Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 21

- Я считаю эту книгу искусной подделкой, - резко сказал он. - Если и существует реальная книга Якоба Брюса, то, скорее всего её нельзя  так легко открыть и прочесть - без откровения свыше. Мне приходилось встречаться с человеком, знающим современного алхимика Фулканелли. Так тот утверждает, что сама по себе Чёрная книга это - таинственный иероглиф материи созидания, способной, после соответствующей обработки, проявлять таящийся в ней дух.  Чёрная книга словно бы заключает в себе первоматерию Великого Делания.  Она высвобождает скрытый в ней универсальный дух... С его помощью можно достичь просветлённого сознания, слияния материи и духа...

- А это удалось кому-то совершить? – нетерпеливо перебил Мирослав.

- Был такой Николас Фламель.

- А помню! Это тот француз, которому удалось получить философский камень.

- Да, это он. Именно Фламель проводил более-менее успешные действия с книгой. Ему удалось создать эликсир жизни... А потом – опыты Брюса...

Повертев книгу в руках, Мирослав закрыл её и аккуратно положил в шкатулку.

- А к вам как она попала?

- Это длинная история, связанная с наследством, - ответил Барт, легко махнув рукой. - Книга хранилась у меня, и я не знал куда её деть. Она как-то тяготила меня. Один раз я имел неосторожность рассказать о ней одному человеку. А он был связан с этим Мачкой. И с тех пор, вот уже шесть лет, Мачка пытается разными путями добыть эту книгу. Ко мне уже подсылали воров, одну опытную в искусстве соблазнения даму, пытались её выиграть у меня, купить – всё напрасно!

- А почему бы вам просто не продать её? Тем более, вы говорите, она вас тяготит. Такая книга стоит немало, на любом аукционе за неё отвалят солидный куш.

Барт покачал головой. Потом провёл рукой по лбу. Повязка мелькнула вниз, словно зелёная ящерица.

- Продавать её нельзя. Я вам сейчас не могу всего объяснить.

- А проиграть в карты можно.

- Я не проиграл. Я просто поддался вам. Не буду раскрывать секреты, - слегка улыбнулся Барт.

Мирослав чувствовал, как багровеет лицо.

- Я знал это, - процедил он.

- А сейчас я вам дарю эту книгу. С благородной целью – чтобы с её помощью вы могли бы выйти из сложного положения.  Если, конечно, у вас это получится.

На какую-то минуту воцарилось молчание, слышно было лишь завывание ветра и стук ставень.

- Как вы думаете, а зачем книга нужна Мачке? – нарушил тишину Мирослав.

Барт пожал плечами.

- Кто знает... Секрет долголетия, продажа и зарабатывание денег, шантаж – всё может быть... Не знаю.

- Продавать же её нельзя...

- А он откуда об этом знает? И ещё... Таким как Мачка закон не писан...

Барт откинулся на спинку кресла, вынул из кармана часы и щёлкнул крышкой.

- О, время уже позднее, - произнёс он. - Ладно, я буду прощаться. Напоследок совет – будьте осторожны. И не обращайтесь в полицию – у Мачки там могут быть осведомители. Тогда можете погибнуть и вы, и ваша возлюбленная.

Барт встал, взял шляпу и трость.

- Господин Барт, получается, отныне - я ваш должник..., - сказал Мирослав.

- Ни в коем случае. Если эта книга послужит доброму делу – я буду счастлив. Прощайте. И пусть вам повезёт.

***

Мирослав стоял у окна, в котором отражались светящаяся лампа на столе и тёмный силуэт шкатулки. За окном повисла глухая ночь, лишь звёзды подмигивали загадочно и печально.

Вернувшись в спальню Мирослав попытался в очередной раз заснуть. Но сон не приходил -  волнение достигло предела.

Подперев руками голову, он долго сидел на кровати, пытаясь успокоиться. Затем, не торопясь, вернулся в комнату, сел к столу и открыл шкатулку. Перед ним замерла, таинственно дыша, старинная книга.

Мирослав осторожно тронул тяжёлую обложку. Он неплохо знал немецкий, но книга была написана каким-то невыразимо древним и сложным языком, поэтому Мирослав просто листал страницы. Его особенно привлекла пентаграмма с вписанной человеческой фигурой. Он где-то читал, что это означает пять элементов, то есть -  четыре стихии: Огонь, Вода, Воздух, Земля, а также Дух или Эфир. Это изображение знака «микрокосма» у оккультистов.

