Кандидат (ЛП) - Эшли Кэти - Страница 47

— Хм-м, ты переживаешь, что после наших секс-марафонов будешь настолько уставшей, что не сможешь выполнять свои обязанности в кампании?

— Пожалуйста, ты можешь быть серьезным?

Баррет вздохнул.

— Ты намекаешь на то, что секс все усложнит.

Я кивнула.

— У нас все так хорошо и я не хочу ничего испортить.

— Давай просто каждый день по разу?

— Или каждый сам по себе? — возразила я.

Баррет ухмыльнулся.

— Это с какой стороны посмотреть.

Моя рациональная сторона шептала, что продолжать заниматься сексом с Барретом — плохая идея, но, в конце концов, я поняла теперь какого это, когда мужчина думал пенисом, потому что моя вагина все решила совершенно сама.

— Хорошо. Будем заниматься этим один раз в день.

— А мы можем утвердить эту идеологию завтра? Потому что Медведь снова готов к бою.

Я посмотрела вниз на его наполовину эрегированный член и ухмыльнулась. Да я больше ни за что на свете не буду отказывать себе в этом. Может, у меня только что и было два потрясающих оргазма, но мои женские прелести еще не насытились и желали большего. Они были готовы наброситься на Медведя.

— Думаю, это не повредит.

— Слава Богу.

— Кажется, сначала нужно привести Медведя в полную боевую готовность, — ласково сказала я, обхватив рукой его член и провела вверх-вниз по стволу. Я облизнула губы и глаза Баррета вспыхнули. — Ложись на спину. Я позабочусь об этом.

— Да, мадам.

Баррет откинулся на подушки. Когда я начала проводить дорожку из поцелуев по его груди, мои губы скользнули по небольшому следу в левой части грудной клетки.

— Это после одной из твоих операций?

— На самом деле я получил этот шрам в перестрелке.

— Ха, очень смешно.

Баррет ухмыльнулся.

— Да, остался после моей последней операции.

— Сколько тебе было лет?

— Два года.

— У тебя больше не было операций?

— Нет. Им тогда удалось вылечить сердце, или, по крайней мере, поврежденный клапан.

— Поврежденный, — пробормотала я. Невольно зациклилась на этом слове, как в физическом, так и в эмоциональном смысле.

— Что не так?

— Я просто подумала — немного иронично, что у тебя поврежденное сердце.

— И почему это, мисс Аланис Мориссетт? (прим.: Аланис Мориссетт — канадская певица, одна из ее песен называется «Ironic»)

— Немного иронично то, что ты никогда не любил ни одну женщину, но у тебя поврежденное сердце.

— Да ладно, ты ведь не думаешь, что здесь есть взаимосвязь, правда?

— Я просто сказала, что нахожу это ироничным. Чисто символически, ведь с анатомической точки зрения проблемы с сердцем не контролируют нашу способность влюбляться.

Баррет застонал и потер лицо руками.

— Можешь, пожалуйста, притормозить со своим психоанализом и начать сосать мой член?

Я рассмеялась.

— Ладно, ладно.

Быстро проделала губами и языком весь оставшийся путь по его груди и животу. Когда ввела головку Медведя в свой рот, Баррет подался бедрами вперед. Какое-то время я посасывала и облизывала головку, а потом провела языком вниз по стволу. Баррет сжал простыни.

— Пожалуйста, детка.

— Мне нравится слышать, когда ты умоляешь, — проговорила я, возвращаясь по тому же маршруту.

Он втянул воздух.

— Пока ты сосешь мой член, я скажу и сделаю все, что угодно.

Я подмигнула мужчине.

— Твое желание — закон.

Я взяла его в рот, вобрав половину Медведя. Удовлетворенное ворчание вырвалось из его рта, когда я начала покачивать головой вверх и вниз, чередуя жесткие и легкие посасывания. Пока мой рот господствовал над его членом, руками я обхватила и ласкала его яйца.

— О, да, именно так, — выдохнул Баррет. Стоны мужчины и удовлетворенные вздохи распаляли меня, заставляя вбирать его больше и больше. Его бедра начали покачиваться вверх и вниз.

— Черт. Я близко, — прохрипел он.

Я была не против, но Баррет отстранил меня.

— Я хочу приберечь это для твоей киски, — пояснил он.

— Меня устраивает, — с ухмылкой ответила я.

— Как ты хочешь меня? — спросила я, пока он возился, чтобы достать из тумбочки презерватив.

— Давай поднимем эту потрясающую попку в воздух.

Я встала на колени, прежде чем нагнуться и упереться руками в матрас. Провокационно покачав бедрами, бросила взгляд через плечо на Баррета.

