Моролинги - Дегтярев Максим Владимирович - Страница 54

Он молчал. Вспомнив, что сам запретил ему говорить без разрешения, я сказал:

— Вот теперь основной докладчик готов выслушать реплики из зала. Кто начнет?

— Мы не убивали Корно, — твердо сказал он. — Наоборот, мы назначили вознаграждение тому, кто найдет его убийцу.

— Ну-ну, слушатель из первого ряда продолжает гнуть свою линию. Ой, прости, я не заметил, что формулировка немного изменилась. Не «ложь-ложь», а «мы не убивали». Иначе говоря, господин Вейлинг признает, что конкурс был задуман, чтобы найти изобретателя темпоронного нейросимулятора.

— Да, но все остальное — ложь. Это Корно предложил изменить условия конкурса. Мы спросили, зачем. Он сказал, что так по его мнению мы привлечем больше покупателей. Ни о каком темпоронном нейросимуляторе речь тогда не заходила. Выигрышные файлы, как только они пришили, были переданы Корно на экспертизу. Он заверил нас, что файлы — подделка. Лишь полгода спустя мы удосужились перепроверить его заключение. И поняли, что он нам солгал. Но мы не могли понять, с какой целью он лгал. Поэтому наметили несколько путей для выяснения истины. Вас мы наняли, чтобы установить личность Счастливчика…

— Но потом отказались, — напомнил я.

— Да, отказались.

— Почему?

— Потому что вы влезли не в свое дело, и потому что кто-то убил Корно.

— Не убедительно, — сказал я. — Но ответ я знаю. Консультации с Цансом помогли вам понять, что Счастливчик, в процессе игры, решил проблему аттракторов. До вас дошло, что Счастливчик обладает сверхмощным компьютером нового — принципиально нового — типа. Но что заставило вас искать Счастливчика на Ауре?

— Профессор Цанс. Он слишком резко покинул Фаон. Краузли поручил мне присмотреть за ним. А потом еще и Бенедикта сюда понесло.

— Откуда вам стало известно, что Бенедикт на Ауре?

— Ни у вас одних есть связи в полиции.

— Что ж, Виттенгеру будет приятно, если ты заложишь ему своих осведомителей. Да, Вейлинг, неважный из тебя детектив.

— Знакомство с вами, — проскрежетал он зубами, — убедило нас, что это дело нельзя доверить никому.

— Но я уже в курсе. Хочешь, чтобы я и Виттенгера просветил? Ему это понравится: прилетел за одним подозреваемым, а улетит с двумя.

Вейлинг сгорбился, закрыл лицо руками.

— Я понимаю, это шантаж, — говорил он сквозь ладони. — Сколько мы вам должны? Миллион могу предложить сразу. Если речь идет о большей сумме, то прежде мне нужно посоветоваться с Краузли. Три дня подождете?

Так-так, думаю, поездка окупилась.

— Речь идет не о деньгах. Пока.

— А о чем?

— Для начала отстань от Цанса. Позвони ему и скажи, что он должен быть со мною откровенен. Если Краузли обещал ему гонорар за консультацию, заплати немедленно. Заплати и убирайся с Ауры. Краузли передай, что ты снова нас нанял. Свой гонорар я обговорю с ним, как только вернусь на Фаон.

— Сколько времени на размышления? — спросил он.

— Оно уже кончилось. Звони Цансу, или я зову Виттенгера.

Первое условие он выполнил. Вейлинг сказал Цансу, что их общие секреты тот обязан разделить со мной.

— Теперь, — приказал я, — говори, о какой новой игре едва не проболтался мне Цанс. И не ври, я потом проверю у Цанса.

Вейлинг помотал головой.

— Новой игры нет, есть только «Шесть Дней Творения». Новая игра была только предлогом. Мы выбрали Цанса, чтобы окончательно удостовериться в том, что уравнения, запрограммированные в «ШДТ», нельзя решить на обычном компьютере. Цансу мы сказали, что разрабатываем новую игру и хотим, чтобы она получилась достаточно сложной. Вот об этой игре и сообщил вам Цанс.

— Какое заключение дал Цанс?

— Не надо меня проверять! — крикнул Вейлинг запальчиво. — Думаете, я не понял? Вы уже сами все сказали: выиграть в «ШДТ» можно только на темпоронном нейросимуляторе. Вам об этом сказал Цанс, хотя мы просили его не разглашать содержание наших бесед. А позвонить ему вы меня заставили, чтобы беднягу профессора не мучила совесть!

