Намерение (СИ) - Алябьева Ангелина "caramia777" - Страница 33

— Для чего ты хочешь встретиться с отцом? — недоуменно спросил Ральф, разворачивая руль в сторону, где собирался целый поток машин. Наступающая пробка. Отличный способ растянуть удовольствие побыть с ней. Узнать теперь ее планы. Намерение. Была бы на ее месте другая женщина, Ральф не стал бы уделять столько внимания в изучении ее скрытости. Языка движений. Потакать чьим — то капризам и идти на поводу посторонних желаний — ни за что. Но просила она. Его жена. Его смысл жизни, а не существования. Именно так. Если для того, чтобы удержать и не отпустить, придется выполнять каждый ее приказ — он будет готов. Почему? На это одна причина. Он полюбил ее тогда, когда она получила веское основание возненавидеть его навсегда. За то, как откровенно использовал. За жестокость и грубость. Необходимо вернуть его бабочку. Хрупкую и отчаянно летящую к пламени, в надежде согреться, а не сгореть. Он обжег ее крылышки, но не сломал. По крайней мере, Ральф надеялся. Впервые не знал, а тешился надеждой.

— Не беспокойся, — натянуто отстраненно ответила Морганит. — Ничего такого, что помешает тебе радоваться победой, я не предприму. В конце концов, ты заслужил праздновать окончание мести, которую пронес через столько лет. Я хочу только услышать от человека, заменившего мне в одном лице двух родителей, лгал ли он мне насчет мамы.

— О смерти матери? — уточнил Ральф, снова круто разворачивая руль по направлению к пустой трассе. Выбрал небольшой мотель на окраине, окруженный охраной. Не сбежать.

— Да, о ней, — подтвердила Морганит, затем ее голос стал тверже. — Я хочу уйти. Не думаю, что теперь я нужна, когда ты получил желаемое. С тетей Беатрис. Для нее я не обуза.

— Черт побери, ты мне тоже не обуза! — раздраженно рявкнул Ральф, не выдерживая накопившееся напряжение. — И что ты будешь делать? Чем заниматься?

— Тебе не должно волновать, что меня ждет, — глубоко вздохнула Морганит.

— Я схожу с ума от того, что ты делаешь со мной, — как безумный, прошептал Ральф, отвлекшись от дороги. Перевел затуманенный взгляд на пытающуюся притворяться равнодушную жену. Нестерпимое возникшее желание прижаться к ее рту разорвалось. Выворачивая наизнанку. Подмять под себя, зная, как она — беззащитна. Слаба и сломлена. Нет, не мог позволить. Как бы сильно ни ненавидел ее отца — она ни в чем не виновата. Дотянулся до нее, снимая резинку и распуская шелковые волосы. Запустил пятерню, пропуская их сквозь пальцы. Гладил виски и лоб. Проводя подушечками по подбородку, дрожащим губам. Словно сейчас он превратился в слепого обуреваемого желанием впитывать и узнавать ее черты. Запоминать. Как незрячий, прикосновениями изучая ее.

— Ты и так сломал меня, — сорвавшаяся с ресницы слеза не успела скатиться по щеке. Поймал, сжимая в кулак. — Отпусти меня, Ральф. Между нами ничего не получится.

Вновь сфокусировал взор на пустой трассе, вдавливая в газ сильнее. Быстрее. Поднимая вихрь пыли позади. Заигрался. Использовал собственную жену в роли пешки. Превратил в мерзкое оружие для достижения цели. С самого начала знала об игре, не имея понятий, куда ведет. Не догадывалась, принимая в объятия. Одаривая любовью, выводящей яд из него. Почему он сразу не понял — она н только дочь его врага. Мишень. Его жена. Когда впервые встретил ее, испуганную и нуждающуюся в защите, не знал ничего, но уже тогда нечто внутри подтолкнуло взять ее с собой. Увезти. Впервые заглянув в зеленые глаза — потерял счет времени. Остановилось. Существовала исключительно бьющаяся и пойманная бабочка в сети чужих игр. Заговоров. Жестокого обмана.

— В этот раз мы проиграли, — проговорил Ральф, сглотнув. — Я проиграл, потому что, наконец — таки отомстив и вернув имущество, заставив Джованни Сальери оказаться на месте моего отца, подорвал твое доверие. Ты проиграла, имея все шансы обыграть, изменить ход и установить другие правила, но отказалась от всего ради…меня. Дай мне шанс доказать, что твоя любовь будет твоей силой. Позволь нам еще раз…

— Снова игра? — горько усмехнулась Морганит. — Нельзя играть чувствами. Такое правило, где надо разбивать сердце и разрушать веру, презираю. Ненавижу твою игру, Ральф.

