Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 63

— Ты же священник, — сказал я ему, — а нам нужны воины.

— Тебе бы хорошо иметь на своей стороне живого Христа, — яростно ответил он. — И то будет мало.

— Нужно больше богов? — съязвил я.

— Тебе нужен восточный англ, — проигнорировал он мою насмешку. — Вы притворяетесь людьми Этельхельма, но ничего не знаете о его восточных владениях и арендаторах. А я знаю.

Он был прав, а поэтому ехал с нами, хотя и отказался от кольчуги и оружия. Я опоясался простым длинным мечом с ясеневой рукоятью. Клинок, который дал мне Меревал, не имел имени.

— Но это прекрасный меч, господин, — заверил он.

Пусть так, но всё равно не Вздох змея.

Достигнув Лигана, мы повернули на юг. Витгар выслал вперед разведчиков. Вернувшись, те доложили, что в деревне, где Лиган можно перейти вброд, нет воинов в красных плащах.

— Корабля тоже нет, — сообщил один из разведчиков.

Я предполагал, что корабль, на котором нас преследовал Вармунд, будет стоять у брода, и, вероятно, так оно и было, но теперь он ушел.

— Ты перебрался через брод? — спросил я.

— Нет, господин. Мы сделали то, что нам велели. Искали врага в деревне. Нам сказали, что они уехали два дня назад.

Если по правде, я почувствовал облегчение. Меня устроит, если силы Этельхельма обнаружат двести воинов Меревала, мы даже хотели, чтобы их обнаружили. Мы хотели, чтобы гарнизон Лундена наблюдал за севером, наблюдал за Меревалом, пока мой небольшой отряд следует на юг. Но, отправившись на юг, мы нуждались в кораблях и должны были оставаться незамеченными.

Мы вброд перешли на берег Восточной Англии, затем снова повернули на юг, к большому складу древесины, где во время плавания вверх по реке на Бримвисе я видел четыре баржи с досками.

Там по-прежнему стояли три плоскодонные баржи. Они предназначались для плавания по рекам: очень широкие, тупоносые, лопасть рулевого весла размером с дверь хижины. На всех имелись мачты, сейчас вынутые из пазов и уложенные в трюм вместе с вантами, реем и тремя аккуратно свернутыми парусами. Скамьи для гребцов отсутствовали, гребцы должны были стоять у дюжины уключин с каждой стороны, предназначенных для длинных тяжелых весел. Ужасные, неуклюжие корабли, но они доставят нас в Лунден. Я спешился, вздрогнув от боли в ребрах, и пошел к баржам.

— Ты не можешь их забрать! — Из дома, стоящего рядом с огромным навесом, где держали древесину, выбежал сердитый старик. Он говорил по-датски. — Ты не можешь их забрать! — повторил он.

— Ты что, нам помешаешь? — рявкнул в ответ Витгар на датском, что меня удивило.

Старик одним взглядом окинул покрытое шрамами лицо Витгара, и всё его возмущение испарилось.

— Но вы их вернете? — взмолился он.

Я проигнорировал вопрос.

— Они нужны лорду Этельхельму, — сказал я, — несомненно, он их вернет.

— Лорду Этельхельму?

Старик растерялся.

— Я его кузен Этельвульф, — представился я, назвавшись именем младшего брата Этельхельма, который, как я надеялся, все еще под стражей в Беббанбурге. Затем я хотел коснуться своего молота, чтобы отогнать мысли о чуме на севере, но его не было у меня на шее, однако имелся кошель с деньгами, который вернул мне Финан, и я дал старику кусок серебра. — Мы идем к моему брату в Лунден, — сказал я, — так что ищи свои корабли там. — Я увидел тонкую серебряную цепочку под его безрукавкой, вытащил ее и обнаружил на ней серебряный молот. Датчанин в тревоге отшатнулся. На наших щитах были выжжены кресты, и он явно боялся гнева христиан.

— Сколько? — спросил я.

— Чего сколько, господин?

— За молот?

— Два шиллинга, господин.

Я дал ему три, повесил молот себе на шею и коснулся его указательным пальцем. Какое облегчение.

Одна баржа была наполовину заполнена бревнами, мы разгрузили ее и стали ждать отлива. Я сидел на толстом дубовом бревне, глядя на медленно и вяло текущую воду. Два лебедя плыли вверх по реке, пользуясь приливным течением. Я думал об Эдит и Бенедетте, и тут чей-то голос ворвался в мои мысли.