— Вейлинг, вы не поверите, но я сам догадался. Не считая той случайной оговорки о новой игре, Цанс мне ничего не сказал. Но вы ведь уверены в том, что Корно привлек Бенедикта не для создания продолжения «ШДТ».

— Ах вы об этом! Да, он писал продолжение «ШДТ», но это к делу не относится. С Цансом мы говорили о некой гипотетической игре, к которой мы подбираем математическую модель. Мы не имели в виду продолжение «ШДТ». Кроме того, мы не знаем, чт Бенедикт делал для Корно. Возможно, они планировали вместе создать какую-то игру, но мне о ней ничего не известно.

— Ну раз неизвестно, — развел я руками, — тогда заказывай билет домой.

После этого приказа у Вейлинга вдруг открылся дар убеждения:

— Выслушайте меня, тупоголовый вы детектив! (получил по коленке) Черт, больно же… Какой смысл вам от меня избавляться? Вы гоняетесь за убийцей Корно? Так считайте, что те полмиллиона уже у вас в кармане. Хотите больше? Получите больше! Президент Краузли щедро вознаграждает тех, кто на него работает. Корно подтвердил бы мои слова, будь он жив. Но чтобы получить вознаграждение, вы обязаны считаться с нашими интересами. Деньги, о которые вы мечтаете, мы должны сперва заработать. И мы их заработаем, если будем держаться вместе. Вы и представить себе не можете, сколько стоит темпоронный нейросимулятор. Впрочем, для вас он, вероятно, не представляет никакой ценности. Любое технологическое новшество имеет ценность лишь в руках профессионала, а разве вы профессионал? Вы назвали меня плохим детективом, но вы забыли, что я очень неплохой специалист по компьютерным технологиям, и моя помощь необходима вам не меньше, чем ваша — мне. Ну избавитесь вы от меня, а дальше-то что? Без поддержки «Виртуальных Игр» вы превратитесь в человека, выброшенного на необитаемый остров с грудой золота. Какой вам прок в этом золоте? Никакого. Скажу вам больше…

Я велел ему заткнуться. Его слова стоило принять всерьез, но их было слишком много.

— Покупай билет с открытой датой вылета, — пошел я на компромисс.

Вейлинг, со вздохом облегчения, заказал первый класс.

— Сиди в номере и не высовывайся, пока не разрешу, — сказал я перед уходом.

— А в ресторан?

— В ресторан можно, но если увижу, что ты жрешь икру, вылетишь с Ауры первым рейсом.

Когда я уходил от Вейлинга зеркальные часы показывали ровно полночь, поэтому я не стал ждать, в какую сторону двинутся стрелки.

Ну вот, они друг друга поубивали, подумал я, прислушиваясь к тишине, стоявшей за дверью с номером триста сорок пять.

Постучал.

— Фёдор, это вы? Если это вы, то входите, — расслышал я сонный голос Шишки.

— Не вздумай! — заревел инспектор.

Мне стало любопытно. Толкнул дверь, она уперлась во что-то мягкое.

— Ой, нога… — тихо воскликнула Шишка, пошевелилась. — Теперь входите.

Дверь открылась на ширину головы. Свет из коридора освещал только узкую полоску на стене. Я просунул голову: темно.

— Инспектор, как вам не стыдно! С подозреваемой! Это не по уставу.

— Заткнись и проваливай, — рычание раздалось из угла, но снизу, то есть кровать была поднята.

— Вот будет весело, если Ньютроп узнает. Какой козырь против вас!

— Между нами ничего не было, заруби себе на носу. А вас с Ньютропом я утоплю в озере.

— Ах, инспектор, — вступила Шишка, позевывая. — Давайте хоть сделаем так, чтоб было из-за чего топить.

— Спи, зануда, — прикрикнул на нее инспектор, но значительно мягче, чем делал это до сих пор.

— Это я зануда?! Это вы зануда!

Чем кончится перепалка, я ждать не стал.

— Стойте, нате, возьмите, — из темноты вынырнула полненькая ручка и подала мне сверток. — Там половинка курицы, мы вам оставили. Вы, верно, голодны…

Ворованная курица слаще честно купленных устриц — это закон природы.

Перед сном я отослал Шефу отчет. Потом вспомнил, что забыл взять у Кати спальник с обогревом. Вставать и искать ее среди ночи было лень, и я обошелся теплой курткой.