Моролинги - Дегтярев Максим Владимирович - Страница 37

— Уговорили, — согласился я. — Нельзя плыть по течению.

— О, плыть по течению в любом случае нельзя! — с иронией воскликнул Цанс.

— И не будем… Скажите, каков, так сказать, спектр применения все этой теории?

— Она универсальна, как универсален хаос, — коротко ответил Цанс. Он опять что-то искал в шкафу. — Да где же он?..

— А в динамической лингвистике она используется?

— Безусловно. В человеческом мышлении заключен свой хаос, у него есть свои аттракторы и невозможно направить мышление к какому-нибудь определенному аттрактору. Это даже более очевидно, чем в случае, скажем, эволюционных процессов. Почему вы спросили о лингвистике?

— Хочу связать воедино аттракторы, виртуальные игры и Бенедикта.

— Ну это просто, — Цанс выудил со дна шкафа миникомпьютер и положил во второй чемодан. — Аттракторы возникают, если в игре симулируется динамический хаос. А Бенедикт… — Цанс отвернулся к чемодану, — а динамическая лингвистика возникает, если в игре симулируется высокоразвитая разумная жизнь.

Я обошел Цанса так, чтобы видеть его лицо.

— Профессор, вы хотите сказать, что Бенедикт и Корно работали над новой игрой, где симулировалось бы реальное общение, язык, культура, ну и тому подобные вещи?

Цанс старательно прятал глаза.

— Все, наконец-то, упаковал…

— Профессор, — настаивал я. — Не уходите от ответа.

— Это не моя тайна, — выдавил он.

— О новой игре вам сказал Вейлинг?

— Да, но пожалуйста, я дал слово не распространяться…

Я временно отступил.

— Вы ничего не сказали о тех оговорках, с которых я начал. В статьях говорилось, что при некоторых условиях аттракторы вычислимы и там же упоминалась Другая Вселенная.

Цанс понял, что либо он отвечает на вопрос, либо я возвращаюсь к теме новой игры.

— Речь идет о контролируемом локальном нарушении причинно-следственных связей. Если суметь использовать такое нарушение для вычислительных целей, то скорость вычислений можно увеличить в любое число раз и алгоритм, бывший ранее бесконечным, станет конечным. Заметьте, это не опровергает мою теорему.

За окном послышался сигнал такси.

— Ну все, мне пора, — сказал Цанс.

— Я вас подброшу.

— Не стоит, — и он посмотрел на чемоданы.

Я их тут же подхватил: раз уж профессор дал мне возможность найти путеводитель, то почему бы не отблагодарить его за это?

Загрузив и чемоданы и Цанса в такси, я спросил:

— Профессор, Брубер не говорил вам, зачем он полетел на Ауру?

— По делам комитета «В защиту договора». Возможно я ошибаюсь, но мне показалось, он собирается встретиться с моролингами.

— То есть он этого не афишировал.

— Более того, он это отрицал.

Я пожелал ему счастливо долететь. Выждав, когда такси наберет высоту, взлетел сам и проводил такси до Центрального космопорта. Регистрацию Цанс прошел без задержек, ни с кем из пассажиров не разговаривал. За влетом челнока я наблюдал с воздуха, пока мне не приказали покинуть зону космопорта. Вернувшись домой, я обнаружил в почте квитанцию со штрафом за «несанкционированное нахождение в зоне полетов».

17

В начале девятого утра я сидел у себя на кухне и не спеша намазывал фруктовый майонез на тосты. Тосты подгорели, у ненавистного майонеза давно вышел срок годности, но больше в доме есть было нечего.

Запищал комлог: Шеф воспользовался закрытым каналом.

— Привет… слушай, а чем это у тебя пахнет? — он покрутил носом.

— Шутка с бородой, Шеф.

— Хм, а Ларсон выдал за свежую… В общем, собирайся, летишь на Ауру. Полчаса на сборы, потом — в Отдел, домой возвращаться не будешь, поэтому вещи захвати с собой… Рот закрой, все объясню в Отделе.

С чего он взял, что я удивился? Все едут на Ауру: Брубер, Цанс… Рунд и моролинги там давно живут.

— Ладно. Аура, так Аура. Татьяне передайте, что я ее очень любил, насчет венка проконсультируйтесь у Яны, у нее хороший вкус…

Его уже не было на экране.

