Зови меня Златовлаской (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 9

Чем больше мы общались с Димой, тем больше она к нему липла. Вертелась рядом с ним на переменах, не пропускала вечеров в парке, когда он с друзьями катался на скейтах, а один раз даже позвонила ему в момент, когда мы целовались.

Самым неприятным во всей этой истории было то, что Дима не считал ее поведение назойливым. Его добродушие и открытость в случае с Ширшиковой меня раздражали. Он с удовольствием слушал ее глупые разговоры и не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу ее надоедливости.

Пешков вообще со всеми держался дружелюбно и приветливо. Я бы не удивилась, если бы узнала, что у него никогда не было врагов. Любые конфликтные ситуации, возникающие между нами, он переводил в шутку, так что почти за полтора месяца общения мы ни разу не ссорились.

Конечно, были моменты, которые меня не устраивали, но я не хотела казаться вздорной и скандальной, поэтому помалкивала. Например, в случае с Яной. У меня так и чесался язык сказать какую-то колкость в ее адрес, но я сдерживалась.

В среду перед конкурсом мне было тяжело сосредоточиться на уроках. Однако по закону подлости учителя дали аж две самостоялки: по алгебре и по химии. Моей стихией были гуманитарные науки и языки, а вот алгебру и химию я не любила.

С трудом дождавшись окончания занятий, я занесла в актовый зал свое платье для выступления и пошла в столовую перекусить. До конкурса оставался еще час, и нужно было запастись энергией.

В столовой было на удивление мало народу. Я купила себе две пиццы и компот. Одну рассчитывала съесть сейчас, а вторую после конкурса. После выступлений во мне всегда просыпалось чувство голода.

Я уселась за первый попавшийся стол и начала есть. Пицца была вкусная, и я уплетала за обе щеки. Когда я ела одна, всегда набивала полный рот, а иногда даже подталкивала еду пальцами, если она не помещалась. Не знаю, почему, но мне так казалось вкуснее.

Мама всегда ругала меня за это, говоря, что я ем, как поросенок, а не как девушка, и со временем я стала контролировать себя на людях. Но сейчас в столовой было всего пару человек, так что вряд ли кто-то обратит внимание на мои манеры.

Неожиданно прямо надо мной раздался низкий хрипловатый голос:

— У тебя размена не будет?

Я подняла глаза. Передо мной стоял тот самый парень, про которого мне говорила Ада. Солист группы "Абракадабра", кажется, Влад. Он протягивал пятисотрублевую купюру и вопросительно смотрел на меня.

Огромное количество пиццы, перемешанное со слюнями во рту не давало мне ни малейшей возможности ответить. Я сделала жест, чтобы он подождал, и стала усиленно пережевывать еду. Ее было так много, что мне с трудом удавалось делать это с закрытым ртом.

Все это время Влад пристально наблюдал за мной, снисходительно улыбаясь уголком губ. Вблизи он оказался еще красивее. Шоколадные глаза под густыми ресницами, смуглая гладкая кожа и небрежно лежащие чуть вьющиеся волосы делали его неотразимым. Наконец, расправившись с пиццей, я сделала глоток и уточнила:

— Разменять надо?

— Да, у буфетчицы нет сдачи, — ответил он.

Я полезла сумку за кошельком. Почему-то под взглядом этого парня я чувствовала себя неуклюжей. Получив размен, Влад поблагодарил меня и, уходя, с улыбкой бросил:

— Классно, когда у девушки здоровый аппетит.

Я покраснела. Хотела объяснить, что вторая пицца на потом, но он уже стоял у прилавка. Буфетчица завернула ему пирожки с собой, и он вышел из столовой.

Когда я вошла в актовый зал, повсюду суетились школьники и раздавались властные команды Светланы Викторовны. Я повесила свое платье на передвижную вешалку вместе с костюмами других участников, приклеила на него лист со своей фамилией, и Алина Юкина укатила вешалку в гримерку.

Неподалеку я заметила Яну Ширшикову. Она неприязненно смотрела на меня, но когда наши взгляды пересеклись, натянуто улыбнулась. Я ответила тем же.

Гостей и судей в актовом зале пока не было, только организаторы и участники. Повсюду ребята репетировали номера и готовились к выступлению. Заняв свободный стул, я достала из сумки косметичку и начала краситься. Для сцены нужен был более броский макияж. Я подвела глаза, обильно нанесла румяна и достала красную помаду для губ.

— Ну что, Саш, готова? — раздался за спиной голос Яны.

— Я всегда готова, — холодно ответила я.

— Да? А я бы на твоем месте волновалась.

В ее голосе я различила новые нотки. Что это? Угроза?

— В смысле? — я повернулась к ней.

— Ну, в смысле, что у тебя же парный танец. Надо не только за себя отвечать, но и за партнера, — беспечно отозвалась она. Незнакомые нотки исчезли.

— Я в партнере уверена как в себе. В танце мы одно целое.

— Здорово ощущать себя одним целым с кем-то. С Димой у вас так же?

Она буравила меня взглядом, в котором читалась зависть.

— Возможно, близко к этому, — спокойно ответила я, выдерживая ее взгляд.

Я соврала. Конечно, мы не были с ним одним целым. Мы встречались-то без году неделю. И вообще не факт, что встречались. Дима никогда не называл меня своей девушкой. Но Яне этого было знать необязательно.

Одарив меня очередной неестественной улыбкой, Ширшикова развернулась и пошла прочь. Я докрасила губы и собралась встречать Мишу. У моего партнера настрой был боевой.

— Ну что, Алферова, решила, куда потратишь свою половину выигрыша? — поинтересовался он.

— На процедуру для волос. А ты?

— А я на Соньку коплю.

— Круто! Много еще копить осталось?

— К концу года, надеюсь, куплю, — Миша подмигнул мне.

Наконец все приготовления к конкурсу завершились, и в актовый зал стали запускать гостей. Наше выступление было десятым в очереди, а значит, в гримерку мы могли пойти только после выступления седьмого номера. Таким образом, на переодевание у нас было не больше пяти-шести минут.

Всего номеров было двадцать два, так что шанс выиграть был вполне реальный. Мы расположились в зале, рядом сидели Ада и Антон, которые активно поддерживали нас с Мишей.

Чуть позже к нам подошел Пешков и, чмокнув меня, пожелал удачи. Мест рядом с нами не было, поэтому он направился в конец зала.

Судьями были назначены директор школы Николай Львович, завуч по воспитательной работе Светлана Викторовна, школьный хореограф Эльвира Анасовна, учитель музыки Сафрон Никитич и какая-то незнакомая женщина из министерства образования.

Сегодня в конкурсе участвовали ребята с девятого по одиннадцатый класс. У младшего и среднего звена он проходил в другие дни отдельно.

Конкурсные номера были разные: кто-то читал стихи, кто-то пел, кто-то показывал сценки. Кирилл Самохин выступил со стенд-ап номером. Хотя до Камеди Клаб ему было далеко, но все равно получилось довольно смешно. Правда, некоторые шутки были на грани приличия, так что я подозревала, что судьи могут снять ему за это баллы.

Ширшикова была шестой. Я с раздражением отметила, что поет она гораздо лучше, чем я ожидала. Ее голос хоть и не был очень сильным, но все же вытягивал ноты. Я обернулась на Пешкова, он с улыбкой смотрел на Яну, покачивая головой в такт ее песне. На душе стало неприятно, однако решительности у меня от этого не убавилось.

Когда наступил наш черед идти в гримерку, мы с Мишей проворно пробрались между рядами и вышли из зала. Сначала я помогла Мише надеть бабочку, а затем принялась одеваться сама. Я аккуратно достала платье из чехла, и оно показалось мне колючим. Давно я не носила одежду с таким количеством страз и пайеток.

Спрятавшись за ширмой, я начала переодеваться и вновь отметила, что платье очень сильно колется. Странно, когда я мерила его в прокате, а потом дома, я ничего такого не заметила. Я попросила Мишу застегнуть мне молнию.

— Слушай, Саш, у тебя вся спина красная, — удивленно сказал он.

— Наверное, от волнения, — пожала плечами я.

Я подошла к двери, ведущей на сцену, и прислушалась. Там ребята из 10В разыгрывали юмористическую сценку. Значит, мы с Мишей следующие.