Прекрасный инстинкт (ЛП) - Холл С. Э. - Страница 27

— В какой-то глуши. Понятия не имею. Брюс говорит, что осталось около девяти часов пути. Тебе удалось выспаться? Чувствуешь себя лучше?

— Ага, намного, — я выхожу. Одетая.

— Ты хорошо выглядишь, — он протягивает руку и нежно проводит ладонью по моему лицу.

Само прикосновение может быть мягким и успокаивающим, но моя реакция — не что иное, как жар от смущения и неловкости, воспламеняющий меня с головы до ног.

— Эм, спасибо, — я отрывисто вздыхаю и быстро отодвигаюсь в сторону, подальше от этого раскаленного облака. — Спасибо за это. — Я открываю пенопластовый контейнер, который он принес, и выбираю несколько кусочков начос. — Что ты ел?

— Начос, — саркастически замечает он с самодовольной ухмылкой, садясь на скамейку и снимая ботинки с носками. — У нас все в порядке? Я вроде как влез в твои дела сегодня днем.

— Поразительно, — я оглядываюсь через плечо, — да, все в порядке. Возможно, — я сжимаю большой и указательный пальцы и улыбаюсь, — разговоры с тобой не такие уж мучительные.

Я бесцельно раскачиваюсь на пятках, осознавая, что нахожусь еще в одной абсолютно непривычной для меня ситуации — мне нечем заняться.

— И что теперь? Я всегда просыпаюсь как раз тогда, когда они все устают. Вся это фигня со свободой Коннера сбивает меня с толку. Не имею не малейшего представления, чем себя занять.

— Мы можем поработать над одной из твоих песен, — смело предлагает он, его и без того напряженное тело напрягается еще больше в ожидании моей реакции.

— Моей, э, что? — неожиданно проголодавшись, я набиваю рот начос, поворачиваясь к нему спиной, безуспешно отражая его навязывание каждой частичкой своего тела.

— Над одной из твоих песен, которые ты записываешь в тетрадь с зеленой спиралью. Третий ящик под твоей кроватью. Тебе это ни о чем не говорит?

Вот ведь проныра! Я вихрем оборачиваюсь к нему, жалея, что не могу быстрее проглотить полный рот еды и заорать.

— Я не рылся в твоих вещах, Лиззи, расслабься. Я сплю напротив тебя. Помнишь? Коннер как-то упомянул о ней, и свет у твоей кровати бьет мне прямо в глаза. — Он встает и подходит ко мне, его мягкий голос звучит практически возле моего лица. — И когда ты пишешь, ты напеваешь и стучишь левой ногой, что странно, ведь ты правша.

 Следует ли мне продолжать притворяться, что я все еще жую, хотя рот пуст? Потому что я не могу вымолвить ни слова и чувствую себя глупо, просто пялясь на него в ошеломленном молчании. Кто замечает меня или то, что я делаю? Никто. Ну, за исключением моей четверки, но больше никто и никогда. Я обыкновенная, ничем не выразительная девчонка, которая громко облает вас, если вы загоните ее в угол.

— Прости, — наконец отвечаю я. — Я думала, занавески достаточно, чтобы не беспокоить тебя.

— Интересный факт, — он подмигивает и наклоняется ближе к моему уху, — если ты включаешь свет за занавеской, то за ней вырисовывается еще более красивый силуэт. — Он отклоняется назад, оценивая реакцию на моем лице. Даже если бы пришлось, я не могу понять какую.

— Как рассказы о призраках в палатках, — бормочу я задыхаясь, частично потому, что его теплое хриплое дыхание опаляет мое ухо, но в основном потому, что сейчас я думаю, как он напротив из темноты наблюдает за мной, и как мое тело соблазнительно очерчивается для него. Совершенно не подозревала о своей скрытой романтичности. Думаю, что это всплывает на поверхность благодаря другому явному романтику в этом автобусе. Может, это поможет мне написать несколько текстов. 

— Вроде того. И это совершенно не беспокоит меня.

— Рада слышать.

— А знаешь, что еще хорошо? — его золотисто-карие глаза греховно горят, а правый уголок пухлых соблазнительных губ приподнимается вверх. Еще никогда мне так сильно не хотелось услышать следующую фразу, как в этот момент.

— Нет, — качаю я головой. — Что?

