Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник - Страница 22

— Я не могу… — проговорила она, пытаясь по кусочкам собрать настоящее и увязать его с недавним прошлым, которое помнила. — Что происходит?

Ее взгляд остановился на Селестии, распростершейся на улице.

— Кто это?

— Святая сестра.

Карина резко посмотрела на него, не веря своим глазам.

— Что?

Кристо покачал головой. Он слишком устал, чтобы объяснять.

— Она… — спросила Карина.

— Я… не знаю.

— Это ты…

— Нет.

Он был сломлен, разбит. Поверженный сильный мужчина, он нуждался в ней.

— Трон, — всхлипнула Карина и прошептала: — Папа.

Десять лет откатились назад, будто отступила волна. Все эти годы смылись, и для этого ему всего–то потребовалось умереть.

— Прости меня… — прохрипел Кристо. — За все. Я никогда тебе не желал… этого.

Он повалился вперед мертвым грузом, и Карине не хватило сил его удержать.

Кристо ощутил на губах сырой пепел и позволил его запаху заполнить ноздри, а грязи — вымазать тело. Ему хотелось подняться, драться. Он чувствовал, как приближаются мертвецы, слышал среди ветра скрип их голосов и едва различимый шелест.

«Ты должна бежать», — хотел он сказать, но мог лишь хватать воздух, в бессильной злости открывая и закрывая рот.

Зрение затягивал мрак, возникший по краям и наползавший внутрь. Он не сводил глаз с Карины. С ее лица, лица его дочери, напряженного от тревоги за отца, который подвел ее при жизни. Возможно, связь между ними и восстановилась, но он этого уже не узнает. Жестоко, что так должно произойти теперь, в конце. Он должен был быть лучше. Он жалел, что не был лучше.

Потом Кристо закрыл глаза, и тьма стала абсолютной.

Глава XIV

Красная ненависть

Дороги Меагра были пусты, город и округа выглядели покинутыми. Никаких суетливых толп, никаких уличных торговцев, криками зазывающих на свой товар. Смолкли даже проповедники имперской веры. Улицы были усыпаны обломками обрушившихся зданий, в выгоревших остовах которых слабо тлел огонь. Повсюду лежали предметы, брошенные во время беспорядков, и их было много. Здесь происходило паническое бегство, после которого остались следы скромных жизней: сломанное перо писца, несколько рассыпанных монет, ботинок без хозяина. «Мул» давил все своей тяжестью, не зная устали и жалости. Бульдозерный отвал раздвигал камни и сносил старые ростовые баррикады.

Поездка шла довольно приятно, трейлер постукивал и вибрировал на неровностях местности. Барак нашел приличные одеяла, чтобы было удобнее сидеть, и Маклер этим воспользовалась, свернувшись, словно кошка, возле скрестившей ноги фигуры сомелье. Официант, воин и сожитель? Предпочтя не строить предположений, Моргравия оглядела других пассажиров. Одна из куртизанок Фаркума нашла себе укромный уголок. Она прижала колени к груди и неотрывно глядела на грязные одеяла, возможно надеясь, что в их складках откроется дверь, куда можно будет убежать от кошмара.

Моргравия села у одной из боковых стенок трейлера и посмотрела в ночь, чувствуя на себе ее холодный взгляд. Она старалась не представлять, что может скрываться вне видимости, но знала, что бледные всего лишь проявление чего–то худшего — того, на что она вела охоту. Она вновь обдумала причины чумы, малую вероятность патогена и еще менее вероятный вариант со скверной Погибели. Меагр, как и весь Блекгейст, был местом без веры. Любая болезнь, вызываемая неверием и принятием Темных Богов, проявилась бы намного раньше. И еще огромные количества зараженных… Как будто кто–то дернул за рычаг.

— Прошу вас… — раздался раболепный голос.

Раздраженная тем, что ее отвлекают от раздумий, она посмотрела на другую сторону платформы и яростно уставилась в глаза писца. Тот был хорошо одет, хоть и потрепан недавними событиями, и источал изнеженность.

— Я не могу так, — произнес он.

Моргравии захотелось его ударить, но Перегонщик, который развалился неподалеку и курил черную обрезанную сигару, ободряюще положил руку писцу на плечо.

