Восьмая Марта (СИ) - Перова Алиса - Страница 16

Очень содержательно! Но я так понимаю, девчонка не меня ожидала увидеть. Ну, извини, малышка, других предложений у вас всё равно нет.

Синеглазка продолжает таращиться на меня, не говоря ни слова, а её личико с потёкшим макияжем выглядит сейчас очень милым. Милым? Правда, что ли? Бред! Да она мне сейчас весь салон зальёт.

А между тем дождь сменился снегом, который, залетая внутрь, тает на сиденье, оставляя мокрые следы. И когда я обращаю на сей факт внимание девчонки, она тут же показывает зубки:

— Меня Вы уже залили!

Это не я, милая! Это ты с экипировкой просчиталась и с сопровождением…

— Так Вы боитесь сиденье испачкать? — не удерживаюсь от мстительного укола, но тут же получаю ответку.

Девчонка уже уселась рядом со мной, а яростный хлопок дверцей болезненным спазмом сжимает внутренности и отдаёт болью в виски. М-м, малышку-то мою за что? Но, кажется, синеглазка и сама испугалась собственной выходки и в придачу прищемила дверцей край шарфа. Ну уж нет, второго хлопка мои нервы не выдержат.

— Я сам, — предостерегаю юную бунтарку и тянусь к дверце.

Вот так бы и оставить её на привязи в моей машине. Я не извращенец… Пару дней назад им точно не был. Но как объяснить, что при взгляде на потёки туши на девичьих скулах и смазанную вокруг рта помаду… мне срочно требуется шляпа… Чтобы прикрыть пах.

Протягивая руку к дверце, я намеренно задеваю колени, обтянутые чёрным капроном. Девчонка вся вжалась в сиденье, пытаясь избежать тесного контакта со мной. А мне невыносимо хочется контактировать и забыть о присутствии второго пассажира.

Я неохотно освобождаю шарфик и снова залипаю на ноги. Жаль, что она не в тех джинсах, мне не хватает обнажённой кожи на этих ножках. В голову навязчиво лезет образ нежной и порочной синеглазки теперь уже в рваных колготках… Это уже клиника.

Я резко выпрямляюсь, но успеваю поймать потрясающую картинку… Глаза девчонки полуприкрыты, ноздри слегка подрагивают, а лицо невольно тянется за мной. Она меня обнюхивает! Чёрт, мне нужен глубокий цилиндр… Деревянный.

— Уже можем ехать? — спрашиваю как можно безразличнее, пытаясь скрыть своё взвинченное состояние.

Голос немного меня выдаёт, но распахнутая куртка удачно прикрывает холмистую территорию для шляпы. Я ловлю взгляд Синеглазки и не могу не заметить, как яркие радужки заволакивает пелена слёз. Почему? Что я сделал?

— Спасибо… — тихо лепечет она. — И простите, я случайно дверцей… — отводит взгляд в сторону и добавляет, — наверное.

Мне это и так понятно, детка.

Очень хочется провести пальцами по её щеке, погладить по влажным от дождя волосам, но я с силой сжимаю руль, чтобы не давать воли своим шаловливым рукам. В ответ на её откровения я зачем-то тоже извиняюсь и спешу спрятать свой поплывший взгляд, уставившись на дорогу.

***

Под музыку мне, наконец, удаётся абстрагироваться от своих пассажиров ровно до тех пор, пока в мою дорожную идиллию не вторгается противный сопливый рингтон. Звонок адресован Синеглазке, но она отчего-то не спешит отвечать. Музыка мешает?

Длиннобудылый утырок с заднего сиденья слишком много мелет языком, а когда называет свою подружку котёнком, меня бесит тот факт, что мне не всё равно. Я уже мечтаю смастерить для него пятипалый кляп.

Синеглазке снова звонят и, чёрт бы побрал мою деликатность, потому что, заткнув музыкальное сопровождение, я слышу из динамика этого хренова абонента. Да-а, малышка прямо нарасхват. В памяти совершенно некстати всплывают ночные вопли за стеной. Кто бы мог подумать, что в этой мелкой пипетке столько огня.

Далее следуют какие-то тупые семейные разборки, а мне страшно хочется остановить машину и выгрузить этот зверинец в посадках. Я даже усмехаюсь, предвкушая растерянные рожи этой парочки, и не сразу понимаю, что Синеглазка обращается ко мне.

Что она сказала? Бра-ат? Отлично!

