Коричневые - Дейч Марк - Страница 63

Кроме того, г-же Замышляевой захотелось выяснить, «кто из редакторов (Ф.И.О., координаты) подписал вышеуказанную статью в номер и проверялась ли им достоверность указанных фактов».

Вообще-то «МК» своим сотрудникам доверяет. Что же касается «указанных в публикации фактов», то они, как говорится, налицо. Вам перечислить, г-жа Замышляева?

Но особенно обескуражил меня вопрос: «цель написания статьи?». Ну вот действительно: какая цель? Так и подмывало ответить: дескать, хотел оклеветать.

По большей части я не слишком законопослушный гражданин, могу подобные факсы и проигнорировать. Однако в данном случае любопытство оказалось сильнее, и я позвонил по указанному в факсе телефону.

Г– жа Замышляева оказалась – сама любезность. Обо всем толково меня выспросила, а потом пожаловалась: уж так трудно им, прокурорским, 282-ю статью («разжигание межнациональной вражды или розни») нашим неонацистам предъявлять, уж так трудно… «Это почему же?» – вежливо поинтересовался я. Ну как же, посетовала г-жа Замышляева, там ведь умысел нужно доказывать. А как докажешь, если подозреваемый его отрицает? Говорит – вовсе я не собирался оскорблять, к примеру, весь чеченский народ, я только против отдельных его представителей выступаю, против чеченской мафии…

Тут я несколько отступлю от моего разговора с г-жой Замышляевой. Если некто хватает, скажем, молоток и с криком «Убью!» бьет человека по голове и тот умирает, обвиняемого будут судить за предумышленное убийство. И никакие оправдания – мол, убивать не собирался, попугать хотел – ему не помогут. И никакая экспертиза – психологическая или лингвистическая – того клича, с которым некто убивать кинулся, не понадобится. Подобные умозаключения доступны любому студенту юрфака.

По делу пресловутого Корчагина прокуратура одномоментно обратилась к двум экспертам. Один из них, член-корреспондент РАН, профессор Института этнологии и антропологии Сергей Арутюнов, относительно корчагинских опусов пишет: «Содержание явно антисемитское (юдофобское), направленное на мобилизацию читателей к враждебным против евреев действиям». Другой эксперт, тоже профессор, но почему-то – Московской государственной академии приборостроения, излагает иную точку зрения: «Не содержит призывов к антиправовому насилию и такая мера, как депортация евреев из страны».

Как вы думаете: чью экспертизу «приняла за основу» прокуратура? Этнолога? А вот и нет: приборостроителя.

Ничего этого рассказывать г-же Замышляевой я не стал. Бессмысленно. К тому же «опрашивала» она меня не по собственному почину, а подчиняясь приказу своего начальства. Теперь вот отчитается – на том все и заглохнет. Как всегда.

В заключение нашей беседы г-жа Замышляева еще раз посетовала – на сей раз на Министерство печати. Прокуратура, дескать, не может сама подать иск в суд о закрытии органа печати, прославившегося своим экстремизмом. По закону это должно делать вышеупомянутое министерство. А оно – не делает.

Намек я уловил и позвонил в Министерство печати.

В правовом управлении Министерства печати к моему звонку отнеслись, мягко говоря, прохладно. На вопросы отвечать отказались, потребовали письменный запрос и сведения о том, где можно ознакомиться с моими публикациями «по данному вопросу».

Причина столь нелюбезного отношения стала понятна после того, как я разузнал о деятельности управления на ниве противодействия нацистским изданиям. Между прочим, таковых в России насчитывается много десятков. Все они официально зарегистрированы и выходят вполне легально. Согласно нашему законодательству, прекратить выпуск такого издания может лишь суд, причем по иску только двух организаций: Министерства печати или Региональной инспекции по защите свободы печати и массовой информации. За все предыдущие годы столичным судом была закрыта одна-единственная газета – «Штурмовик», копировавшая название и содержание печально знаменитой штрайхеровской «Der Stunner». Иск был подан Московской региональной инспекцией. Министерство печати с подобными исками не обращалось в суд ни разу.

