Цепные псы (СИ) - Февральская Валерия - Страница 50

— Все, что ты рассказала… о Фриде и клиниках — это правда? — спросил он.

— А смысл мне врать? — удивилась я его вопросу, — все, что мне удалось выяснить — все рассказала.

— Значит, мы в жопе, — кратко констатировал Найс.

— Да мы с рождения в ней, — я слабо усмехнулась, не отводя взгляда от дороги, — но, сейчас, когда у нас появился шанс из нее вылезти, нужно ним воспользоваться.

— Ты считаешь… это шанс? Ноель Ялович?

— Почему бы и нет? Должна же я хоть во что-то верить.

— А ты действительно веришь?

— Так… заткнись и спи уже, Найс.

Парень пожал плечами, откинулся на спинку сидения и погрузился в сон. Очень быстро и беззвучно. Я не мигая смотрела на дорогу, которая вот-вот должна была закончится. Еще три часа — и первая стоянка прямо на границе с Адом. Мне сейчас показалось, что не плохо бы задуматься об этом раньше. Ведь за пределами границы нас ждет хаос. Руины старых городов, возможно, там все еще бродят одержимые. Там серо, холодно и пустынно. Но не менее опасно. К тому же, границу еще преодолеть нужно. Как-то только сейчас ко мне пришло осознание, что на границе стоит энергетический барьер, ограждающий весь Союз Процветания от пост-вирусного мира. И через этот барьер еще нужно как-то пройти. А вот это уже задачка со звездочкой.

Я посмотрела на свой новый комм, который мне вручил Сайфер лично, и шепотом скомандовала:

— Викония. Вызов.

Комм слабо пискнул. Я съехала на обочину и притормозила. Найс и Лео спали и, видимо, даже не почувствовали, что машина остановилась. Комм блеснул. Викония, сонная и недовольная, смотрела на меня из голографического экрана.

— Чего тебе, смертница? — зевнула она.

— Слушай, Вик, есть вопрос.

— Ну.

— Сайфер ведь не идиот?

Вик мгновенно оживилась.

— Ну, допустим.

— Как думаешь, сработает все то, что он насочинял?

— Тебя и правда это посреди ночи?

— Да, волнует.

— Что ж, я не знаю. И ответить на твой вопрос не могу, понятия не имею, сработает это или нет. Но хотелось бы верить.

— Хорошо. Слушай, Вик. Есть просьба.

— Валяй.

— Сэмюель Шерман. Найди его. Он должен быть округе Дэкот.

— Шутишь? До Дэкота от нас три дня езды.

— Два с половиной по снегу.

— Весна, Кир. Весна! Нет снега!

— Именно. А значит, есть шанс добраться быстрее.

— На кой черт он тебе сдался? Кто это вообще?

— Не важно. Просто отыщи его. И защити.

— О, прекрасно. Начинается.

— Все, Вик. Мне надо ехать дальше. Спасибо.

— Я вообще-то не соглашалась.

— Но и не отказывалась.

Я быстро погасила коммуникатор и вернулась за руль. Ребята по-прежнему спали. Я завела машину, и мы тронулись. Спустя два часа мы добрались до первой стоянки. Это был небольшой мотель над дорогой. Я была удивлена, мне почему-то казалось, что человечество бросилось строить высоченные небоскребы, чем повыше. А здесь — небольшая такая себе постройка, два этажа. На маленькой парковке для машин наш «Werewolf» очень выделялся. Мы заночевали в мотеле. Хозяйка, старенькая милая леди, приняла нас очень радушно. Предложила нам хорошие комнаты, дала чистое постельное белье. Я удивилась, спросила, как она справляется здесь сама. Выяснилось, что справляется она на «ура», да и не одна она совсем. Просто по ночам народу не много, один человек может справится. В какой-то момент я подумала, что не будь на нас линз, которые скрывают наши глаза, старушка не была бы столь любезна, скорей всего, нас бы прогнали как нечисть. Но потом, добрая леди, желая мне спокойно ночи, сказал, чтоб я не переживала по поводу своих глаз. «Ты, милочка, если ночью вставать будешь, не напугай только внучку, хорошо? А то она фаворитов никогда не видела, может напугаться ребенок!» — сказала она. И на душе сразу потеплело. Старая леди была добра к нам просто потому, что мы ее гости. И это было приятно.

Я долго не могла уснуть. Считала, сколько фигур уже сметено с шахматной доски. Александр мертв, Эрик и Амая покинули нас, Маюри, Ричард, Корнелий тоже ушли. Остались мы с Лео, осталась Викония, Каин и Верона. На нашей стороне были «Кровные узы». Апельсинчик Рэйвен, дровосек Элиас. Даже Рэй и Лирия, казалось, стали немного ближе. Если не ко мне, так к Лео и ребятам точно. Ближе к часам пяти утра, в мою комнату постучал Найс. Не дожидаясь моего разрешения, он вошел и сел на край моей кровати. Я недоумевая уставилась на него. Когда я хотела включить ночник, он ухватил меня за руку.