Мирослав вспомнил «Фауста» Гёте. Там пентаграмма была защитой от злых духов.

На одной из страниц он увидел изображение бородатого человека. Из широко расставленных глубоких глаз выходили лучи. Человек на картинке шевельнулся, лучи проникли в тело Мирослава, и он ощутил, что падает в какую-то бездну, наполненную миллиардами человеческих голов, взиравших со всех сторон. Все они гудели, шипели и кричали. Внезапно сотни рук указали ему на заносящийся над ним кинжал, Мирослав закричал и ... проснулся.

...Он с усилием стал разминать онемевшее тело.

 Утро лило в окно ласковые лучи. Книга лежала на полу.

***

Лето будто решило напомнить о себе - густое марево духоты в эти последние дни августа повисло, сдавленное стенами домов.

Но поздним вечером духота отступила. Раскалённый воздух сменился приятной прохладой. Повеяло ароматами приближающейся осени.

Тёмно – зелёные деревья неслышно колыхали листвой и, казалось, под потоками воздуха подрагивают звёзды и застывшая в облачной дымке луна.

Подсвеченные облака медленно укрыли ночное светило, дав работу тусклым фонарям, освещавшим усталые клёны, белые скамейки и тяжёлые гроздья чёрного винограда, каким всегда славилась Гребовка.

Он медленно шёл по аллее, чувствуя на себе множество напряжённо следящих глаз, как живых, явленных миру на какой-то срок, так и потусторонних, чья жизнь длинна и непонятна. Где-то далеко заливались трубы, тренькало банджо, а потом всё стихло. Вдруг завелись собаки – визг и писк, рычание перешли в вопль, затем в лай. Далее последовал шелест бегущих животных, и опять всё затихло.

Мирослав вздрогнул – казалось ожило дерево. От него отделился долговязый человек.

Мирослав сжал ручку чемоданчика. Он узнал этого высокого человека с желтоватыми усиками на мрачном лице и опущенными уголками губ – одного из шайки Мачки.

- Вечер добрый, господин Липский. Куревом не угостите?

Мирослав достал портсигар. Долговязый жадно закурил, сложив ладони куполом над крохотным пламенем зажигалки.

- То что обещано – с вами? - спросил он, выпуская дым, окутывая Мирослава табачным запахом.

Мирослав подтвердил:

- Со мной. И учтите, если вы захотите насильно отнять книгу – ничего не выйдет! Этот чемоданчик вам не открыть. Поэтому, сначала – Виола. Отпустите её – тогда получите всё, что нужно.

Шимон улыбнулся лошадиной улыбкой.

- Пан Мачка велел для начала показать её. Но отпустим её тогда, когда вы передадите нам книгу.

- Я хочу видеть её, убедиться, что она здесь и с ней всё в порядке.

Долговязый легко свистнул.  Медленно, визжа колёсами, по аллее подъехал знакомый катафалк. Кони, ударив копытами, остановились. На козлах сидел усатый Войтех с неизменным моноклем, сверкающим в глазу, одетый в сюртук и полосатые брюки

- Ну что, Шимон, всё по плану? – спросил он.

Долговязый Шимон махнул рукой и крикнул:

- Показывай!

 Войтех слез и открыл дверцу.

Выглянула Виола – при свете фонаря её лицо было бледным и растерянным.

- Господи, Мирослав! Что они хотят от тебя, милый?

- Всё будет хорошо. Спокойно жди, - ответил Мирослав, с усилием сдерживая себя.

Лицо Виолы исчезло.

- Это всё, Липский. Болтать будете после. А сначала дело, - промолвил Войтех.

Из катафалка выбрался горбатый карлик. Он был в плаще почти до самых пят и в большой круглой шляпе.

Войтех предложил:

- Гвельф, объясни ему всё.

Горбун процедил тонким голосом:

- Как видите ваша дама в целости и сохранности. Пойдёмте теперь, покажите свою добычу.... Если всё будет в порядке – получите свою милку.

И его звонкий смех рассыпался по парку.

- Зачем куда-то идти? Давайте здесь..., - предложил Мирослав.

Его перебил Шимон: