Условный переход (Дело интуиционистов) - Дегтярев Максим Владимирович - Страница 81

Но черт с ним, с кораблем. Где ж та антенна, за которую так неудачно зацепился Сундин? Для тренировок туристам отвели кусок крестовины у основания жилого выступа. Я изучил снимок места трагедии до последнего пикселя, но что толку? Невозможно найти в лесу дерево по его фотографии. Одно было ясно: «челнок» причалит не там, где летают вышедшие в космос туристы. Наверное, теперь это записано в правилах.

За исключением капитана, весь экипаж вышел усаживать по местам пассажиров. Пассажиры нехотя пристегнулись, а те из них, кто успел достать с полок багаж, пристегнули к себе чемоданы. Легкие сумки было разрешено не пристегивать.

«Добро пожаловать на „Трамплин“!», — говорил представитель «Галактик-Трэвэлинг» сначала каждому из вновь прибывших, затем — каждым трем, последние пассажиры получили одно «добро» на десятерых. При этом взгляд у представителя был таков, словно он думал: «Господи, куда ж я вас дену?». В отличие от него, сотрудники «Трамплина» не скрывали своих мыслей, но сами мысли были ни чем не лучше. Нам вручили по бумажке с правилами поведения на станции. Между прочим, в ней содержалась просьба ничего не отламывать и не отдирать на память. Если кому что приглянулось, следовало сообщить об этом старшему группы, и он позаботится о том, чтобы перед отъездом вы получили в подарок точную копию понравившегося предмета. На ней непременно будет и эмблема станции и подпись ее командира. Мне сходу пришлась по душе одна глазастенькая брюнетка, работавшая, кажется, гидом. Может, если я откажусь от подписи командира, то ее копию мне выдадут до отъезда?

— А когда вы уезжаете? — спросила она, даря мне очаровательную улыбку.

— Через пять дней.

Что было правдой, коль скоро мы купили пятидневный тур.

Она задумалась, хватит ли пяти дней, чтобы изготовить копию. Ответ я так и не узнал — представитель ГТ погнал нас дальше по коридору, который выглядел как нечаянная щель между составленными бок о бок дип-коллайдерами.

— Брось нить, Ариадна… — молил я, подталкиваемый чужими чемоданами. Но она опять протормозила с ответом. Меж тем, с ориентацией дела обстояли худо.

Гроссман, с которым мы наконец-то воссоединились, ехидно заметил:

— Если она откажет, попросите робота.

— А вас устроит копия?

— Точная — да! — Подтвердил он нашу догадку, что главная его цель — секреты Борисова.

По мере того, как мы приближались к жилой зоне, стены коридоров сглаживались и приобретали менее, что ли, фрактальный вид. Затихал гул приборов, лампы, как это теперь модно, переместились ближе к полу, ставшему после очередного порога вдруг глухим и мягким. Черное, в россыпи звезд окно напомнило, что мы черти-где в космосе. Раз есть окно, значит, это жилая зона, и вереница полуовальных дверей — каюты, одну из которых мне предстоит занять.

После того как мне указали на дверь, Гроссман, не задерживаясь, пошел дальше.

— Так мы не соседи? — удивился я.

— Такие достались.

К его словам можно добавить, что большое счастье, что нам вообще что-то досталось.

За каюты мы, конечно, несколько переплатили, но что до моей, то она была вполне сносной. Особенно радовал тот факт, что каюта была одноместной. В мое личное распоряжение поступили: койка, три квадратных метра пола, столик с экраном на телескопической штанге, протертое кресло, шкаф для одежды и душевая кабина. Я все это быстро опробовал, затем позвонил Гроссману и сказал, что приступаю к выполнению своей части плана.

— Дерзайте, — напутствовал он, — но будьте осторожны, особенно — с дамами.

— А вы — с роботами.

— О’кей. Удачи.

Ну, и на том спасибо.

Наш план состоял в том, чтобы действовать раздельно по двум направлениям и по возможности нигде не пересекаться. Гроссман постарается осмотреть максимальное число роботов, выделит из них «банду пятнадцати», пометит их как-то и установит наблюдение. Мне же предстояло разобраться до конца с делом Осборна, и в первую очередь ответить на вопрос «А был ли робот?». Ответ знал очевидец происшествия, инженер по фамилии Чанг. Сначала я искал его координаты через местную сеть. Ничего не вышло, поскольку доступ с терминала каюты ограничивался файлами, содержавшими лишь общие сведения о «Трамплине». В десятку руководителей станции он явно не входил, а только их имена и координаты можно было найти в доступных файлах.

