Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 31

 Дом, к которому Виола вела Мирослава, располагался на самом краю.  Они долго шли мимо строений с двускатными черепичными крышами, минуя уютные палисадники, и Виола рассказывала:

- Ох и влетело мне от отца. Мне двадцать один год, я взрослая и самостоятельная, а стояла перед ним как провинившаяся девчонка лет десяти.  Плакала!

- Габора вспомнил?

- Да не только! И все наши приключения с Мачкой... А потом... Потом рассказал всё как есть. Начистоту! Всю свою жизнь, всё что приключилось со мной.

Мирослав остановился и взял её за руку.

- Дорогая, милая моя душа, я понимаю, как тебе сейчас тяжко, но ты держись.

Виола помотала головой.

- Нет, не тяжко. Просперо был, есть и останется мне отцом, самым близким, родным человеком. После всего что было, я люблю его не меньше, а даже больше. Он ласково обнял меня, гладил мои волосы и сказал:

«Дочь моя, пора признаться, что я не всегда был хозяином этого поместья и, вообще, не был здешним жителем. Было время, когда мы обитали в другом месте и в другом мире. Помнишь? Хотя, как ты можешь помнить – ты была ещё младенцем».

«Мне как будто что-то мерещится – далёкое, тусклое, вроде большого дома, а за окном яркие краски», - напрягала свою память я.

«Неужели воспоминанье живёт в тебе? Хотя нет, не может быть, ты была ещё слишком маленькой... Да, тогда я был врачом... И ещё ты должна знать, что мать твоя была необыкновенно красивой. Она, бедняжка, скончалась при родах. Я же тебя взял и воспитал, так как родитель твой не был достоин тебя».

«Я знаю и считаю тебя отцом, ибо отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал».

«Я всегда пытался привить тебе свободную волю и гордый дух. Наверное это пошло от моих предков... Если по моей линии, то дед твой был граф, именитый человек в Милане».

«Но, отец, как же мы оказались в этом месте? Чья подлая рука нас бросила сюда?!» - воскликнула я.

«Мой брат, а твой дядя – лицемер и подлец. Антонио оклеветал меня, подделав завещание отца. Он лишил меня всего! Мы скитались, какое-то время жили в разных городах, пока не осели здесь, на окраинах Праги, в этом маленьком посёлке. Ты была ангелом, спасшим мою душу от скорби. Чтобы иметь свой угол, как ты знаешь, мне пришлось влезть в большие долги. Но мы смогли обрести этот дом. Но знал бы я тогда к каким испытаниям это приведёт, то выбрал бы для жизни другое место на земле».

«Что ты, отец, эти испытания привели к тому, что я встретила Мирослава. И он стал дороже мне всех на свете».

« Я хочу повидать его, познакомиться с ним, ведь ты так много говоришь о нём, и Ариэль тоже хорошего о нём мнения. Он спас тебе жизнь, а это дорогого стоит. Приведи его ко мне».

Вот так сказал мне отец, и я с радостью выполняю просьбу.

***

Дальнейшие события известны автору по сохранившемся запискам Мирослава. Привожу отрывки из них.

Из записок Мирослава

«Мы наконец-то приблизились к четырёхэтажному  серому дому угрюмого вида. Но украшал дом, делая его более радостным, красивейший сад, уже, по воле осени, начавший увядать...

- А почему в этот дом так трудно попасть? Его искал я, искала полиция -  и напрасно..., - спросил я Виолу.

- Ах, по просьбе отца, Ариэль окружает окрестности туманом. Он зыбок и обманчив, поэтому дом не сразу найдёшь, - загадочно ответила Виола. - Но сейчас наш ангел туман разогнал.

Открыв железную калитку, мы пошли по дорожке, ведущей через сад к дому, где нас встретил Ариэль. Он заявил, что хозяин поместья в отъезде.

- Уехал в Прагу по делам наследства. Должен быть завтра утром, позднее всего - к обеду. Ганс истопил печь и приготовил для вас вкуснейшие блюда.

Отобедав со мной, Виола показала дом и сад. Особенно меня поразила огромная библиотека. Стены двух комнат были буквально доверху заложены старинными и современными изданиями.

