Ок-но - Дегтярев Максим Владимирович - Страница 57

— Выставить за дверь!

— У него бумага с разрешением на свидание с подзащитным.

— Пусть в следующий раз идет как положено — через проходную. Так и передай ему.

— Слушаюсь, босс! — и Ньютроп удалился.

Адвокат Ойшвиц, видимо, не хотел сталкиваться нос к носу с Виттенгером. Поэтому он направлялся в тюремный изолятор не через Департамент Тяжких Преступлений, а через подземный переход, соединявший корпус полицейского управления и соседний корпус муниципалитета. В муниципалитет вход для влиятельного адвоката был всегда открыт.

Я поинтересовался:

— И после этого вы станете говорить, что я на стороне Ойшвица? Без меня вы бы его не поймали.

— Спасибо, — буркнул инспектор. — Погоди, а почему ты все еще здесь?

— Шеф сказал без вашего «добро» не возвращаться.

У инспектора проснулась совесть.

— Давай так, — сказал он приглушенно, — ты ко мне не приходил и ни о чем меня не просил. Печать на дверях дотошно проверять никто не будет. Все понял?

Еще бы не понять. Я с самого начала говорил Шефу, мол, к чему нам полицейское «добро», когда я одним пальцем могу взломать замок в квартире Сведенова, а печать мы потом как-нибудь подделаем. Но Шеф уперся. Получи, говорит, согласие Виттенгера. Сам он с инспектором разговаривать не захотел. Чтобы унижаться перед полицией, существую я.

Пока я торчал у Виттенгера, на флаер успели налепить штрафной талон за парковку на служебной стоянке. Заплатив штраф (иначе меня бы не отпустили), я взял курс к дому, где жил Сведенов.

Узкое шестиэтажное здание было обращено застекленным фасадом к озеру. «Со двора» окна были узкими и глубоко утопленными в толстую бетонную стену. Длинный козырек начинался у парковки и, изгибаясь, шел к единственному подъезду. Предо мной в дом входил кто-то из жильцов. Условно-роботная физиономия, возникшая на входной двери как на экране, поприветствовала жильца словами «С возвращением, мистер Клоц». Я попросил мистера Клоца попридержать дверь и в подкрепление просьбы помахал пластмассовым полицейским жетоном, с обратной стороны которого имелась надпись «Для детей старше трех лет». Мистер Клоц пропустил меня несмотря на недоверчивое ворчание виртуального сторожа.

— К Сведенову, — предваряя вопрос, бросил я жильцу.

— Его выпустят? — осведомленный жилец был рад, что я не за ним.

Я состроил служебную гримасу.

— Понимаю, — законопослушно кивнул тот.

Он вышел на третьем этаже, я ехал выше — на пятый.

На лестничную площадку выходило две двери. Замок одной них был заклеен куском желтой ленты с печатью Департамента Тяжких Преступлений. Церемониться я не стал: сорвал ленту поперек печати. Универсальный сканер-ключ провозился с замком четыре минуты против обычных двух. Я даже немного поволновался, поскольку, будь я застигнут со сканером в руках кем-то из жильцов, тому могло прийти в голову взглянуть на обратную сторону моего полицейского жетона.

В квартире царил художественный беспорядок: одежда, как и полагается, — на подрамниках, картины — стопкой у стены, обклеенной плакатами с репродукциями тех же (или похожих) картин, разношерстные и анахроничные диваны забросаны одеждой, что не поместилась на подрамниках, пустые бутылки разместились группами в углах и на деревянном сундуке со сбитым замком. Две идентичные «Венеры за туалетом» были, видимо, для конспирации, накрыты безобидным пейзажем. В углу у окна грустная женская статуя взирала на осколки разбитой вазы так, будто это она уронила ее с антикварной этажерки на елочный паркет. Или же, размышлял я, переходя из одной комнаты в другую, квартиру разгромили полицейские. Откуда, однако, у них хватило вкуса заляпать бежевый ковер лазуритовой, а не малахитовой краской, хотя тюбик последней так и просился, чтобы на него наступили (что я и исполнил, когда получасом позже уходил из квартиры).

