Недоумённый контакт (СИ) - Никитин Михаил Александрович - Страница 15

Ни то и ни другое. Просто, кроме скорости истечения реактивной струи, тяга зависит ещё и от расхода рабочего тела. А вот с этим-то у ионных и магнитоплазменных двигателей — беда. То есть, до высоких скоростей они разгонятся, но как же много времени это займёт! Времени, которого в бою, как правило, отчаянно не хватает.

В общем, у ядерных ракетных двигателей, помимо высокой скорости истечения струи, тяга тоже была весьма приличная.

Отработав семнадцать минут, ЯРД выключились, и снаряды отбросили ненужные впредь первые ступени. Ведь потребуются ещё корректировки для захода на цель, а в этом деликатном деле лишняя масса ну совершенно не нужна. К этому моменту рой ускорился до ста километров в секунду и преодолел треть расстояния до цели. Жить снарядам оставалось чуть больше пятнадцати минут.

Можно было ускориться и посильнее, но… но все те же затраты рабочего тела, растущие по экспоненте. Да и маневрировать на таких скоростях сложно даже автоматике.

Нацелив радары на объект Ро, рой тщательно вглядывался в приближающуюся цель. Пока что противник не маневрировал, да и радиосигналов не испускал. Это противоречило всем тактическим моделям, но рой не удивлялся. Он не умел удивляться. Он терпеливо ждал момента, когда придётся активировать средства электронной борьбы.

Ракеты постоянно обменивались данными между собой, формируя распределённую сеть вычислений. Было понятно, что существенная часть первого залпа уйдёт впустую. Будет выбита ракетами и зенитным огнём, сдетонирует о щит, завязнет в броне. Но на основании полученного опыта сеть успеет выработать тактику противодействия. Может быть, успеет. По-хорошему, эту атаку должен был координировать искусственный интеллект. Он один мог в реальном времени осмысливать поступающую информацию, совершать неочевидные выборы, генерировать нестандартные тактики. Но увы — в системе Гильгамеша был один-единственный искин, и сейчас он находился очень далеко от Таммуза. Ракетам приходилось полагаться на набор программ и алгоритмов, пусть очень проработанных и разветвлённых, но всё же — ограниченных.

Объект Ро наконец-то выпустил противоракеты. В очень ограниченном количестве — их было всего тридцать три штуки. Стартовали они с ускорением в несколько g, но, достигнув скорости в несколько сотен метров в секунду, прекратили разгон. А потом начали стрелять по приближающемуся рою маломощными кинетическими снарядами и лазерами.

Грамотная тактика. Ракеты сами несут достаточно кинетической энергии для своего уничтожения, и для обороняющихся главное — заставить атакующих растратить эти запасы раньше, чем нужно. У объекта Ро наверняка получилось бы отбить атаку, но…

Целых три "но". Во-первых, противоракет было банально мало. Тридцать три против трёхсот — это несерьёзно, а ведь на подходе были следующие залпы. Во-вторых, системы наведения противников явно нуждались в калибровке (вероятно, они полагались на пассивные сенсоры — никаких радиоволн по-прежнему не наблюдалось). Первые (единичные, но с лёгкостью пробившие магнитоплазменный щит!) попадания из лазеров начались лишь за пятьсот километров — таким образом, рой находился в угрожаемой зоне что-то около пяти секунд. И это при том, что темп стрельбы вражеских лазеров явно не превышал выстрела в секунду! Ну и в-третьих, системы противопротиворакетной обороны тоже не дремали.

Ответные выстрелы лазеров — с куда большего расстояния, но значительно более точных. Разлетающиеся облака дроби, прикрывающие все возможные векторы отхода. Колоссальные сети с грузиками в узлах пересечений. Пригоршни пусть слабеньких, но самонаводящихся ракет. По расчётам компьютеров, этого должно хватить. Ну а не хватит — всегда можно дать добавки.

Объект Ро открыл пародию на зенитный огонь. Да, один-единственный выстрел мог сжигать приближающиеся ракеты десятками, если не сотнями. Да, уклониться от сгустков плазмы, летящих со скоростью в десятки тысяч километров в секунду, было невозможно. Но уклоняться и не пришлось. Неизвестно, по чему целился объект Ро — но точно ни по одной из приближающихся ракет!