— Не нужно… я хотел… хотел поговорить.

— О чем?

— О нас. Точнее…

— Найс. Чего ты хочешь?

— Ты сказала, что я важен для тебя. И я подумал… может нам… может мне попробовать?..

— Нет, — резко возразила я. Так резко, что даже сама удивилась такой категоричности.

— Что? Почему? — Найс был ошарашен. Парень, я в шоке не меньше твоего.

— Первый раз у нас ничего не вышло. Ты поломал мне позвоночник, так сложилось. И второй раз у нас ничего не вышло. Тебя чуть не убили, и ты потерял память. Если с первого раза не вышло, второй шанс — это хорошая идея. Но если и он оказался провальным, то в третий раз даже пробовать не стоит, я полагаю… — сказала я.

Я старалась, чтоб голос мой звучал как можно спокойней, равнодушней. Но, легкая дрожь меня выдавала. И Найс чувствовал, что я вовсе не это хочу сказать. Но мое решение принял достойно. Выслушав меня до конца, он поднялся и направился к выходу. Уже стоя у двери, он не оборачиваясь прошептал:

— Я не сказал, что отступлюсь.

Эта фраза на мгновение наполнила мое сердце теплом. И когда дверь за ним закрылась, я тут же уснула. Сон принял меня в свои теплые объятия и сегодня, впервые, я не видела во сне девушку с пепельно-белыми волосами. Она приходила каждую ночь. Моя идеально выточенная копия, словно сестра-близнец. Те же изгибы тела, те же повадки, та же мимика. Она говорила со мной и мне казалось, что все это наяву. А утром я просыпалась и понимала, что это был лишь сон и она снова ушла. «Я — это ты» — последнее, что я слышала перед пробуждением. Но этим утром я проснулась от тихонького стука в двери и ласкового голоса хозяйки-старушки. Она звала нас завтракать. Такая милая, добрая леди. В маленькой уютной столовой нас встретила маленькая девочка, лет семи и мужчина в клетчатом переднике. В воздухе витал аромат свежей выпечки и сладкого меда. Мужчина улыбнулся нам и предложил сесть за стол. Девочка то и дело старалась заглянуть мне в глаза, это немного смущало. Старушка несколько раз шикнула на нее. Но ребенок не унимался. Тогда леди, смущаясь, попросила меня показать малышке глаза. Настоящие глаза фаворита. Лео и Найс удивленно переглянулись, я пожала плечами. Щелкнула пальцами, линзы растворились, девочка открыла рот от удивления и неожиданно начала восторженно хлопать в ладоши. «Бабуль! Пап! Смотрите, смотрите! Они как у кошки! Красивые! А в темноте светятся? А сквозь стены видно?» — на меня тотчас посыпался шквал детских вопросов. Лео засмеялся. Я неловко улыбалась. Ранее, мне не доводилось общаться с детьми и как это делается я понятия не имела. Мне очень понравился этот мотель. Когда мы уже собирались покидать его и Лео расплачивался с хозяйкой, я пообещала этой милой леди, что на обратном пути мы обязательно вернемся. А еще пообещала ее внучке, что когда мы будем возвращаться назад, то обязательно задержимся и поиграем с ней. Обязательно. Мы погрузились в машину, и я еще долго не могла перестать улыбаться. От этого мотеля так и веяло теплом, добротой, домашним уютом. К нам здесь отнеслись как к простым путникам. Не фаворитам, не монстрам. А просто к путникам, которым нужен ночлег. Когда мы отъезжали, старушка еще некоторое время стояла на обочине и махала нам рукой.

А мы продолжали ехать. Менялись каждые три часа. Говорили обо всем, что приходило в голову. Даже в «Слова» играли. Я читала парням заметки из блога какой-то девочки поп-идола, они ржали как кони, до слез. Все спрашивали, где я нарыла этот бред и правда ли все подростки тащатся по этой тупости. Когда я читала заметку о «настоящих проблемах», мы пришли к выводу, что между обычными подростками и подростками-фаворитами огромная пропасть. В 16 лет они думают о первой любви и о том, какое платье надеть на выпускной, мы думаем о том, с кем стать в пару на выпускном экзамене. В 18 перед ними стоит выбор профессии, мы в 18 — впервые убиваем. Да, между нами была огромная, непреодолимая пропасть. И сложно было думать о том, что идея «равенства» реальна.