Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 37

Она, безусловно, была права: вонь выгребной ямы просто сшибала с ног. Я сидел на сыром полу, прислонившись головой к темным кирпичам, и думал о том, как ярл Утред, лорд Беббанбурга, докатился до такого. Скрываюсь в лунденском погребе с горсткой воинов, священником, королевской рабыней и шайкой оборванных детей. Я дотронулся до молота на шее и закрыл глаза.

— Нужно выбираться из этого проклятого города, — зло сказал я.

— Стены охраняются, — предупредил отец Ода.

Я открыл глаза и посмотрел на него.

— Четыре сотни, ты сказал. Этого мало.

— Да? — удивилась Бенедетта.

— Стены Лундена примерно две мили в окружности? — уточнил я, глядя на Финана, и тот кивнул. — И это не считая речной стены, — продолжил я. — Четыре сотни человек не могут оборонять две мили стен. Нужны две с половиной тысячи, чтобы отразить любую атаку.

— Но четыре сотни могут охранять ворота, — тихо заметил Финан.

— Но не речную стену. В ней слишком много дыр.

— Сюда идут подкрепления, — напомнил отец Ода. — И есть кое-что еще.

— Еще?

— Запрещено выходить на улицы после заката. Варин отправил людей огласить этот указ. После заката все должны оставаться дома.

Некоторое время все молчали. Дети набросились на хлеб и сыр, что дала им Бенедетта, разрывая их на куски.

— Нет! — строго воскликнула она, останавливая их ссору. — Где ваши манеры?! Дети без манер хуже животных. Ты, мальчик, — она указала на Алдвина, — у тебя есть нож, ты будешь резать еду. Резать ровно, одинаково для всех.

— Да, госпожа, — согласился он.

Финан ухмыльнулся такому послушанию.

— Думаешь украсть лодку? — спросил он у меня.

— А как иначе? Мы не можем перелезть через стену в городской ров, не сможем пробиться сквозь ворота без того, чтобы за нами не устроили погоню, а с лодкой может получиться.

— Они захватили пристани и будут охранять, — возразил Финан. — Они не дураки.

— На пристанях воины, господин, — вставил Алдвин.

— Я знаю, где мы можем взять лодку, — ответил я, глядя на Бенедетту.

Она ответила на мой взгляд, ее глаза блеснули в темноте.

— Ты думаешь о Гуннальде Гуннальдсоне? — спросила она.

— Ты говорила, что его пристани защищены оградой? И отделены от других доков?

— Да, — сказала она, — но, может, его корабли тоже захвачены?

— Возможно, — ответил я, — а может, и нет. Но я дал тебе обещание.

— Да, господин, ты мне обещал.

Она подарила мне одну из своих редких улыбок.

Больше никто не понял наш разговор, и я не стал объяснять.

— Завтра, — сказал я. — Мы пойдём завтра.

И Утред, сын Утреда, убийца священников, станет ещё и убийцей короля и работорговцев.

Теперь Алдвин и его младший брат по имени Рэт стали моими разведчиками. Они отсутствовали уже бо́льшую часть дня, и чем дольше они не возвращались, тем сильнее я беспокоился. Двух воинов я поставил снаружи, за кучами камня, охранять вход в подвал. В полдень я и сам присоединился к ним, спасаясь от вони выгребной ямы, и обнаружил там Бенедетту с одной из младших девочек.

— Это Алайна, — сказала мне Бенедетта.

— Красивое имя.

— Для красивой девочки.

Бенедетта обняла ребёнка. У девочки были очень тёмные волосы, испуганные глаза и кожа того же золотистого тона, что и у самой Бенедетты. Я думаю, ей было лет семь или восемь, и даже в полумраке подвала я обратил на неё внимание — эта девочка казалась лучше одетой и более здоровой, чем остальные дети. И более несчастной: её глаза покраснели от слёз. Бенедетта погладила ее по голове.

— Она пришла сюда ненамного раньше нас!

— Вчера?

Бенедетта кивнула.

— Вчера, и её мать такая же, как и я. Из Италии. — Она сказала что-то Алайне на своём языке, потом опять обратилась ко мне: — Рабыня.

В её голосе слышался вызов, как будто это моя вина.

— А девочка? — спросил я.

Бенедетта покачала головой.

— Нет-нет. И её мать тоже больше не рабыня, на ней женился один из воинов Меревала. Она вышла из дому за едой для мужа и других стражников. Как раз когда явился враг.