Ну и потом, один залп раз в двадцать секунд для зенитного огня — это несерьёзно.

Первыми в сторону объекта Ро пошли кинетические снаряды из рельсотронов. Металлические болванки, разогнанные до сумасшедших скоростей, уткнулись во внезапно почерневшую плёнку какого-то щита. Информации о дальнейшем у изделия КГЯН(Гил)/617-1730 не было.

Таймер отсчитал последний такт.

Сначала сдетонировала взрывчатка. Самая разнообразная и тщательно подобранная — впрочем, основу её составил тротил. Столетие идёт за столетием, люди шагают к звёздам, но это вещество, изобретённое ещё в третьем веке до Разрыва, остаётся неизменным.

Взрывная волна сжала, сдавила, смяла кусок плутония в своих жёстких объятиях. Ему нужен был миг, ничтожное, неуловимое мгновение, чтобы вернуться в первоначальное состояние — но этого мига ему не дали.

Ядра плутония — иногда, изредка, время от времени — делятся с образованием нейтрона. Нейтрон при этом улетает прочь, по своим делам, ничем и никем не удерживаемый. Но в сдавленном со всех сторон куске металла с нейтронами начали происходить… неприятности. Они сталкивались с иными ядрами плутония, возбуждали их, приносили избыточную энергию, которой как раз-таки не хватало для деления тяжёлых и неустойчивых ядер. А при делении, наряду со всевозможными осколками атомов, рождались и новые нейтроны, которые тоже не успевали далеко убежать…

Ах да, и вся эта цепная реакция сопровождалась значительным выделением энергии. Всё-таки энергия связи на один нуклон в конце таблицы Менделеева несколько ниже, чем в середине.

Поток мягкого (мяяягонького такого) рентгеновского излучения рванул наружу… но не свезло. Сначала ему пришлось пройти сквозь толстый слой дейтерида лития-6, разогревая его, превращая легкоплавкий материал в плазму. А потом он вообще наткнулся на урановую оболочку.

Температура и давление внутри изделия достигли весьма значительных величин — но и только. Пока, кроме маломощного ядерного взрыва, ничего, в сущности, не произошло. А потом, сжатый дейтериевой плазмой до состояния критической массы, рванул второй плутониевый стержень.

Два атомных взрыва подряд — для внутренностей изделия это оказалось уже слишком. Ядра дейтерия наконец-то умудрились преодолеть силы кулоновского отталкивания и начали в экстазе сливаться друг с другом. И два предыдущих атомных взрыва на фоне этой вакханалии казались жалкими поделками по сравнению с полотном великого мастера. Всё-таки энергия связи на один нуклон в начале таблицы Менделеева куда ниже, чем в конце.

Энергия термоядерного взрыва составила примерно семь с половиной миллионов тонн в тротиловом эквиваленте. Ущерб, который взрыв нанёс объекту Ро… Ну какой может быть ущерб от термоядерного взрыва в вакууме на расстоянии в тысячу двести километров? Правильно. Никакого.

Если только…

Поток энергии обрушивается на последнюю уцелевшую часть изделия — длинный и толстый стержень из гидрида урана. Совсем скоро он испарится, кончится, перестанет быть — но пока монокристалл ещё держится. Он впитывает энергию, как губка. Его электроны перепрыгивают на верхние энергетические уровни, возбуждаясь всё больше и больше. А потом в каком-то случайном атоме происходит спонтанный энергетический переход. Электрон спускается на более низкую орбиталь и испускает фотон, и этот фотон вызывает лавину. Возбуждённые атомы вынуждены отдавать обратно всю свою запасённую энергию. Отдавать в виде тех же самых фотонов. Когерентных, монохроматических, узконаправленных. Способных с лёгкостью преодолеть всю бездну расстояния до объекта Ро.

За мгновение до того, как испариться в пламени термоядерного взрыва, триста тонн гидрида урана испускают поток света. Невидимого, но оттого не менее смертоносного.

Через неуловимую долю секунды в объект Ро упирается луч гамма-излучения. Сто тысяч тонн тротилового эквивалента исправно доставлено до адресата. Получите и распишитесь, агрессоры!