Брюки мертвеца (ЛП) - Уэлш Ирвин - Страница 49

ЧТО ЗА ХУЙНЯ?

ПОДОНКИ!

ДАВНО УЖЕ ПОРА, ПЕЗДЫ ЛИТА!

ВЕЗУЧИИ ПЕЗДЫ, ПОЛОВИНА НАШИХ ПЕСЕН РАСХЕРАЧЕНА!

НАХУЙ, ХОРОШАЯ ИГРА.

Я возвращаюсь домой к своему отцу, но старый Виджи в кровати притворяется, что он спит, и, на всякий случай, если он не притворяется, я не хочу его будить. Я пишу «GGTTH» (прим.ред Glory Glory to the Hibees — Славьтесь, славьтесь «Хибс») на куске бумаги и прикрепляю к доске на кухне, чтобы он увидел. Не могу тут сидеть; я возвращаюсь обратно в Лит, и снова встречаюсь с парнями.

Мы с Больным и многими другими налегаем на белый. Пока бурная ночь продолжается, море лиц пролетает каруселью; многие забытые, другие наполовину забытые, охотная радость и бесконечный поток дружелюбия. Я решил снова попробовать свою удачу и вернуть деньги Бегби, пока он в хорошем настроении, прежде, чем опробовать план Больного:

— Возьми деньги, Фрэнк, позволь мне их вернуть. Мне нужно это сделать.

— Мы обсуждали это уже, — говорит он, и его глаза, пиздец ледяные, прорезают мое опьянение. Я думал, он забыл об этом взгляде. И, конечно, я забыл, как он замораживал мою душу. — Ответ всегда будет одним и тем же. Я больше никогда не хочу об этом слышать. Никогда. Хорошо?

— Справедливо, — говорю я, думая: ну, я дал уебку шанс. Теперь мне придется смотреть на него, Больного и Спада, как и на себя, каждый ебаный день, так как эти «Главы Лита» будут моими. — Следующие слова, которые ты услышишь от меня, — я встаю и взрываюсь в песне, — У НАС ЕСТЬ МАКГИНН, СУПЕР ДЖОН МАКГИНН, Я НЕ ДУМАЛ, ЧТО ТЫ, БЛЯТЬ, ПОЙМЕШЬ...

Франко снисходительно улыбается, но не присоединяется. Он редко поет футбольные песни. Но Больной присоединяется, и мы эмоционально обнимаемся, пока песня разлетается по бару.

— Всю ту хуйню, которую ты сделал для меня, я прощаю, — признает он, это пиздец странно, — я бы ни за что не пропустил этот момент. Нам повезло, — поворачивается он к Франко, — повезло быть из Лита, это самое охуенное место в мире!

Франко отвечает на речь Больного неуловимым пожатием плечами. Жизнь пиздец причудлива. То, как мы остаемся прежними, как мы меняемся. Ебать, последние несколько недель были как американские горки. Видеть кустарную операцию Спада с кишками наружу, изъятие его почки Больным и Майки Форрестером, сумасшествие — но и близко не такое, как увидеть, что «Хибс» выигрывают Кубок. Мы направляемся на Джанкшн Стрит и Фит Валк, двигаясь в сторону города. Нам нужно побывать в каждом баре Лита. Бегби держится до двух часов утра, не набив никому морду и не опрокинув ни стакана, прежде, чем прыгает в такси и едет к своей сестре.

Мы продолжаем, потом я вызываю машину к Фит Валк, который забит как никогда раньше, и атмосфера там невероятная. Празднование Кубка уже давно прошло; похоже на общий волшебный катарсис. Я не могу поверить в то, какое огромное психологическое бремя упало с меня, ведь«Хибс» и футбол давно меня не ебали. Предполагаю, это все темы о том, кто ты, и откуда ты: как только ты эмоционально вкладываешься — можешь бездействовать, но это никуда не пропадает и влияет на всю оставшуюся жизнь. Я чувствую себя просто блестяще, духовно связанным с каждым «Хибом», включая этого водителя, которого ни разу не видел в своей жизни. Но мне реально нужно поспать, наркотики отпускают и усталость уже дает о себе знать. Водитель эйфорически болтает об игре, стучит по крыше своей машины и сигналит на пустой ночной дороге. Мы штурмуем пустынную А1.

Я нахожусь в коме, когда сажусь в самолет. Несмотря на праздничный разгул, глубокое оцепенение опускается на меня. Три часа спустя я слезаю с него со слипающимися глазами, с забитым и текущим носом. Прилетевший на час раньше Карл встречает меня в аэропорту магического острова.

— Где машина? — сонно спрашиваю я его.

— Нахуй машину: я подготовил нам выпивку в баре.

— Я не спал всю ночь, друг, мне нужно, блять, поспать. Я впал в кому на самолете и...

— Нахуй твой сон. Вы только что выиграли Кубок, ты, тупой уебок. Сто четырнадцать лет! — Карл застревает между жалким отчаянием и призрачным восторгом, которые он не может понять. Но он пытается. — Я ненавижу тебя, подонок, это самый странный день в моей жизни, но даже я хочу его отметить. Все мои сообщения с 5-1, которые я тебе слал — ты заслужил это.

Я думаю о 7-0, которыми я задирал моего брата Билли и Кизбо, моего старого друга из Форта. И понимаю, что это, наверное, никогда не значило для них так много, как для меня. И я просто волнуюсь, что они думали обо мне, как о каком-то тупом, умственно отсталом простаке, ведь так я думал о Карле. Все равно, отец позже получит!

Мы направляемся в бар. Требуется всего пара бокалов пива и пара дорожек, чтобы не чувствовать себя уставшим.

— Спасибо друг, — говорю я ему. — Это то, что мне было нужно, и это продержит меня бодрым твой гиг. — Ты их убьешь, так же, как и в Берлине.

— Я должен тебе, Марк, — говорит он с эмоционально стеклянными глазами, сжимая мое плечо, — ты верил в меня, когда я перестал верить в себя.

— Конраду, наверное, понадобится терапия!

— Пощечины хватит для этого высокомерного дрочилы. Теперь на дорожку, — и он заказывает две бутылки водки.

— Я не смогу это выпить... — протестую я, зная, что именно так и сделаю.

— Отъебись. Сто четырнадцать лет!

Мы падаем в машину, солнце слепит. Парень не очень рад, что мы заставили его ждать, говорит нам, что у него есть и другая работа, очевидно ждет, что я доплачу ему. Карл пьет водку без особых усилий. Это самоубийственное синячество, нихуя в этом нет социального.

— Друг, скоро будет гиг. Может быть, ты приостановишься?

— Прошло восемь ебаных лет с того момента, когда я в последний раз был на Ибице. Раньше я приезжал сюда каждое лето. И я топлю свою печаль. «Хибс» выиграли Кубок. Это меняет мою ебаную жизнь так же, как меняет твою, — он отчаянно качает головой. — Когда я был молод, я, хоть и был окружен Джамбо, все мои друзья были «Хибс»; Биррелы, Джус Терри... теперь мой менеджер. Какого хуя происходит тут?

— Я тебя переманю, друг. Покинь темную сторону, Люк.

— Отъебись, без шансов...

Солнце слепит, и я застреваю с этим вампирским Джамбо-альбиносом. Каждый луч проходит через него, будто он прозрачный. Я почти могу видеть все его вены и артерии на лице и шее. В этой сорокаминутной поездке я проживаю каждую ебаную секунду. К моменту, когда мы приезжаем в отель, я готов упасть:

— Мне нужно поспать.

Карл достает большой пакет кокаина:

— Тебе просто нужна небольшая дорожка.

Мы идем в бар на крыше отеля. Предсказуемо красивый день. Безоблачный и жаркий, но свежий. Мой телефон трещит, вылезает имя Эмили. В моем животе зловещее предчувствие чего-то плохого, когда я беру трубку.

— Дорогуша!

— Я тебе, блять, дам дорогуша, — грохочет мужской голос в ответ. Майки. Ее отец. — Мой маленький ангел ждал в аэропорту, и ее никто не встретил. Ты называешь это ебаным менеджментом? Потому что я, блять, не считаю это менеджментом!

Дерьмо.

— Майки... ты на Ибице?

— Я прыгнул на самолет с Канар, чтобы сделать ей сюрприз. И я, блять, сделал, не так ли?

— Да. Я разберусь со всем. Можешь дать ей трубку?

Кое-какое бурчание и голос меняется.

— Ну?

— Эмм... все хорошо, детка?

— Не деткай мне, блять, Марк! Меня никто не встретил! — блять...

— Прости. Это из-за фирмы такси, больше никогда не буду пользоваться этими дрочилами. Я разберусь с ними. Пиздец, как возмутительно. Это не спасет ситуацию, я знаю, но когда ты приедешь, давай поужинаем вместе, — я успокаиваю ее и заканчиваю звонок. Блять, я забыл отправить е-мейл Мачтелд в офис. Опять. Как и в Берлине с виниловыми деками для Карла. Белый пробил столько дыр в моем мозге, что он уже как швейцарский сыр. Но «Хибс» выиграли Кубок, еб твою мать, так что нахуй все!

Карл смотрит на меня насмешливо:

— Ты трахал ее? Малышку Эмили?