Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 34

Во тьме переулка я не мог рассмотреть говорившего, однако его выдавал датский акцент. Это был отец Ода.

— Ты что здесь делаешь? — возмутился я.

— Ищу, где укрыться, — спокойно ответил он, — и тебе, господин, доверяю гораздо больше, чем глупцу Бедвину.

Мне на мгновение захотелось приказать ему убираться назад, во дворец, но я отказался от этой мысли. Одним человеком больше — для нас не великая разница, даже если это христианский священник без оружия.

— Сюда! — приказал я.

Я по-прежнему вёл их вниз по холму, но теперь выбирал боковые улочки и переулки. Топот конских копыт стал глуше, но я слышал крики и лязг мечей. Мы побежали дальше.

Всадники, которых я видел, явились с востока. Дом на берегу, где я оставил Берга, остальных своих воинов и Эдгиву находился к востоку, и дом этот совсем недалеко от восточных ворот. Наверное, Вармунд атаковал эти ворота, чтобы впустить войско, которое растеклось теперь по всему городу. Хуже того, Вармунд точно знал, где меня искать, и, без сомнения, повёл людей прямо к дому. Удалось ли Бергу бежать? Если да, он должен вывести Спирхафок на середину реки и ждать нас там, и пока мы, спотыкаясь, шли переулками вниз, я пытался придумать, как теперь добраться до корабля.

— Сюда, господин! — позвал Осви.

Осви — хороший воин, шустрый и молодой. Я подобрал его подростком-воришкой, промышлявшим на улицах Лундена. Он пытался меня обокрасть и был пойман, но вместо заслуженных плетей, я простил его и вырастил из него воина. Он знал город и, должно быть, понимал, что у меня на уме, поскольку вёл нас вниз по холму через лабиринт переулков. В темноте легко оступиться, дважды я чуть не падал. Бенедетту теперь вёл отец Ода, остальные обнажили мечи. Шум в ночи нарастал — рёв воинов, крики женщин, вой собак и цокот подкованных железом копыт, но пока еще враг не добрался до этих узких переулков в западной части города.

— Стойте! — Осви поднял руку. Мы достигли улицы, что вела прямо вдоль старой стены у реки, а совсем близко, слева, был мост. Нас скрывала густая тень, но подходы к мосту освещались факелами, и там были воины, слишком много воинов. В кольчугах и шлемах, со щитами, мечами и копьями. Ни один не носил дурацкого красного плаща Этельхельма, но и ни на одном щите не было эмблемы Этельстана.

— Восточные англы? — спросил меня Финан.

— Кто ж ещё?

Англы преградили нам путь на восток, и мы отошли назад, в глубокую тень, когда с востока выехали десятки всадников под предводительством человека в красном плаще, и у всех были длинные копья. Я услышал смех, а потом приказ подниматься вверх по холму. Снова застучали копыта, и мы в страхе сжались в темноте переулка.

И я в третий раз выругался. Я надеялся спуститься к переплетению верфей и пробраться вдоль берега к дому, но идея с самого начала была безнадежной. Берг с его людьми либо потерпели поражение и убиты, либо добрались до Спирхафока, и теперь они там, на тёмной реке. Интересно, может, войско восточных англов приплыло и на кораблях? Это вряд ли. Чтобы преодолеть переплетения и изгибы устья Темеза при лунном свете, потребовался бы необыкновенно умелый моряк. Но в одном я мог быть уверен — вся восточная часть города, куда мне и нужно попасть, кишит врагами.

— Мы идём на север, — сказал я, понимая, что пытаюсь исправить неверный первоначальный выбор. У нас не было ни единого шанса добраться до Спирхафока, и когда я повёл своих воинов и Бенедетту вниз по холму, я принял неправильное решение.

— На север? — удивился Осви.

— Если нам удастся покинуть город, — пояснил я, — мы получим шанс попасть на дорогу, ведущую к Верламикестру.

— У нас нет лошадей, — хладнокровно заметил отец Ода.

— Значит, пойдём пешком! — рявкнул я.

— А противник, — так же хладнокровно продолжал Ода, — вышлет конный патруль.