Жирно смазанные тосты отправились в мусорное ведро. Кофе выливать было жалко, и я его допил, хотя и потерял на этом секунд шесть-семь. В дежурный рюкзак полетели туалетные принадлежности, аптечка, кое-что из белья, полупустой пакетик с тостами, путеводитель по галактике и бластер. Из тайника в вентиляционном окне был извлечен пакет с идентификационными карточками на разные имена, включая женские.

Снова запищал комлог. На дисплее мигал позывной Шефа: «Черт». Этот позывной Шеф стал использовать после того, как пронюхал, что в автопилоте моего флаера Отдел проходит как объект «У черта на рогах».

— Я еще тут.

— В Отдел не заходи, встретимся у парковки. Жду.

У парковки… Это что-то новенькое.

Шеф стоял между двумя флаерами. Размахивая руками, он показывал, где мне приземлиться. Он полагал, что я втиснусь. Интересно, когда он последний раз парковался на общественной парковке? У начальства персональные места на крыше Редакции.

Я сделал ему ручкой и полетел в конец парковки. Шеф, грозя кулаком, побежал следом. Значит, дело действительно срочное.

— Почему там не сел? — спросил он, держась за сердце.

— Оттепель, Шеф. Флаер за ночь разбух.

Он фыркнул и махнул в сторону леса.

— Пойдем прогуляемся.

Лес вокруг здания Редакции, конечно же, никакой не лес, а парк. Плодородную почву соскребли с «подсолнечных» склонов гор, окружающих Фаон-Полис с трех сторон, разбросали на сотне-другой гектарах вокруг Редакции и как попало засадили деревьями-мутантами. Мутанты вытянулись метра на четыре и продолжают расти — насколько высоко — никто не знает. В любом случае, четыре метра — это в три раза выше, чем в среднем по экватору.

Присыпанная оранжевым гравием, центральная аллея вела от здания Редакции к озеру. Туда мы и направились.

— Шеф, от кого мы прячемся?

— В Отделе Виттенгер, он не даст поговорить.

— Фу-ты… Я-то думал, налоговая…

Шеф поежился — ветер в аллее дул как в аэродинамической трубе.

— Свернем? — предложил я. — В лесу ветра нет.

— Идем прямо.

Шеф никогда не говорил, где родился, но по тому, с каким недоверием он относится к фаонской природе, можно судить, что не на Фаоне.

— Дело Евклида еще не забыл?

— Помню: четыре бомбы в вершинах тетраэдра. Три он закопал на Земле, и они взорвались. Четвертую бомбу я нашел в корабле с делегацией с Ауры. Эту бомбу я обезвредил. И вот, до сих пор жду ордена от ауранского правительства. Он случайно не пришел?

— Евклида не поймали, — угрюмо ответил Шеф, — но есть новости. Корабль, на котором летела делегация, был совсем новым.

— Я это заметил. Унитазы там…

— Слушай и не перебивай. «Боинг-Дуглас» сошел со стапелей за неделю до старта от Терминала Земли. Это был его первый рейс. Доходит?

— Пока нет, — признался я. — Дайте еще одну подсказку.

— Даю. Делегация с Ауры должна была лететь на другом корабле, старом «Локхиде». Его ресурс подходил к концу. Накануне старта комиссия из службы безопасности полетов отправила «Локхид» на модернизацию. Пассажиров с билетами на «Локхид» пересадили в новый «Боинг-Дуглас». И в нем ты нашел бомбу. Ну, теперь доходит?

— Вот-вот дойдет, шеф. Сейчас у меня в мозгу образовались два аттрактора. Первый: Евклид метил не в делегацию Ауры, а в новый «Боинг-Дуглас». Второй: у Евклида свой человек в комиссии по безопасности полетов. Я нахожусь в точке бифуркации и жду подходящей флуктуации, то есть еще одной подсказки.

Шеф остановился и с сочувствием заглянул мне в глаза.

— Тебе вредно общаться с высоколобыми, — сказал он. — Ты перенимаешь их риторику, но удаляешься от сути. Оба твоих аттрактора к черту неверны. Этой ночью один мой друг переслал мне ту часть письма Евклида в ООН, где Евклид перечисляет свои требования — их держали в секрете, как ты помнишь. Так вот, Евклид требовал, чтобы всю Ауру оставили моролингам. Поэтому бомба предназначалась ауранцам. Но Евклид не мог знать, что они полетят «Боингом», даже если бы вся комиссия по безопасности состояла из моролингов. Это, как говорят твои высоколобые, физически невозможно!