Костёр в ночи (СИ) - Криптонов Василий - Страница 31

— Госпожа Алмосая, — кивнула Акади. — Я понимаю, насколько опрометчиво с моей стороны обращаться к вам в сложившихся обстоятельствах... Но, тем не менее, я рискну. Я покидаю Материк прямо сейчас. Путь обратно мне заказан. Хочу найти дочку и помочь ей, чем смогу.

Алмосая помолчала. Ей этот разговор было непросто вести, и Акади понимала, почему.

— Мы не знаем, где она, — сказала, наконец, Алмосая.

— Разумеется. Зато это могу выяснить я. Но мне нужна защита. Попутчики. Помощь. Мне нужны друзья, наверное, правильно будет сказать так.

Лицо Алмосаи просветлело.

— Друзья? Конечно! Мы можем быть друзьями. Но я должа посоветоваться с Лореотисом и остальными. У нас тяжёлое положение, мы не можем просто так доверять.

— Ну разумеется, — кивнула Акади. — Подскажите хотя бы местечко с зеркалами или стёклами, которые я смогу заговорить на Земле. Где мне остановиться, не привлекая внимания?

— Материк всё там же? — деловито осведомилась Алмосая.

— Да.

— Тогда летите в Сезан. Знаете дом, где жил ваш пасынок с супругой?

Акади кивнула. Нахмурилась:

— Но там ведь, если мне не изменяет память, сейчас живёт некий мальчик...

— Он будет счастлив оказать услугу матери Авеллы, поверьте, — усмехнулась Алмосая. — Я посоветуюсь с остальными и утром дам вам знать, что мы решили.

— Спасибо!

Стекло сделалось прозрачным. Однако Акади понимала, что магический след от прошедшей беседы в нём сохранился. И наверняка Денсаоли, обезумевшая в своей страсти, прикажет обследовать все стёкла в особняке. Что ж, Акади усложнит ей задачу.

Взяв со столика увесистое пресс-папье — давнишний подарок Тарлиниса, который он сделал ещё до свадьбы, — Акади с размаху зашвырнула им в окно. Раздался звон, осколки хлынули наружу, печально поблескивая в лунном свете.

Акади дождалась, пока звук утихнет, и, глубоко вдохнув, поставила ногу на подоконник.

— Акади безродная отправляется на поиски приключений, — прошептала она и улыбнулась: — Здорово как!

Она выпорхнула в окно, будто птица, и в следующее мгновение уже прошла через защиту особняка. Родной и послушный ветер бережно нёс её к границе Материка.

Глава 23

Во время наших блужданий по Дирну я заприметил одно интересное местечко, которое, само собой, запечатлелось у меня на карте. Проснулся я рано, Авелла и Натсэ ещё спали, туман уже рассеялся, и я, послонявшись по дому, тихонько выскользнул на улицу.

Было прохладно, и я с удовольствием застегнул плащ. Оказывается, в этом мире тоже были плащи с рукавами, но почему-то известные мне маги их не носили. Надо будет спросить, почему — удобная же штука.

Нужное место находилось в десяти минутах ходьбы от дома. Я прошёл по пустующим улочкам Дирна и остановился перед дверью здания с вывеской: «Кузница». Ну, Мортегар, давай. Сделай великое дело. Глубоко вдохнув, я толкнул дверь.

Кузница с порога меня просто оглушила — грохот стоял неимоверный. Четверо потных мужиков, голых до пояса, но в фартуках, увлечённо лупили здоровенными молотками по раскалённым до желтизны металлическим заготовкам. Я немного постоял, привыкая к грохоту, к жаре, к запахам металла, потных мужских тел и горящего угля. Наконец, меня заметили.

— Э! — рявкнул, закинув молот на плечо, один кузнец. — Тебе чего?

«М — значит, Маркетинг», — подумал я. Я уже достаточно пообтёрся в этом мире, чтобы отличить настоящую враждебность от обыкновенной простолюдинской манеры общения. Поэтому я вежливо улыбнулся и как можно громче сказал:

— Вам работники не нужны?

Все четверо кузнецов прекратили долбить молотками, уставились на меня и заржали. Я спокойно ждал. Улыбался. Кажется, тут плаща было недостаточно, чтобы сойти за мага. Нужно было устроить демонстрацию.

— Нужны, чё не нужны-то, — сказал самый первый, самый здоровенный дядька с седой спутанной и обожжённой бородой. — Работы, вон, только успевай.