Я не ответил, и никто другой не произнес ни слова, пока Финан не нарушил молчание:

— Никогда не лишне прислушаться к дану, когда тот говорит, как вести войну, — сухо произнёс он, используя те же слова, с которыми я не так давно обращался к Бедвину.

— Значит, мы не останемся на дороге, — сказал я. — Пойдём лесами, там, где всадники нас не найдут. Осви, выведи нас к каким-нибудь северным воротам.

Наша попытка достичь северной стены города тоже не удалась. Кто бы ни возглавлял войско восточных англов, он явно был не дурак и отправил людей захватить, а потом охранять все семь ворот. Двое из этих семи прорезали стены старого римского форта в северо-западном углу города, и приблизившись к ним, мы услышали звуки боя.

Перед фортом, западнее разрушенного амфитеатра, оставалось пустое пространство, и на этом мощёном квадрате, освещаемом светом факелов с дворцовых стен, валялись пара десятков трупов. Кровь текла по камням, скапливалась в заросших травой щелях между старыми плитами. Люди в красных плащах сдирали с мертвецов кольчуги. Южные ворота, одни из двух, ведущих в город, были распахнуты, и через арку проехали шесть всадников. Их возглавлял внушительного вида человек на крупном вороном жеребце, одетый в белый плащ и сверкающую кольчугу.

— Это Варин, — прошептал Ода.

— Варин? — переспросил я.

Мы опять укрылись в тени переулка.

— Восточный англ, — пояснил Ода. — И один из военачальников Этельхельма.

— Варин — датское имя, — заметил я.

— Он дан, — ответил священник, — и, как и я, христианин. Я хорошо его знаю. Когда-то мы были друзьями.

— В Восточной Англии? — спросил я.

Я знал, что родители отца Оды поселились в Восточной Англии, приплыв туда со своей родины за Северным морем.

— Да, в Восточной Англии, которая в большей степени земля данов, чем саксов. Треть воинов в войске лорда Этельхельма из Восточной Англии — даны. А может, и больше трети.

Меня это не удивило. Восточная Англия покорилась данам ещё до того, как Альфред взошёл на трон, и ею долго правили датские короли. Эта независимость закончилась, когда западносаксонская армия Эдуарда нанесла англам поражение, и, хотя много данов погибло в сражениях, выжившие поняли, куда дует ветер судьбы, и обратились в христианство. Потом они поклялись в верности новым саксонским лордам, занявшим эти обширные земли. Умерший у меня в плену Этельхельм-старший получил огромные владения в Восточной Англии и собрал войско из закаленных в сражениях данов для защиты своих земель. Именно эти воины вместе с примкнувшими к ним саксами явились в Лунден этой ночью.

— Этим путём из города нам не выйти, — мрачно произнёс Финан.

Люди Варина захватили ворота, мост и римский форт, а значит, Лунден пал. Меревала выманили на север, Бедвин упустил из вида охрану восточных дорог, отряды Этельхельма уже прочёсывали улицы и переулки, чтобы покончить с любыми попытками сопротивления разбитого войска Бедвина. Мы оказались в ловушке.

И я совершил вторую за ту ночь ошибку. Первой была тщетная попытка добраться до Спирхафока, второй — попытка выйти через северные ворота. Теперь лучшее, что мне оставалось — найти какую-нибудь лодку и бежать вниз по реке.

— Веди нас обратно, к пристаням, — велел я Осви, — восточнее моста.

Я хотел оказаться ниже моста по течению, где имелись узкие и небезопасные щели между камнями причалов, где вода бурлила и пенилась, переворачивая большую часть мелких лодок.

— Там всё кишит этими ублюдками, — предупредил Финан.

— Так спрячемся! — рявкнул я.

Злился я на себя, а не на Финана. Я чувствовал себя затравленной терьерами крысой — ещё дерётся, но бежать уже некуда.

Бежать некуда, но остались места, где можно спрятаться, а Осви знал Лунден, как крыса свою конюшню. Он вёл нас быстро, держась мелких улочек, куда враги пока не добрались. Теперь мы шли на восток, и хотя пока не повстречали врагов, мы их слышали. Слышали крики и вопли, звон клинков и смех воинов, наслаждавшихся лёгкой победой. Некоторые местные в поисках убежища сбегались в церкви, и, огибая деревянную церковь, я услышал причитания женщины и плач ребёнка.