— Ты сказал, что мы люди лорда Этельхельма, господин?

Передо мной стоял Витгар.

— Я не хочу, чтобы он пожаловался Этельхельму, — объяснил я. Маловероятно, что этот лесоруб пошлет гонца в Лунден, но не хотелось, чтобы по округе расползлись новости о мерсийском отряде, забравшем корабли. — К тому же, — продолжил я, — мы ведь теперь люди Этельхельма, ну, пока не начнем их убивать. — У нас было много захваченных красных плащей, а на щитах красовались выжженные кресты. Я посмотрел на Витгара. — Так ты говоришь по-датски?

Это было необычно для сакса.

Он криво улыбнулся.

— Женился на датчанке, господин. — Он коснулся морщинистого шрама на месте левого уха. — Это дело рук ее мужа. Он получил мое ухо, а я — его женщину. Честный обмен.

— И впрямь, — сказал я. — Он выжил?

— Он прожил недолго, господин. — Он похлопал по рукояти меча. — Флэшмангер об этом позаботился.

Я слегка улыбнулся. «Мясник» — подходящее имя для меча, и клинок мясника вскоре найдет себе занятие в Лундене.

В полдень начался отлив, но еще до него, в точке стояния прилива, мы отвязали корабли, отошли от пристани и начали спускаться по реке. Стоял солнечный летний день, слишком жаркий, чтобы надевать кольчугу. В речной ряби отражалось слепящее солнце, ленивый западный ветер шевелил листья ив, и мы очень медленно спускались вниз по течению. Воины гребли, но неуклюже, потому что мерсийцы не привыкли к гребле. Я отправил Гербрухта на вторую баржу, а Беорнота — на третью, потому что оба фриза хорошие моряки и знают, как править кораблем. Их баржи неуклюже плелись за нашей, весла поднимали брызги и сталкивались, так что нас по большей части несли на юг течение и отлив.

Мы добрались до Темеза ближе к вечеру, и там я понял назначение четырех больших столбов, вкопанных в русле, где рукава Лигана вливаются в большую реку. К одному столбу была привязана баржа с сеном. Команда всего из трех человек ждала прилива, и баржу не затянуло на мель, она осталась на плаву, поскольку была привязана к столбу, а значит, им не придется ждать, пока прилив сдернет их с ила, а можно воспользоваться первой же мощной приливной волной, которая донесет их до Лундена. Мы пришвартовались рядом, и снова стали ждать.

Солнце пекло, ни дуновения ветерка, ни единого облака, только на западе в небе висело огромное темное пятно, зловещее, как грозовая туча. Дым Лундена. Город тьмы, подумал я и попытался вспомнить, висит ли дым над Беббанбургом или ветер с моря уносит его, а затем коснулся нового молота, чтобы отогнать проклятье чумы. Закрыл глаза и до боли в пальцах сжал молот. Я молился Тору. Молился, чтобы мои раны зажили, чтобы ребра перестали болеть при каждом вдохе, а рассеченное плечо не помешало орудовать мечом. Я молился за Беббанбург, за Нортумбрию, за своего сына, за всех домашних. Я подумал о Берге, везущем беглую королеву и ее детей. Я молился, чтобы не было чумы.

— Ты молишься, — укорил меня Финан.

— Чтобы небо оставалось безоблачным, — произнес я, открывая глаза.

— Не хочешь дождя?

— Мне нужен лунный свет, — сказал я. — Пойдем вверх по реке после захода солнца.

Еще не начало темнеть, когда привязанные корабли тяжело закачались на волнах прибывающей воды. Мы отошли от столбов и выгребли в Темез, а затем нас понесло приливное течение. Заходящее солнце затуманилось дымом, западное небо медленно рдело углями заката.

На реке нам почти никто не встретился, только две баржи с сеном и рыбацкая лодка. Длинные весла скрипели в уключинах, едва давая развить достаточную скорость, чтобы баржа слушалась рулевого весла. Небо медленно темнело, на нем проглядывали первые звезды, над головой сиял полумесяц, а солнце уже умерло в алом сиянии. Я подумал, что к этому времени воины Меревала выдавили врагов из Тотехама и погнали их на юг. Скоро на пустошах зажгутся костры, оповещая Этельхельма о прибытии врагов. Пусть он смотрит на север, молился я, пусть он смотрит на север, пока мы в ночи ползем на запад.