Он поставил молот на земляной пол, взял щипцами остывающую подкову с наковальни, придирчиво осмотрел её и сунул в бочку с водой. Вода зашипела. Я ждал.

— Ну, иди сюда, — позвал мужик.

Я подошёл. Трое оставшихся кузнецов с улыбкой на меня смотрели. Никак грядёт розыгрыш. Эх... Вот чего во всех мирах над новичками так стебутся? Нет чтобы наоборот — войти в положение, показать, научить, доброжелательно этак...

— Ну-ка...

Кузнец своей огромной лапищей схватил меня за плечо. До этой секунды я был свято уверен, что у меня там есть мышцы, даже бицепс от трицепса визуально отличал и радовался, что со времён моего одиннадцатого класса там всё серьёзно увеличилось. Но теперь, когда стальные пальцы сжали мне руку, я вдруг понял, что никаких мышц у меня, собственно, и нет — так, тонкий слой невнятной каши. К такому же выводу, судя по лицу, пришёл и кузнец.

— Дверью точно не ошибся? — осведомился он.

— Точно. Чувствую здесь своё призвание.

— Ну, давай, подними, — кивнул он на молот, стоявший на полу.

Кувалда была — ничего себе. Я взялся за гладкую, пропитанную многолетним чужим потом рукоятку и приподнял молот. Попытался согнуть руку — это далось мне с трудом. Пришлось взяться двумя руками, и тогда я смог закинуть инструмент на плечо. Посмотрел на кузнеца. Тот усмехнулся:

— Ну? И сколь ты этой штуковиной отмахать сможешь? Долбани по наковальне.

Я послушно долбанул. Удар отдался по рукам, но шоком и откровением для меня это ощущение не стало. Уж сколько приходилось мечом лупить — сталь в сталь. Не совсем то, конечно, однако общие места есть.

— Давай-давай, ещё, — подначивал кузнец. — Двадцать раз осилишь — так и быть, возьму в подмастерья.

Чего ради я в это вписался — сложно сказать. Мне время от времени нужно было чего-то себе доказывать. Поэтому я, поудобнее перехватив рукоятку, нанёс наковальне второй удар, потом — третий. После пятого смекнул, что поднимать инструмент становится всё тяжелее, и попытался использовать энергию отдачи. Десять раз получилось, потом стало необходимым взять передышку. Всё-таки меч гораздо легче, а зажигать алую печать ради прибавления сил я поостерёгся.

— Всё, что ли? — зевнул кузнец. — Ну, беги, работничек. Сапоги чистить попробуй.

— Вы сказали: двадцать раз. Не сказали ведь, что сразу, без перерыва. Сейчас вот передохну чуток... — Я потряс руками, как нас учили на уроках труда.

Кузнец вскинул брови. Похоже, на слове его ловили нечасто.

— А ты дерзкий, — заметил он.

— На самом деле — нет. Я робкий и застенчивый, просто болею немного.

С этими словами я занёс молот над головой...

Последние десять ударов лучше тысячи документальных видеороликов объяснили мне, что такое ремесло кузнеца. Мышцы — те, что были, — превратились в дрожащий студень. А что-то мне подсказывало, что за день среднестатистический кузнец наносит куда больше двадцати ударов. Правда, не обязательно такой кувалдой. У остальных, вон, вполне обычные молотки в руках. И чего меня, как всегда, на какого-то особенного индивида вынесло?

— Слышь, Балтак, ну всё, — крикнул один из тех, обычных. — Обещал — бери!

— Молчать! — рявкнул на него кузнец, обретший имя.

Он хмуро посмотрел на меня, пожевал губами, потом резко и грубо сказал:

— Ну и что? На кой оно тебе надо? Недели не пройдёт — тебя отсюда вынесут!

— Подумаешь! — переводя дыхание, отозвался я. — Меня постоянно отовсюду выносят, это вовсе не повод отступаться от мечты.

— Пацан, по-хорошему предлагаю — иди, откуда пришёл.

— Вы точно уверены?

— Иди-иди! Цацкаться с тобой тут никто не будет. Мне до вечера надо две сотни подков сделать, а потом ещё...

— Вот таких? — Я поднял с верстака готовую подкову. — Дайте мне полчаса.

Заготовки лежали тут же, рядом. Я взял одну из них. Балтак раскрыл было рот, но когда у меня на руке появилась чёрная печать, он будто язык проглотил, а глаза едва не вывалились из орбит.

Дальнейшее было просто.

Трансформация