— И девочка осталась одна?

— Да. — Она нагнулась и поцеловала ребёнка. — Её мать сказала, что скоро вернётся, но так и не вернулась. А бедный ребёнок услышал крики и убежал. Алдвин её подобрал, и вот она здесь.

Алайна смотрела на меня во все глаза. Она выглядела испуганной. Она видела старика с пугающе суровым лицом, в побитой кольчуге, с золотой цепью на шее и мечами на поясе. Я улыбнулся ей, и девочка отвернулась, зарылась лицом в юбки Бенедетты.

— Может быть, тех двух мальчиков схватили? — предположила Бенедетта.

— Они ловкие, — отозвался я, — их не поймать.

— Гуннальд охотно сделал бы их рабами. Особенно младшего. Маленьких мальчиков он продавал с той же легкостью, что и девочек. — Она склонилась к Алайне и поцеловала в лоб. — А эта бедняжка принесла бы хорошие деньги.

— Мальчишки вернутся, — ответил я, дотрагиваясь до молота, чем заслужил сердитый взгляд итальянки.

— Ты думаешь?

— Да. — Я снова коснулся молота.

— А что ты собираешься с ними делать?

— Что делать?

— Что ты станешь с ними делать? — она гневно повторила вопрос, как будто думала, что я умышленно сделал вид, что не понял сразу. — Возьмёшь с собой?

— Если они захотят пойти.

— Возьмёшь всех?

Я пожал плечами. На самом деле, я не задумывался о будущем этих детей.

— Пожалуй. Если они захотят.

— А что с ними станет, если пойдут?

— Нам в Беббанбурге всегда нужны слуги, — ответил я. — Девочки могут работать на ферме, в доме или на кухне. Мальчишки — на конюшнях или в оружейной.

— Как рабы?

Я покачал головой.

— Им будут платить. Девочки подрастут и выйдут замуж, мальчики станут воинами. Если им не понравится, они смогут уйти. Так что нет, рабами они не будут.

— Ты их не будешь учить?

— Владеть мечом — буду.

— Читать!

Я колебался.

— Для большинства людей это не самый полезный навык. Вот ты умеешь читать?

— Чуть-чуть, немного. Но предпочла бы уметь.

— Тогда ты сможешь научить их тому немногому, что умеешь.

— Тогда Алайна сможет читать молитвы, — сказала Бенедетта.

— Я умею молиться! — произнесла девочка.

— Ты говоришь на английском? — изумился я.

— Конечно же, говорит, — поморщилась Бенедетта. — Её отец — сакс. Мы найдём и её отца, и мать, да?

— Если сможем.

Однако всё, что мы могли сделать, вернее, всё, что я надеялся сделать, пришлось отложить до возвращения Алдвина и Рэта. Они появились только на исходе дня, и довольно ухмыляясь, спустились по склону. Я увёл мальчишек в подвал, где Финан и все остальные могли их выслушать.

— На верфях не сильно много стражников, — сказал Алдвин. — Они ходят взад-вперёд тремя отрядами. По шестеро в каждом.

— Все с копьями и щитами, — добавил Рэт.

— На большинстве щитов птица, — продолжил Алдвин, — а на некоторых просто крест.

— Маловато людей для такой протяжённой гавани, — сказал Финан.

— Дом работорговца — возле моста, — объяснил Алдвин. — Там у него и причал, но мы туда попасть не сумели.

— С какой стороны? — спросил я.

— Со стороны моря, господин, — ответил Алдвин.

— Мы не смогли попасть на причал, — объяснил Рэт, — потому что там деревянный забор.

— Но в досках нашлась дырка, — сказал Алдвин. — И там есть корабль.

— Мы заглянули через дыру! — гордо объявил Рэт, которому я дал бы лет семь или восемь.

— Какого размера? — спросил я.

— Большая дыра! — Рэт развёл грязные руки на ширину примерно двух пальцев.

— Корабль, — терпеливо уточнил я.

— Корабль? Большой, господин, — сказал Алдвин. — Длинный!

— И только один корабль?

— Только один.

— А вход там с улицы? — спросил я.

— Большие ворота, господин. Здоровенные! Внутри люди с копьями.

— Вы заглянули в ворота?

— Мы дождались, господин, пока они не открылись, и не вышли люди. Внутри мы видели стражу.