- Есть ещё подвал и комната отца, но их он покажет сам, если посчитает нужным, - сказала Виола. - В подвале оборудована большая лаборатория.  Там бывали очень немногие. Отец там занимается научными изысканиями.

Вечером мы сидели в креслах у камина, и Виола читала мне.

 За окном синела ночь, было уютно, но и как-то тревожно. Как меня встретит старик – отец? Мне кажется он сумасбродный чудак, фанатически живущий только наукой, способный на всякое...

Ночь прошла и в любви, и в тревожном полусне. Полностью забыться сном удалось лишь под утро.

Когда я открыл глаза, за окном, под янтарным осенним солнцем, уже блистал день. Я быстро подхватился – не хотелось, чтобы приезд хозяина застал меня в постели.

Виола хлопотала по дому. Мне принесли воду для умывания.

После этого я вышел в сад.

Я шёл по дорожке сада и остановился подле каменной беседки. Своды её подпирали фигурки изящных граций. На садовом столе лежала открытая книга, её листы были влажны от дождя или ночной росы. Я было потянулся к книге...

И тут кто-то поприветствовал меня. Я обернулся. Передо мною стоял стройный, подтянутый человек в современном городском костюме. Как выяснилось, это и был хозяин дома – Просперо Висконти. Никакой длинной седой бороды, колпаков и мантий, расшитых звёздами, не было. Да и стариком он не был. Это был моложавый, ещё крепкий мужчина лет пятидесяти с благородным лицом, украшенном аккуратно подстриженной округлой бородкой. Ничто не выдавало в нём бывшего южанина, скорее наоборот – он был голубоглаз, немного бледен. В бороде и в волосах блестела благородная седина.

Мы познакомились, разговорились. Но это был больше вежливый разговор хозяина с гостем, чем друзей – слишком далеки мы были друг от друга...

... Более подробная беседа состоялась уже под вечер. Мы сидели в саду, пока Виола и Ганс, вместе со служанкой Гражиной, готовили ужин.

По просьбе Просперо Висконти я подробно рассказал об обстоятельствах знакомства с Виолой, о злоключениях с Мачкой.

Просперо поблагодарил меня за спасение дочери. Я, в свою очередь, спросил, известно ли ему что - либо о гибели барона Габора и полицейских. Ведь из-за  всего этого я сам чудом остался жив и едва не угодил в тюрьму.

- Да, моя вина здесь безмерна, - тяжело вздохнув, медленно промолвил Просперо. – Не уследил. Стихия вышла из - под моего контроля. Обычно я никогда об этом не рассказываю. Но вы другое дело. Вы близкий друг моей дочери, я обязан вам её спасением. Вам я расскажу... Но сначала небольшое предисловие, оно должно всё прояснить.

Как вы знаете, с юности я был склонен к наукам. Я считал, что они существуют, чтобы помочь улучшить человека, усовершенствовать его, увеличить его силы.

С целью овладеть тайнами магических знаний я ездил в Тибет и в Индию. Здесь из газет я узнал о таинственном снежном человеке, которого видели жители непальского селения Кумджунг. Я и раньше интересовался йети, о нём писал ещё Линней.

На те средства, что у меня были, мне удалось организовать экспедицию в горы. Это был очень трудный путь. Селение расположено на высоте около четырёх тысяч метров, у подножия священной горы Кхумбила. Когда я с моими спутниками добрался до места, то стал расспрашивать местных жителей шерпов о йети. После опросов я понял, что это очень крупный обезьяночеловек, обладающий громадной силой. Мы долго блуждали по горам, долинам и ущельям в его поисках.

Как-то ночью на привале мы сидели у костра. Съели наш нехитрый ужин, а потом уснули. Пробудились среди ночи оттого, что наши собаки стали выть, а потом подняли неистовый лай.

И что мы увидели? При свете луны на скале стоит огромный человек. Одна из наших собак бросилась на него, и он одним ударом палицы сломал ей хребет. _к_н_и_г_о_ч_е_й._н_е_т_ Собака отчаянно завизжала. Один из моих спутников не удержался и выстрелил в ночного гостя. Тот упал со скалы в расщелину и сильно расшибся. С большим трудом мы вытащили его, подлечили раны. Затем крепко связали и доставили в город. Там я стал изучать его.