По– видимому, наконец и до г-на Лесина дошло-таки вышеупомянутое указание Президента – бороться с экстремизмом. Потому что совсем недавно Министерство печати вдруг подало сразу три иска. Один из них – к национал-большевистской газете «Лимонка» (на сегодняшний день ее даже закрыли), два других – к газетам «Русские ведомости» (ее издатель – тот самый «академик» Корчагин) и «Русский хозяин». В отношении этих двух изданий предсказать что-либо трудно. Судебный процесс по «Русскому хозяину» еще только намечается, а газета «Русские ведомости» хоть и была судом закрыта (спустя 12 лет (!) после её появления), однако процесс этот – я имею в виду закрытие – проходил с явным противодействием прокуроров, которые должны были поддерживать иск от имени государства.

Поддерживать иск прокурорам очень не хотелось.

Нацисты тоже любят обращаться в суд. В другое время они всевозможные споры и решали бы по-другому. По-нацистски. Но пока – можно и в суд. Совсем недавно иск одного из нацистов пришлось рассматривать судье Пресненского межмуниципального суда Москвы Игорю Тюленеву.

Суть дела проста. В конце 2001 года «МК» опубликовал статью о судебном процессе над двумя милиционерами, избившими азербайджанца. Оба милиционера были признаны виновными и осуждены – правда, наказание было более чем гуманным.

Процесс проходил в Никулинском суде столицы. У подсудимых была «группа поддержки», состоявшая из сотни членов РНЕ. Все они были одеты в черную форму, на рукавах – повязки со стилизованной нацистской символикой, в стенах суда раздавались крики «Хайль Гитлер!». Все это происходило почти два года спустя после того, как московское правительство аннулировало регистрацию РНЕ в столице.

Описав происходившее, корреспондент «МК» нарвался на судебный иск. Его подал член РНЕ «из группы поддержки». Истец потребовал публичного опровержения в «МК»: дескать, ничего подобного не было – ни нацистской символики, ни нацистских же приветствий, а просто зашли они, мирные обыватели, в суд. Вроде как поприсутствовать…

На заседание суда истец явился опять же с «группой поддержки». Правда, на сей раз их было поменьше, человек тридцать, «Хайль Гитлер!» не кричали, но все остальное – в полном объеме: черная форма с портупеями, нарукавные повязки с эмблемами.

Представитель «МК», известный адвокат Андрей Муратов, спустился на первый этаж. Там, у входа, – пост милиции. К милиционеру Муратов и обратился. «В зале суда, – сказал он, – люди в форме со стилизованными свастиками на рукавах. Я прошу вас подняться и составить протокол».

«Щас– щас, – засуетился страж порядка. – Щас мы придем…»

Они действительно пришли. Постояли в зале суда и в коридоре и так же молча ушли.

Перед началом процесса истец удобно расположился за своим столом. Расстелил на нем белую скатерку, по краю которой были не то наклеены, не то вышиты свастики. В центр стола водрузил флажок с эмблемой РНЕ. Спустя короткое время в зале заседаний появился судья Тюленев.

Муратов обратил внимание судьи на паучьи знаки, «украсившие» зал. Тюленев привстал со своего судейского кресла и подался вперед (он неважно видит).

– Что там у вас на скатерти? – спросил он истца.

– Свастики, – гордо ответил тот.

– Убрать! – распорядился Тюленев.

Истец убрал – и скатерть, и флажок. Бережно свернул и спрятал в сумку. В иске ему было отказано, однако «группа поддержки» уходила, вполне довольная собой, грохоча сапогами. Ну как же: РНЕ успешно продемонстрировало – и не где-нибудь, а в столичном суде, – что никакие запреты властей ему не страшны.

(Замечу в скобках. После взрыва на Киевском шоссе два аналогичных плаката появились в Воронеже. К счастью, без взрывчатки, а только с ее имитацией. А что в Воронеже – не случайно: стены городских домов, фонарные столбы, заборы пестрят аббревиатурами «РНЕ» и свастиками. Потом взорвалось под Омском, потом снова в Подмосковье, в Ленинградской области…)