— Мы не будем больше играть, — уверенно отчеканил он. — Я знаю, что та боль, что я причинил тебе, требует времени. Рану, которую я нанес, не заживет. Оставит шрам. Повторю снова — позволь мне еще раз показать тебе, каково это принадлежать Ральфу Вуду.

— В качестве твоей собственности? Конечно, я же вещь, — намного лучше слышать появляющиеся нотки ярости в звонком голосе, чем сталкиваться с абсолютным безразличием. Обреченностью. Смирением. — Долг жены подчиняться мужу. Хотел этого?

— К черту твой долг! Даже если я дам тебе развод — не отпущу, — поклялся Ральф. — Если ты уйдешь от меня сама, то я стану твоей тенью. Тебе отвратительно положение моей жены? Освобожу. Хочешь жить без меня? Согласен. Но ты и тетя Беатрис полетите со мной в Филадельфию. Будете жить в моем доме. Я переберусь в другую квартиру. Скажи мне, что именно ты ждешь — официально расторгнуть наши отношения или жить раздельно?

— Почему ты готов пойти на это? — по сути, его жена задала конкретный вопрос, тем не менее он отразился невидимым ударом по оголенным нервам. Разве не понимала, почему его поведение изменилось? Почему готов следовать по воле ее желаний, лишь бы оставить рядом? Боялся потерять. Ее поддержка. Ее присутствие в его жизни. Ее шепот по ночам. Он не представлял, как пройдут дни без смущенной улыбки, скрывающей порок. Уже есть опыт тусклого самобичевания, где единственной отрадой являлись воспоминания. Одной памяти мало. Катастрофически не хватает и сейчас, сидя вблизи, вкуса ее губ. Поцеловать, заглушая протесты и смывая следы произошедших событий. Не будет умолять. Каждый любит по — своему. Да, он способен на многое ради него. Важнее ее выбор. Снова. Запоздалое осознание, что бабочку невозможно удерживать силой. Ее легко поломать. Уничтожить.

— Потому что я люблю тебя, черт возьми, — выдохнул Ральф, скрипнув зубами. — Слышишь меня? Никакой лжи. Никаких тайн. Я мог бы еще час назад посадить твоего отца за решетку или отдать на растерзание тем, кто ждет, как и я, расплаты. Не поступил так. Я догадывался, что ты попросишь о возможности поговорить с ним. Не смог бы лишить тебя подобной возможности. Если он останется на свободе — его убьют, а сбежать ему и жить так, будто ничего не случилось, не дам я. Тюрьма — лучшее место для него.

Морганит засмеялась. Озадаченный ее реакцией наблюдал, как плечи девушки сотрясаются от хохота. Тяжело втянул в ноздри воздух, словно что — то вязкое, часто задышав. Ладони вспотели. Сердце неровно отбивало ритм, то замедляя ход, то учащенно колотясь. Насмехалась над ним. Сложно найти оправдание, учитывая, что во всем его плане жертвой была только она. Изначальной слабостью. Средством.

— Прости меня, — осевшим голосом произнес Ральф. Заслужил ее насмешек. Достоин того, чтобы его чувства растоптали. У нее есть право причинять ему боль. В области грудной клетки неприятно кольнуло. Раньше там была пустота, но теперь выжжено ее имя. Необычное и уникальное. Сердце, которым умел помыкать и оставлять взаперти, взяло вверх. Пересилило в противовесе с прошлым. Сильнее его, ведь она смогла так легко признать всепоглощающую ненависть к нему. Открыться. Он же не мог ее возненавидеть.

— С этого надо было начинать, — вдруг перестала смеяться Морганит. Слегка повернулся, замечая на щеках влажные дорожки слез. — Ты столько наговорил, приказывал, решал, но ни разу не извинился. Я уже и не ждала.

— Серьезно, бабочка? — ошеломленно переспросил Ральф. Из всего, что он ей поведал, до нее дошло последнее. Даже признание в любви оставила без внимания. — Подожди, то есть ты готова забыть и начать сначала ради одного извинения?

— Просят прощение, когда признают вину, — поправила жена, внезапно накрыв холодными пальцами лежащую на рычаге управления его ладонь. Вздрогнул. Отбросила показной холод. — Никогда не слышала от тебя этих слов. Самоуверенный. Ты предупреждал меня, что разобьешь мое сердце. Простить будет нелегко, но ты и это сказал. С тобой трудно.