Наконец я обнаружил темную кладовую, где среди прочего бумажного мусора полиция нашла чехол со следами смазки «Ижевска-667» и батареи к нему же. Верхний свет в кладовой не включался. К мелкоячеистому стеллажу, изрешетившему боковую стену кладовой, на уровне глаз был прикреплен переносной светильник с длинным проводом. Я машинально потянулся к плафону и с первого раза попал в кнопку выключателя. Сфокусированный луч осветил пол и часть дальней стены. Возле нее громоздились вскрытые коробки. Я посмотрел на серое, мохнатое пятно на подушечке указательного пальца. Потер пальцами, стерев пыльное пятно.

«Эй, кто здесь?» — искусственно-храбрый возглас донесся из прихожей. Трехсекундная пауза, затем угроза: «Я вызываю полицию!».

Я вышел в коридор, помахивая полицейским жетоном. Через полуоткрытую дверь на меня смотрели пара злых глаз и ствол калибра 7,62.

— А разрешение есть? — спросил я, указав на ствол.

Мужчина вошел в квартиру. Ему было лет под семьдесят. Майка, тренировочные штаны и тапочки на босу ногу. Бластер он опустил.

— Имеется, — сказал он.

— Майор Дельбрук, если не ошибаюсь? — я вспомнил фамилию из файла Виттенгера.

— Так точно, — и он попытался засунуть бластер за штаны. — В отставке.

— Сосед снизу?

— Все верно.

— Вы всегда такой бдительный?

Он замялся, и я заверил его, что вопрос был, в сущности, риторическим.

— Услышал шаги, подумал мало ли… Меня просили присмотреть за квартирой.

— Кто просил? Ньютроп, Виттенгер?

— Да, полковник Виттенгер.

— Я передам ему, что вы по-прежнему бдите. Вы ведь служили в полиции, не так ли?

Да, он служил в транспортной полиции. Я рассказал ему пару анекдотов про нынешнее полицейское начальство. Отставной майор густо хохотал и приговаривал, что помнит это начальство «вот такими»: ростом ниже дверной ручки.

— Так я пойду? — спросил он, когда я сказал, что запас анекдотов исчерпан.

— Постойте… — до меня только сейчас дошло, что я, войдя в квартиру, закрыл дверь на замок. — Откуда у вас ключ?

— От хозяина.

— То есть от Сведенова.

— Ну да, он же пока хозяин.

— Зачем он вам его оставил?

— Как зачем… — майор поправил бластер, норовивший провалится в широкую мотню. — Тоже присмотреть на всякий случай — господин Сведенов часто в отъезде. В прошлом году его залил сосед сверху, так картины попортились на миллионы, вот он и оставил мне ключ, чтоб если опять, так я принял меры.

— И приходилось принимать?

— Да нет, обошлось.

— Точно? — мне показалось, он сомневается. — Вы не слышали, чтобы, ну скажем в апреле, кто-нибудь заходил сюда без хозяина?

— Шаги были, — сказал он не совсем уверенно, но я сообразил, что он опасается, что я припишу ему слуховые галлюцинации.

— Когда?

— Да вот, как вы сказали, где-то в начале апреля.

— Вы поднялись в квартиру?

— Поднялся. А чего мне боятся!

— Я вижу, что вы не из трусливых. Так был здесь кто-нибудь?

— Похоже, что нет…

— Может, послышалось?

— Черт его знает! — с досады он хлопнул себя по ляжкам. Бластер провалился-таки в штаны. — Черт!!

— Вы осмотрели всю квартиру?

— Ну прошелся так… Нет никого, ну я и ушел.

Я зашел с другой стороны:

— В вашем доме всего дюжина квартир, вы всех здесь знаете. Незнакомцев не было? Например, в тот день, когда вам послышались шаги…

— Видел одного человека, выходил из дома вместе со мной. Я шаги-то услыхал, когда собирался выходить из квартиры. Заглянул к Сведенову, потом к себе вернулся, потом спустился вниз, а он как раз выходил.

— Как он выглядел?

— Да никак! Куртка на нем была вроде летной и капюшон — лица не разглядеть. Говорю, он передо мной шел, окликать я не стал — зря, наверное. Шрам у него, помню, был, на руке…

Меня как шокером дернуло.

— Шрам на руке!!! Где? в каком месте? на какой руке?

— Так и думал, что пригожусь, — самодовольно проговорил он. — На правой, промеж костяшек, вот здесь, — он показал на своей руке приблизительно между суставами среднего и безымянного пальцев. Приблизительно — потому что рука у него была толстой и жирной и никаких костяшек или суставов не просматривалось. — Он когда дверь толкал, я заметил, — пояснил майор.