— Как сейчас?

— Хорошо. Очень, очень хорошо.

Кровать прогнулась, когда мужчина вернулся. Его руки легли на заднюю часть моих бедер, заставив развести ноги, но вместо скольжение Медведя внутри меня, я почувствовала тепло влажного языка Баррета напротив моего клитора.

— О, Боже! — закричала я, зарывшись головой в простыни. Руками он ласкал мою попу, пока его рот прижимался к моим половым губам.

Когда я уже собиралась кончить, Баррет заменил свой язык Медведем. Мы оба застонали от удовольствия, когда наши тела соединились, а руки Баррета вернулись на мои ягодицы. С каждым толчком он погружался в меня сильнее и глубже. Я серьезно начала размышлять, смогу ли завтра ходить. Но, учитывая, как это было хорошо, я вообще наплевала на любые прогулки.

Когда я подходила все ближе и ближе к краю, но все ещё не могла кончить, Баррет убрал одну руку с бедер с скользнул ею между моих ног. Он начал поглаживать меня, чередуя пощипывания и поглаживания клитора. Дополнительного трения оказалось достаточно, чтобы отправить меня за грань.

— Да, да, о, да! — кричала я, глаза сами закрылись от удовольствия.

Баррет пару минут ещё вколачивался в меня, а потом напрягся и с криком кончил. Он упал грудью мне на спину, пытаясь восстановить дыхание.

— Чтоб меня, — пробормотал он.

— Тебя уже, — дразнилась я.

Баррет усмехнулся.

— Я не думал, что в этот раз будет также хорошо…

— Но так и было.

— Черт, да, было, — Баррет вышел из меня, снял презерватив и выбросил его в корзину. Я шлепнулась на спину, убирая рукой волосы с лица.

Когда Баррет вернулся в кровать, он укрыл нас одеялом.

— Нам лучше немного поспать.

— Не говоря уже о том, что, если мы не остановимся, утром я не смогу ходить.

Баррет рассмеялся.

— Мы с Медведем оценили комплимент.

Я взбила подушку перед тем, как перевернуться на бок.

— Вы оба эгоманьяки.

— Да, да, и ещё раз да.

— Спокойной ночи, эгоманьяки, — сказала я, закрыв глаза.

— Спокойной ночи. — Усмехнувшись, ответил Баррет.

Глаза распахнулись, когда он обнял меня. Почувствовав, как напряглось мое тело, он спросил.

— Что-то не так?

— Нет, нет, все хорошо, — я бросила на него взгляд через плечо. — Просто, не думала, что кто-то вроде тебя спит в обнимку.

— И снова ты делаешь предположения.

— Я признаю свою ошибку.

— Хочешь знать, что было одним из лучших моментов нашего совместного времяпрепровождения за эти месяцы?

— Что?

— То факт, что ты смогла увидеть, насколько ошибалась во мне.

— Да, ошибалась, — закатив глаза, ответила я, — но даже не думай злорадствовать или я изменю свое мнение.

Он рассмеялся.

— Спокойной ночи, Эддисон.

— Спокойной ночи, Баррет.

Глава 17

Баррет

Эддисон Монро была секс-богиней, невозможной, крышесносящей секс-богиней, и я говорю это не только потому, что на несколько месяцев застрял на седьмом круге ада воздержания и единственной моей поддержкой была рука. Я заговорил об этом, потому что был с достаточным количеством женщин, чтобы знать разницу.

Я быстро помог Эддисон оценить нестандартный секс. Боевое крещение прошли ванные в «Нинье», «Пинте» и «Санта Марии», испробовали стиль собачки на диване самолета, и она оседлала меня на одном из капитанских сидений. Я готов был по-быстрому перепихнуться во время предвыборных мероприятий, но Эддисон противилась этой идее.

Наши жаркие летние секс-марафоны разбавила осень. Пока лидерство отца в выборах набирало обороты, мои чувства к Эддисон усиливались. Они выходили за рамки физического и превращались в нечто большее, намного большее. Я окончательно влюбился в нее, хоть и не был уверен, точно ли это любовь, но не знал, как сказать ей об этом. В то же время, я не знал, стоило ли вообще говорить ей. Мне не хотелось рисковать тем, что у нас уже было. Хоть убейте, я не мог читать ее, так что ни в коем случае не мог допустить ошибки. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что не хотел, чтобы это заканчивалось. То, что между нами было, выходило за грань тех отношений, которые были у меня с женщинами, и, клянусь, иногда я видел, что она смотрела на меня так, как смотрела мама на папу — с обожанием, с любовью.