Брюки мертвеца (ЛП) - Уэлш Ирвин - Страница 67

— Попробуй. Давай!

Она смотрит на нас и берет нож.

Глаза Сайма выкатываются в клевом миксе страха и ярости. Заметно, что уебок ненавидит сам себя за его собственную тупость, он был слишком высокомерен, чтобы предвидеть этот день. Он убирает окровавленную руку, оставляя другую на члене и яйцах. Медленно поднимает промокшую в крови свободную руку, пока смотрит на девушку:

— Что? Лучше нахуй не...

Она кричит ему в лицо:

— Ты думаешь, я боюсь тебя?

— Подожди, ласточка... — молит он, и она кидает нож в его лицо. Он пролетает возле него, создавая рану на его щеке. — ЕБАНАЯ ШЛЮХА!

— Неплохо, дорогуша, — говорю я, — но, наверное, лучше тебе не видеть остальное. Давай, уходи, встретимся, где договорились.

Она кивает и выскакивает в дверь.

Я смотрю на состояние этого пиздюка. Сжимает свои яйца, кровь из них сочится по рукам.

— Смешная старая работенка, повелитель шлюх. Все о том же, как продать девушку за самую высокую цену и потом контролировать их, как самый большой, злой волк в стае, — улыбаюсь я пиздюку. Тянусь к сумке и чувствую вес другого ножа в руке. — Потом однажды приходит более рослый волк и, ну, остальное ты знаешь. Сегодня — и есть этот день, друг.

— Кто ты... Чего ты хочешь... К чему все это?.. — он смотрит на меня. Его глаза под давлением, будто что-то схватило уебка внутри и выдавливает из него жизнь.

— Ты говорил о том, как ты разобрался с Тайроном. Не люблю, когда люди присваивают себе заслуги других.

Хромой пиздюк начинает понимать:

— Ты — Бегби... Фрэнк Бегби... они говорили, что ты уехал! Пожалуйста, друг, я даже не знаю тебя... Я ничего тебе не сделал! Что я сделал?!

— Это не просто работа, — признаюсь мудиле. — Видишь ли, ты задирал моего старого друга. Представь, что теперь задирают тебя. Это считается за задирку, да?

— Дэнни Мерфи... Я слышал, что парень умер... Я не знал, что он твой друг! Ну, я выучил урок, не шутить с друзьями Фрэнка Бегби! Этого ты хочешь от меня? — с надеждой говорит он. Я просто смотрю на него, стоящего на коленях, истекающего кровью из яиц, пореза на лице, с торчащим из груди ножом. — Чего ты хочешь? У меня есть деньги...

— Деньги тут ни причем, — перебиваю я хуилу, мотая головой. — Меня заебывает, когда люди думают, что все связано с деньгами. Парень был больше, чем друг, он был семьей. Он тебе никогда не нравился. Наверное слишком сильно напоминал тебя самого, а, друг?

Сайм смотрит на нас и выдыхает:

— Что ты имеешь?..

— Говорят, тебя звали Пидором в школе. Дразнили тебя. Но ты дрался в ответ, друг.

Пидор — так я думаю теперь о Сайме — смотрит на меня и кивает. Будто я понимаю его:

— Да... звали.

— Маленький ребенок, который всегда был в тебе, ждал, чтобы выбраться наружу.

Пидор смотрит на свои яйца и член, кровь течет сквозь пальцы. Потом на меня:

— Пожалуйста...

— Я не хочу видеть его. Этого ебаного маленького пидора. Я хочу увидеть тебя. Скажи отъебаться! Скажи, что ты Виктор Сайм! СКАЖИ НАМ!

— Я САЙМ, — рычит он, — ВИКТОР ЕБАНЫЙ САЙМ... — его глаза снова опускаются на яйца. — ВИК... ВИКТОР... Виктор Сайм... — он начинает запинаться.

— Я его не вижу. Все, что я вижу — это Пидора.

— Пожалуйста... я все исправлю... для Мерфи. Для Дэнни. Его семьи. Я помогу им!

Я поднимаю руку:

— Но отложим его в сторону, есть другая причина, почему я это делаю, — улыбаюсь я, — мне просто нравится делать людям больно. Не убивать их, так не интересно, потому что это все портит. Если они умрут, больше нельзя делать им больно, да?

— Ну, ты сделал мне достаточно больно, прости насчет Дэнни... Не знал, что вы были связаны... Я все исправлю, — мигает он и смотрит вниз на яйца, — теперь мне нужно попасть в больн...