Пришло сообщение:

«Членам туристической группы № 12 собраться в холле третьего уровня жилой зоны. Тема: знакомство со стацией и ужин».

Пожалуй, на первое сборище надо сходить. Позвонил Гроссман:

— Пойдете?

— Да надо бы…

— Я тоже так думаю. По крайней мере, мы выясним, насколько плотно они собираются нас опекать.

В холле собралось человек двадцать. Следуя плану, мы с Гроссманом держались раздельно. Нас пересчитали, сверили со списком, к счастью, ничем не пометили. Старший группы минут десять болтал о том, что гостеприимные хозяева покажут нам массу всего интересного, включая «Гигантропос», лишь бы мы не разбредались и вели себя смирно. От лица «хозяев» выступил директор по общественным связям. Он рассказал историю создания станции и о том, для чего она нужна. Завершив речь, он спросил, есть ли вопросы. Вопрос, в общем, у всех был один: куда нас пустят, а куда нет? Директор перечислил номера открытых секторов и зон. Эти номера никому ни о чем не говорили, и туристы остались недовольны ответом. В перерыве, который предшествовал совместному ужину, я подошел к директору и спросил, как мне разыскать сотрудника по фамилии Чанг. Мол, он знакомый моих знакомых, и меня просили передать ему привет. Директор не счел мою просьбу чем-то особенным. Он пообещал разыскать Чанга и дать ему номер моего комлога, если я, в свою очередь, сообщу этот номер директору. Я, разумеется, сообщил.

Ничего не оставалось, как идти ужинать вместе со всеми. Если верить гиду, мы объедали экипаж «Гигантропоса». Безо всяких угрызений совести я попросил добавки. Ее привез робот, и это был первый робот, которого я встретил на «Трамплине». Обычная «гостиничная» модель: полтора метра ростом, корпус напоминает располневшую букву «L», выступ спереди предназначен для крепления навесного оборудования, две руки легко дотянутся до горла центрового из нашей сборной по баскетболу, но догнать его робот вряд ли сможет, поскольку короткие ноги не пригодны для бега. Темно-синяя эмблема «Трамплина» располагалась с двух сторон белого корпуса — спереди на левом плече и сзади посередине спины. На правом плече — маленький квадратик эмблемы «Роботроникса». Заводской номер у этих роботов спрятан под крышкой, и чтобы открыть ее, необходим надежный повод либо полное отсутствие свидетелей. Гроссман, как и я, не спускал глаз с робота. Чтобы подманить его поближе, он потребовал поменять ему колу на сок. С соком приехал другой робот, и тоже от «Роботроникса». Гроссман недовольно покачал головой. После ужина он так объяснил это качание:

— Корпуса из-под одного пресса. Кажется, я не смогу отличить фаонских «Роботрониксов» от земных.

— Спросите, за кого они болеют.

— Нашли Чанга?

— Нет еще.

— Зато успеваете давать советы!

В этот момент позвонил Чанг. Я назвался журналистом с Фаона, освещавшим дело Осборна в местной прессе. Могли бы мы поговорить? Выдержав паузу, он ответил:

— Сейчас у меня смена. Давайте завтра.

— Где и когда?

— На вручении.

— Договорились, — согласился я, понимая, что нельзя переспрашивать, о вручении чего и кому идет речь.

— Ну, что ж, — сказал Гроссман, — у вас вся ночь впереди, дабы выяснить, где вы с ним встретитесь. Не исключено, что «Вручение» — это название корабля или какой-нибудь планеты.

— Поблизости нет планет.

— Что значительно сужает круг поисков. Ладно, вы — за вручением, я — за роботами. Похоже, для работы нам оставили только вечер и ночь.

Я пожелал ему удачи и вернулся в каюту. Гроссман ошибся: на поиск «вручения» я потратил не более пяти минут. Осборна посмертно наградили медалью «За мужество в космосе». 27-ого февраля в 12:00 награду передадут его вдове. Церемония состоится в конференц-зале станции. Как журналист я должен был об этом знать. Чанг очень бы удивился, если бы я его переспросил.