— Совместная работа. Покажешь мне свою песню?

Я растекаюсь лужицей. Я хочу, всего лишь один раз, подойти и попробовать вкус его губ. Хочу ударить его по голени за то, что он дразнит меня, сбивая с толку и разрушая мою решимость, заставляя меня сомневаться в знании того, что я была в курсе всех дел и все держала под контролем. Он заставляет меня желать глупых, причудливых вещей, характерных для милых девчонок, которой я не являюсь. Или я так думала.

— Да? — он побуждает меня к ответу, поскольку я предпочитаю не отвечать, снова потерявшись в своих мыслях.

Я пожимаю плечами и удираю от него.

— Ты знаешь, где лежит моя тетрадь. Сам возьми. Скоро вернусь, — произношу я, закрывая за собой дверь ванной.

— Бетти! — стук в дверь возвращает меня из мечтаний в реальность. — Мне надо в ванну.

Я быстро навожу за собой порядок, понятия не имея, как долго пробыла здесь, но чувствуя облегчение, что народ снова в автобусе.

— Прости, приятель, — я открываю дверь и улыбаюсь. — Ты вернулся. Повеселился?

— Да. Мы можем купить стол для аэрохоккея? Я всех разгромил и очень сильно хочу писать. — Он неловко переминается с ноги на ногу.

— Ох, да. Прости, — я смеюсь, радуясь его успехам. Черт, я и моя манера выражаться! Пожалуйста, пусть он не подумает, что я дала согласие на аэрохоккей.

Где, черт подери, я поставлю этот стол?

— Ты очень красивая, сестричка! — кричит он из-за двери.

Моя рука подсознательно тянется к моим волосам, его комплимент напоминает мне, что я пробыла в ванной так долго, что уже почти забыла для чего.

Джаред свистит позади меня. Вскрикнув, я оборачиваюсь и вижу, как он улыбается, обнимая за талию Ванессу, которая тоже улыбается и жестом показывает знак одобрения.

— А вот и наша девочка. С возвращением, — произносит он.

Ретт проходит вперед и заключает меня в объятия, чмокнув в висок.

— Мне нравится.

— Правда? — я тереблю прядь волос, в моем голосе слышится очевидная неуверенность.

— Конечно. Столько времени прошло. Я почти забыл твой настоящий цвет, — он хихикает. — Но в первый раз Бог создал тебя абсолютно правильно. Это прекрасно.

— Спасибо, — я кладу голову на его плечо, нуждаясь в дружеской опоре и поддержке. И он считает себя зависимым? Мы подходящая пара, бардак каждого под стать другого.

— Эй, Лиззи, можешь подойти сюда на минутку?

Да, я остро осознаю, что он сидит за столом с гитарой в руках. И да, я даже не буду пытаться притворяться застенчивой. Я ждала его признания.

Ой, заткнитесь. Вы чертовски хорошо знаете — в комнате может быть сотня человек, девяносто девять из которых поспешат сказать, что им нравится ваше платье. Но что до того единственного, ради которого вы нарядились, то он скажет что-то типа: «ты с таким же успехом могла бы одеть мусорный мешок».

По крайней мере, я — настоящая. На самом деле, я ощущаю себя так и могу это принять.

— Что случилось? — спрашиваю я как можно более равнодушно.

— Вот эта мне действительно нравится, — он жестом указывает на мою тетрадь, лежащую на столе и открытую на песне «Lost & Found». Мне она тоже очень нравится. — Как бы ты хотела исполнить ее? Потому что я думаю, что подойдет либо медленное соло в стиле Джуэл (Джуэл Килчер (англ. Jewel Kilcher) — американская певица, композитор, актриса, филармонистка и автор песен, известна в большей степени под своим главным именем Jewel), либо можно сделать крутой дуэт.

Появляется Джаред, присаживаясь с бас-гитарой наготове.

— Я с вами.

— И я тоже, — мой милый Коннер присоединяется с тамбурином в руке.

Ловкие пальцы Кэннона начинают играть мою песню, и это просто идеально. Я не пишу музыку — только тексты — но если бы писала, то мелодия звучала бы точно так же, как звучащая сейчас.

— Это си-минор? — спрашивает Джаред, и после кивка Кэннона, не прекращающего игру, он начинает закладывать ритмическую основу.