Я смотрю на девчонку, чтобы убедиться, что не ослышался. Она, почему-то уже без макияжа, с чистым личиком и совершенно бесхитростным взглядом. Если я правильно понял, то она Марта, а он… её брат. Я не в силах скрыть довольную улыбку. Брат… Это ведь всё меняет. Стоп. А ночные звуки? И то был ни хрена не телевизор, если только им же не долбили мне в стену.

— Сводный брат? — Мысли вслух — это моя беда.

И лучше бы я вообще не размышлял, потому что от ответа мозг взрывается окончательно. Родной? Я зависаю на этой информации какое-то время, а потом пытаюсь мыслить логически. Возможно, в квартире был кто-то третий и в идеале — женского пола. Тогда это всё объясняет. Не-эт, не всё.

Мои логические построения рушит сегодняшняя картинка перед дверью — этот щенок обнимал Синеглазку, прижимался к ней, пытаясь поцеловать. Это нормально? Допустим… ну, мало ли… Но ведь вчера у подъезда они тоже целовались. У меня нет сестёр, но я же не идиот.

Нет, я просто по-соседски подвёз парочку грёбаных извращенцев. И сейчас несказанно рад, что мы уже приехали.

— Удачи, — произношу на прощание, когда пацан пытается выразить благодарность, и с трудом удерживаюсь, чтобы не пнуть его под зад для ускорения.

Тупо смотрю, как лобовое стекло покрывается гигантскими снежинками. Странный этот февраль…

Ничто так не портит мою нервную систему, как… всё. Стою, как идиот, перед вертушкой под насмешливым взглядом охранника. Если сейчас сотру с его морды усмешку, то уверен, что вакансию займут раньше, чем я на лифте поднимусь в офис. Не мог же Женька обо мне забыть. И трубу не берёт…

— Максим Владимирович? — раздаётся приятный женский голос.

— Да, — отвечаю излишне резко и, обернувшись на звук, с удивлением разглядываю обладательницу бархатного контральто.

Мышь… необыкновенная. Высокая и прямая, как палка, в уродливых очках и совершенно нелепом прикиде, напоминающем костюм Чарли Чаплина. Она здесь пугалом, что ли, подрабатывает?

— Я личный помощник Александра Андреевича. Прошу меня простить за то, что Вам пришлось ждать, это моя вина. Пойдёмте, я Вас провожу.

Я молча киваю и следую за странной особой. Она ступает абсолютно неслышно в своих ужасных неженственных башмаках. Войлок у неё, что ли, к подошве прибит? Я уткнулся взглядом в маленький тугой пучок волос на затылке. У моей бабули причёска намного сексуальнее. Для чего женщины сознательно себя уродуют? Ведь этой… помощнице вряд ли больше двадцати пяти.

Лифт очень быстро возносит нас на двадцать второй этаж. Раньше у них офис вроде ниже был.

— Мы недавно сюда переехали, — поясняет Мышь, выходя из лифта. Я опять, что ли, вслух думаю?

Сидя в просторной приёмной, я допиваю потрясающий кофе, приготовленный Мышью. Сама же она скрылась за широким монитором и интенсивно играет на клавиатуре.

— Макс, дружище, прости! — Женька вылетает из кабинета и протягивает руку для приветствия. — Долго ждал?

Он недовольно зыркает в сторону Мыши, но та словно и не слышит.

— Да не, всё нормально, не парься.

— Ну, отлично! Пойдём пока ко мне, а то у отца там главбух. Милашка нам обязательно свистнет, как только он освободится.

По Женькиному взгляду не сложно было догадаться, кто здесь милашка.

— У тебя ж, наверное, дел полно, — выдвинул я гипотезу, скорее, ради приличия, хотя сам уже подорвался с удобного диванчика.

— Да ты что, братуха, какие дела могут быть на работе? — Женёк подмигнул мне, кивая на деловую Мышь.

И точно — отреагировала — торчащий из-за монитора лоб нахмурился, и показались два страшных окуляра.

— Прошу, — Жека распахнул дверь другого кабинета, приглашая меня войти.

Я осматриваю небольшое помещение и испытываю облегчение от того, что не наблюдаю здесь лишних понтов, реально дорогой выглядит только оргтехника. Я не ощущаю себя здесь лишним и плюхаюсь на простецкое кресло из кожзама.

— Слышь, ну секретутка у твоего бати — огонь, — не удерживаюсь от высказывания, когда запертая дверь отрезает нас от приёмной.

— А то! Отец на неё молится и говорит: «Красота в глазах смотрящего», а сам пялится куда угодно, только не на неё. Он ведь у нас эстет. Ему бы на эту тему с Генычем схлестнуться.