— Как тебя зовут?

— Сэр?

— Как тебя зовет твоя мать?

— Ох… Аркиль.

— Послушай–ка меня, Аркиль, — сказал Перегонщик, слегка сжав руку. — Этого никто не хочет, но ты жив. Ты уже в деле. Мы все в деле, нравится нам это или нет. По большей части нет, — признал он после паузы. Затем он улыбнулся и так быстро выхватил свой тычковый кинжал, что поразил даже Моргравию.

— Если хочешь, могу сократить тебе впечатления, — тихо произнес он. Глаза писца расширились при виде клинка, вдруг оказавшегося у его горла. — Будет аккуратно и, обещаю, не слишком больно. Я хорош. Реально хорош. Я столько раз проделывал это со скотом, что даже не считал. Никто даже не пикнул. Хочешь, чтобы я тебя прикончил, тихо и ласково? Я все сделаю быстро, чуток боли, чуток жара, чуток холода, а потом… — он поиграл другой рукой и приложил палец к губам. — Ты этого хочешь?

Аркиль уставился на него и так долго смотрел, не шевелясь, что Моргравия уже начала было думать, что у него, возможно, остановилось сердце, но затем он покачал головой — слабое движение, едва заметный жест.

— Стало быть, ты в деле, — уточнил Перегонщик.

Аркиль кивнул.

— Не доводи до повторения этого разговора, — предупредил Перегонщик, — а если откажешься драться, когда нужно будет драться, я тебя вскрою от шеи до причиндалов и оставлю истекать кровью, намотав кишки на лодыжки, усек?

Снова кивок, еще слабее прежнего. Глаза стали еще шире.

Перегонщик откинулся назад, убрал нож в чехол и ткнул в направлении руин города горящим огоньком сигары.

— Вот это дерьмо. Дерьмовее не бывает. Мы в нем по самые ноздри, так что у нас нет иного выхода, кроме как подобрать сопли, и выход за нас никто не устроит, а это…

Он остановился, озадаченный тем, что куртизанка вскочила на ноги и запрыгнула на кабину.

— Какого…

Она сползла вниз, наполовину соскользнув, и бросилась под колеса.

Барак ударил по тормозам, и Перегонщик сам едва не вылетел наружу, а остальных швырнуло вперед, но было уже слишком.

«Мул» со скрежетом остановился, оставив за собой грязно-красный след, и из кабины донесся поток выкрикиваемых Бараком ругательств. Когда тот пришел в себя, зашипел двухсторонний вокс-передатчик на платформе, и оттуда затрещал его голос:

— Кто это был? Какого хрена это было?

Поднявшись после падения, Моргравия ответила:

— Одна из гарема Фаркума.

— Что вы сделали?

— Ничего, пропади твоя душа. Она сама это сделала.

Перегонщик спрыгнул на вниз, приземлившись на корточки.

— Пока мы стоим, кто–то должен сторожить, — сказал он.

Моргравия согласилась и бросила ему дробовик, который он с легкостью поймал и направился к передней части грузовика. Она услышала, как он присвистнул, осматривая мясорубку.

До нее донесся низкий гул невидимых двигателей, похожий на приглушенный шум челнока или ударного катера, однако, посмотрев в ночное небо, она не увидела ничего необычного. Только дым и темнота.

— Слышите это? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

А затем ближе к земле что–то переместилось. Моргравия краем глаза заметила мимолетное движение и повернула голову, чтобы отследить его. Ничего.

— Поехали, Барак, — сказала она в вокс-приемник. Небо все так же выглядело пустым.

— Ее намотало на ведущий мост, — отозвался тот, выйдя из кабины, чтобы взглянуть самостоятельно. — Трон милостивый…

Моргравия подошла к краю трейлера и перегнулась через него, остро чувствуя, что Маклер молча наблюдает за ней. Та приняла сидячее положение, все так же оставаясь возле сомелье. В поле зрения вошел Перегонщик, появившийся из–за передней части грузовика.

— Там месиво. Волокна мяса, треснувшие кости. Волосы.

Моргравия нахмурилась.

— Барак, поехали сейчас же. Копаться на открытом месте — это очень плохая идея.