовать же ее повторно. Дядя Брайс первым зажег на ладони небольшой оранжевый огонек. Все колдуны клана, что владели подобными фокусами зажгли свои. Чьи-то огни были красными, чьи-то синими, у некоторых это были огромные фаерболы, у других — крохотные искры. Будь на дворе ночь, это, наверное, выглядело бы красиво.

Брайс качнул рукой и его огонек пробил лакированные доски навылет, оставив после себя жженые дыры. К нему присоединились другие огни, огоньки, плети и струи пламени. Буйство колдовских красок обрушились на сосновую коробку, порвало ее как картон взревело столбом пламени и за считанные мгновения превратило в золу, что ветер разнесет по Бремору. На этом обычно официальная часть похорон заканчивалась. Все перлись обратно, чтобы как следует набраться эля и виски. Но не сегодня.

Сегодня на этом месте решался еще один вопрос. Кто займет место Грегора Оливера Кинкейда на посту следующего главы клана и получит титул следующего графа Бремора. И опять первой начала старуха Логг.