— Я не люблю убивать людей, но создает слишком много беспорядка, когда они остаются в живых, — перебиваю уебка, — к сожалению, мне придется пойти до конца. И если помнишь, я делаю это из-за чистой любви, а не из-за денег. Так что считай меня художником или психопатом — мне параллельно, — говорю я, кидая еще один нож в уебка.

Он залетает в мягкую плоть между плечом и грудью, и Сайм падает на спину, и протяжно стонет:

— Я не знал-ал-ал-ал...

Я встаю над ним, врезаю следующий клинок в его кишки, разрывая плоть.

— Незнание... закона... не оправдание. У тебя есть то, что мне нужно... Это принадлежит... моему другу!

Уходят ебаные годы, чтобы достать их, и я удивлен, что уебок прожил так долго. Ебаные кишки, они развалились нахуй. Не ожидал, что это будет большая куча розово-серых спагетти, которая вылетит из уебка и расползется по всему полу. Блять, оставайтесь там. Потом, когда я оттаскиваю тело Сайма в чулан с чистящими средствами, как мне сказали девушка и Терри, чищу дождевик, непромокаемые брюки и обувь, хорошенько мою полы и убираю. Мне жаль уебищ, которые работают тут, скоро тут пиздец завоняет, к тому же, сейчас лето.

Когда все закончено, я пишу Терри:

Все еще не могу забыть ту игру, невероятно, как все сложилось.

Сразу ответ:

GGTTH. Дэйви Грэй — победитель...

Я:

На повторе даже лучше. Оставил соперников разбитыми. GGTTH!

Проходит десять минут, когда приходит сообщение:

У нас есть Макгинн, супер Джон Макгинн.

Означает, что Терри припарковался в своем переулке для траха. Так что я выхожу из двери, подняв воротник, натянув шапку до бровей, обмотав шарф вокруг рта — просто еще один виноватый игрок, который играл в гостях. Горизонт чист. Я сажусь в такси и мы едем в аэропорт. Когда мы приезжаем, Терри дает мне две памятные кружки «Хибс»:

— Маленький подарок.

— Они ворованные?

— Конечно.

— Не уверен, хочу ли их. Не хочу быть связан с чем-то нелегальным, — говорю я. Мы неплохо смеемся над этим. Попрощавшись с Терри, я ощущаю чувство потери и сожаления, как всегда в таких случаях, понимая, что никогда не увижу эти метательные ножи или тот меч снова. Их нужно уничтожить или подбросить педофилу, которого Тез уже заприметил. Но я расстроен: тот меч и те ножи просто пиздец как хорошо лежали в руке. Очень непросто получить оружие, с которым у тебя не было времени потренироваться, а оно легко так правильно. Ебаное мастерство. В идеальном мире я смог бы оставить их, но они — дорога в тюрьму. Ты хорош, если твои инструменты хороши.

Девушка ждет в аэропорту, я плачу ей, кидая конверт ей в сумку:

— Какой у тебя план?

— Еду домой.

— Где это?

— Бухарест.

— Это то, что я должен был делать, — она смотрит на меня, как на придурка. — Я тоже еду домой. Самолет ранним утром. Сегодня ночью я посплю в отеле «Хилтон», не смог получить первый класс.

— Так где твой дом?

— Калифорния.

Она уходит, я покупаю себе газету и иду в «Хилтон». Я плачу наличкой, регистрируюсь как Виктор Сайм, пользуясь его водительскими правами. Я нихуя не похож на уебка, но фотка дерьмовая, да и девушка почти не смотрит.

У них есть «Скай» в номере, идет гольф. Я ничего не имею против гольфа, клево, когда мудилы проебывают легкие удары. Звоню Мелани, говорю, что Элспет в порядке, а я жду не дождусь, когда вернусь домой. Газеты забиты дерьмом о голосовании про выход из Евросоюза. Я вот что скажу: не важно, что произойдет, некоторые вещи так и останутся дерьмом для большинства мудил. Я на это так смотрю: жизнь коротка, взгляните на бедного Спада, так что делай то, что делает тебя счастливым!

Жаль, что я пропустил его похороны, но это лучшая последняя честь.

Каждому — свое.

Иногда намного сложнее принимать правильные решения. Ты осознаешь это, когда каждый уебок перед твоими глазами делает плохие вещи. Правильным решением для меня было бы оставить квартиру в Санта-Монике и остаться трезвым. Поэтому вместо того, чтобы заниматься выпуском нового трека Конрада, я оставил его на Мачтелд, и еду воссоединять три поколения Рентонов.